Перемены

Батчер Джим

Не смейтесь. Я видел таких однажды.

Я отрегулировал заклятие щита, чтобы тот мог пропускать воздух, и сделал недоверчивый, осторожный вдох. Это могло выглядеть как милое место, но я-то знал — в атмосферу мог быть добавлен хлор.

Тут пахло, как солнечной осенней порой, когда дни могут быть теплыми, но ночью можно подцепить тяжелую простуду. Впустить воздух означало, что и звуки теперь легко проложат себе дорогу. Лениво чирикали птицы. Где-то поблизости текла вода.

Боб начал хихикать.

— Берегись! Берегись порочной мега-белки, босс! — он захлебывался

от смеха, едва способный говорить четко. — Черт возьми! Тот фикус заигрывает с тобой.

Я сердито глянул вниз на череп и опять вернулся к осмотру окрестностей. Затем я осторожно опустил щиты. Они сжигали уйму энергии. Если бы я попробовал удержать их чуть дольше, боюсь, на другие действия я был бы уже не способен.

Ничего не случилось.

Это был просто сонный день в очень симпатичном, тихом саду.

— Тебе надо видеть свое лицо, — воскликнул Боб, все еще дергаясь от сдавленного смеха. — Ты как будто собирался встретиться лицом к лицу с разъяренным драконом или чем-то похуже.

— Заткнись, — сказал я ему тихо. — Это Небывальщина. И все слишком просто.

— Не каждое место в мире духов это фабрика ночных кошмаров, Гарри, — менторским тоном произнес Боб. — Это — равновесие во вселенной. Каждому темному месту где-то соответствует светлое.

Я медленно повернулся по кругу, высматривая угрозу, прежде чем взял посох и вновь взмахнул им слева направо, закрывая проход в лабораторию. Затем я вернулся к внимательному сканированию территории.

— Звезды и камни, Гарри, — сказал Боб весело. — Я подозреваю, ношение серого плаща так долго сказалось на тебе. Паранойя замучила?

Я посмотрел на него с негодованием и продолжил осмотр.

— Все. Слишком. Просто.

Спустя пять минут ничего так и не случилось. Трудно оставаться должным образом запуганным и параноидальным, когда нет никакой очевидной угрозы и когда окружающая среда является настолько миролюбивой.

— Ладно, — сказал я, в конце концов. — Возможно, ты прав. В любом случае нам нужно двигаться дальше. Надеюсь, мы сможет отыскать какие-то ориентиры, благодаря которым выберемся на изведанные Пути.

— Ты хочешь оставить след из хлебных крошек или что-то такое? — спросил Боб.

— А ты на что, — заявил я. — Запоминай, как вернуться обратно.

— Принято! — рявкнул он. — По какому пути мы пойдем?

Вдаль убегали три тропинки. Одна извивалась между густой травой и высокими деревьями. Другая была покрыта гравием и бежала вверх по склону между многочисленными валунами, украшавшими пейзаж. Третья была из зеленоватого булыжника и вела через поле милых низких бледно-желтых цветов, которое скрывалось за горизонтом слева от нас. Я остановился на пункте три и направился по дорожке из булыжников.

Спустя двадцать или тридцать шагов я почувствовал смутную тревогу. Насколько я мог видеть, для этого не было никаких причин. Это был чистый инстинкт.

— Боб? — спросил я мгновенье спустя. — Что это за цветы?

— Примулы, — тотчас же донеслось из черепа.

Я прекратил шагать.

— О. Дерьмо!

Вздрогнула земля.

Поверхность приподнялась

вокруг моих ног и вдоль бледно-желтого пути впереди меня, камни тропинки зашевелились и оторвались от земли. Это оказались мягкие округлые сегменты наружного скелета. Вышеупомянутые сегменты принадлежали невероятно огромной зеленой многоножке, которая начала отряхиваться от земли, пока я говорил. Я с болезненным очарованием наблюдал, как это создание на расстоянии пятидесяти футов от нас оторвало голову от земли и повернулось посмотреть в нашу сторону. Её жвала щелкнули вместе несколько раз, напомнив мне какой-то гигантский набор ножниц. Они были достаточно большими, чтобы разрезать меня в талии пополам.

Я оглянулся назад, чтобы увидеть, что обратный путь в пятидесяти или шестидесяти футах позади нас тоже был отрезан. Почва под ногами зашевелилась и, глянув вниз на камни дорожки, на которых я стоял, я с ужасом увидел, что они тоже были последней еще не собранной в целое частью существа.

Я постарался сохранить равновесие, когда камни подо мной дернулись, но не удержался и был сброшен на ковер из первоцветов, в то время, как гигантская голова многоножки скользнула влево — вправо и повернулась ко мне с действительно тревожащей скоростью.

Её огромные глаза ярко блестели, с жадно щелкающих челюстей капала тягучая слюна. Сотни ног дружно уперлись в землю, передвигая вперед её вес, их кончики как колышки палатки вонзались в почву. Это походило на какой-то дьявольский поезд.

Я перевел взгляд с монстра на череп.

— Я же говорил тебе! — закричал я. — Все! Слишком! Просто!

Глава 12

Да.

Это не совсем то, что было у меня на уме, когда я вставал с кровати этим утром.

Эта проклятая тварюга должна была быть медленной! Согласно любому закону физики, любому правилу, такая большая многоножка должна быть медленной. Динозавроподобной. Неуклюжей.

Но это было Небывальщина. Вы не играете здесь по знакомым правилам. Физика здесь больше похожа на сборник рекомендаций — очень свободных и растяжимых рекомендаций. Здесь более важны ум и сердце, чем материя, и этот жучара-переросток был быстрым. Огромная хищная голова метнулась в мою сторону, как какой-то сумасшедший локомотив, её убийственные челюсти широко раскрылись.

К счастью для меня, я был, хоть чуть-чуть, но быстрее.

Я поднял перед собой левую реку, держа её ладонью от себя в приказном жесте команды отказа, в универсальной позе, означающей: «Стоп!» В этом месте важны намерения. Как только челюсти закрылись, я поднял сферический щит, чтобы наполнить его энергией, струящейся из моего браслета-накопителя, который ярко засиял, когда магия прошла через материальный металл в царстве эфемерных веществ. Жвала сомкнулись со скрипом и треском, и мой браслет засиял еще ярче. Щит расцвел еще большим количеством цветов и форм, став похожим на огромный калейдоскоп. Я развернулся в сторону челюстей этой твари — её сила, прежде всего, была материально направляемой силой в нематериальном царстве.