Перемещенный
Шрифт:
Устав сидеть на корточках, Степан поднялся наконец с пола и вышел, старательно отводя взгляд от мечущейся в полубреду белоголовой ведуньи. Вдохнул полной грудью сладковатый, пахнущий пряностями воздух. Отчаянно захотелось закурить. Этой привычки он лишил себя давно, но надо же, вот незадача, именно сейчас вдруг пожалел об этом. Голова гудела. Гудела словно колокол от обилия полученной информации. Как быть — вот в чем вопрос. Фронт — вот он, совсем близко теперь, можно рукой подать. Бойцы его тоже вполне готовы: освоили все, включая метание гранат, стрельбу из «Вальтера», «АК-47». Под конец Степан заставил всех без исключения побывать под
Прорываться сквозь линию фронта так, как он задумывал раньше, казалось ему теперь делом весьма муторным. Какое там! Ведь это уже не та черта с бесконечным хитросплетением траншей и немногочисленными защитниками в них. Это волна, это людская армада, движимая вперед жаждой крови, испарениями шнапса и предвкушением быстрой победы. Рискнуть пройти сквозь такую — значит принять за данность неизбежные человеческие жертвы со стороны его и так небольшого отряда. Сколько их будет — не предугадать никаким боком. Очень уж велико количество непредвиденных, не просчитываемых факторов которые, сплетаясь воедино в картину существующей реальности, создают слишком много «если».
Степан вздрогнул, когда чья-то тяжелая рука опустилась ему на плечо. Коржич.
— Знаешь уже?
— Знаю.
— А я вот хотел тебя с Гриней свести. Там он, — неопределенно махнув головой в сторону стрельбища, староста цепким взглядом приклеился к Степану. — Лагерь весь колобродит, поганец. И Варвара твоя с ним заодно.
— Что говорят-то?
— То и говорят. Силу за собой почуяли. Крови жаждут. Выступать, говорят, надо. Да чтоб прямо сейчас, сию минуту.
— И это все?
— А что, мало? Успокоил бы ты свою бабу, Степан, а то неровен час и она таких дел наворотит, даже Володарю на небесах — и то крепко икнется. Сам-то как поступить думаешь? — неожиданно перевел он тему.
— Пока никак. Ждать надо.
— Вот, и я о том же. В лес то они точно не сунутся, обминут по краю.
Со старостой Степан был сейчас абсолютно солидарен, потому и головой кивнул в знак согласия. Не полезет Империя в эти дебри, даже их сил не хватит для полноценного прочесывания всего лесного массива. Да и вообще — не в этом суть. Время сейчас против них работает — вот что главное. Не будет блицкрига, не будет быстрой победы — и все, adios amigos, сирти успеют сгруппироваться.
Продолжению сего разговора помешала Варвара. Подошла, посмотрела на Коржича с легким намеком: мол, пора тебе, друг мой ситный, и честь знать. Оставшись же со Степаном наедине, устроила ему такой допрос с пристрастием, что любой следователь по особо тяжким позавидует. Впрочем, Степан ей в рот не заглядывал: оборону держал твердо, раз за разом терпеливо поясняя, почему решил поступить именно так, а не этак.
Вскоре стала ясна и причина ее не совсем адекватного поведения: беспокоилась травница. Беспокоилась о судьбе родного стойбища, оставшегося по милости Степана без ведуньи, способной предупредить народ о надвигающейся опасности.
— Что, староста Сергий никак из головы не выходит?
— Ой, да иди ты! — в глазах Варвары стояли слезы. — Ты хоть понимаешь, что с ними сделают? Гриня еще час назад сказал, что демоны с той стороны уже к Верляни подошли, переправу наводят.
— Я знаю, что сказал Гриня. Ты пойми: если
Длились бы их препирательства бесконечно, да к счастью из шалаша вновь послышались громкие выкрики ведуньи, перемежающиеся с монотонным, невыразительным бормотанием.
— Иди, сделай что-нибудь. Новостей и так на сегодня предостаточно.
Варвара не противилась — молча нырнула за полог, одарив напоследок Степана ненавидящим взглядом. Вскоре она уже вовсю занималась делом, силясь вывести из транса свою лучшую подругу при помощи одной лишь ей известных трав да примочек. Вот и поговорили, что называется. Злясь на самого себя непонятно с какой радости, Степан резко крутнулся на месте и поспешил на поиски канувшего в неизвестности Коржича. Забот невпроворот: десятников собрать, проработать с ними план предстоящей операции, боезапас выдать каждому из воинов с расчетом минимум на семь дней. Что останется — спрятать в надежном месте. Было у него на примете одно такое: небольшая, но вполне приемлемая для текущих нужд берлога, покинутая тамошним обитателем вследствие неподобающе близкого соседства с человеческим жильем. О продовольствии заботиться не придется — за время пребывания в лагере сирти мяса сушеного заготовили впрок. Вода, опять же, не проблема. Все бы ничего, да только не дает покоя этот взгляд Варвары, заставляет чувствовать себя дерьмом, полнейшим ничтожеством, руки об которого марать — и то грех.
Так Степан и мотался до вечера туда-сюда до тех пор, пока не решил все насущные проблемы. К счастью, Варвара с Улушей уже спали. Он улегся на свое место, с облегчением ощутил, как расслабляются усталые за день мышцы. Правильно ли он поступает, отказавшись, сломя голову, нестись туда, где его людей ожидает верная гибель? Да, вне всяких сомнений. Это неоспоримый, железобетонный факт. Непонятно только почему тогда сейчас перед его глазами стоит лицо соседского паренька, Лекича, а внутри зреет какое-то гадостное, нездоровое предчувствие.
Ждать, пока лавина наступающих войск окажется далеко за их спинами пришлось не три, а четыре дня. Выдвинулись сразу, едва долгожданная новость синхронно прозвучала из уст ведунов.
Был яркий солнечный день. Даже ветер, дувший непрерывно все это время в сторону Империи, и тот стих то ли давая путникам передышку, то ли Животворящий сам умаялся, а может быть просто отвлекся на какие-то иные, более насущные проблемы. И Степан, и его воинство, шли как на парад, в праздничном расположении духа. Каждый понимал: дни бесконечной муштры, дни тягостного ожидания наконец закончились, впереди их ждет дело.
В полдень вышли к юго-западной оконечности леса. Бегло осмотрев местность в бинокль, Степан повел свой отряд через примыкающую к лесу степь. Теперь строго на юг, ибо именно там, если верить карте, располагался один из самых основных аэродромов противника.
Черта — бывшая линия фронта, встретила их молчанием. Траншеи были пусты. Покинутые своими хозяевами, они не внушали сейчас ни должного уважения, ни трепета. Сирти осматривались по сторонам с интересом, Степана же данное зрелище не волновало вовсе — он знай себе перебирал в уме детали предстоящей операции, да по сторонам бдительно поглядывал, недоумевая, почему бы имперцам не приставить сюда хоть плохонькую, но охрану.