Перемещенный
Шрифт:
А вот и сам поезд. По третьей колее идет, зараза, а это значит, что придется преодолевать лишние метры по абсолютно открытой местности. Чуть помешкав, Степан вытащил из-за пазухи тот предмет, ради которого он, собственно говоря, и проделал весь этот нелегкий путь: связку из четырех гранат с самодельным запалом. Еще раз мысленно прикинул, на какое расстояние у него будет возможность отойти за девять минут, именно на такую задержку запал был рассчитан.
Состав же тем временем подошел совсем близко. Молясь, чтобы в товарных вагонах оказалось нечто умопомрачительно взрывоопасное, Степан сорвался с места и пулей понесся вперед. В считанные мгновения преодолел разделяющее его с паровозом расстояние и, нажав на кнопку
Ну вот и все, пора. Уносим ноги туда, откуда пришли, и делаем это быстро. Теперь уже никакая конспирация не нужна, ничего не нужно кроме скорости. Ежесекундно рискуя получить пулю, Степан по прямой несся к ожидающим его людям. Перевалился через бугор, выдохнул с невыразимым облегчением, когда встретился глазами с Улушей.
— Сейчас рванет, пригнись, — сказал и сам зарылся носом в землю, предварительно накрыв своим телом ведунью.
Девушка никак не отреагировала, лежала неподвижно, словно манекен, умудряясь при этом дышать так тихо, что грудь ее едва вздымалась.
Какое-то время ничего не происходило. Все также светило солнце, выводила свои замысловатые трели какая-то птица, да кружили вокруг назойливые мухи, стараясь доставить притихшим, вжавшимся в землю людям, как можно больше неприятностей. Затем внезапно вдруг стало тихо. И именно в этот момент, когда замерло все живое, прозвучал наконец долгожданный взрыв. Так, словно что-то лопнуло. Словно треск разорвавшейся материи. Или Степану просто показалось, что это было тихо?
Спину обдало горячим воздухом вперемешку с пылью — это взрывная волна пронеслась над их укрытием. Он поднял голову, протер рукавом слезящиеся глаза и слез, наконец, с Улуши. В голове звенело, из носа текла кровь. Из носа ли? Нет, кровь течет из ушей. Вот почему взрыв прозвучал только один, в самом начале. А ведь земля по-прежнему продолжает содрогаться, ходором ходит земля.
Поднялся выше, высунул голову над бугром. Ближайших ангаров, как таковых, не было, на их месте сплошная стена огня с клубами едкого черного дыма, запах от которого чувствуется даже здесь. А взрывы продолжаются, следуют один за другим, сплетаясь в адскую, хоть и неслышимую его уху, немыслимую какофонию. Словно невидимый дирижер руководит этой бесконечной чередой разрывов.
Степан поднял к глазам бинокль и замер на некоторое время, любуясь представшим перед ним зрелищем. На первый взгляд казалось, что горело само небо, но нет, это не огненные цветы распускаются — это взрываются дирижабли в воздухе, а их смертоносный груз, напалм, стекает к земле золотым дождем, для того чтобы выжечь на ней все живое.
Из созерцательного экстаза его вывела Варвара, тряся за плечи и крича что-то нечленораздельное ему в ухо. Улуша…. Ну конечно же!!! Она все так же продолжает лежать недвижимо, словно мертвая. Поспешили к ней вместе с Варварой, перевернули ведунью на спину и одновременно склонились над телом, стараясь уловить в нем признаки жизни.
— Жива! — Степан скорее понимает по губам, нежели слышит то, что говорит ему сейчас травница.
Жива…. В шоке просто, поскольку крепка, слишком крепка ее связь с Володарем, а боль земли — это ведь и его, Животворящего, боль. Успокоенный, Степан поручает ведунью заботам подруги, сам же, превозмогая адскую головную боль, вновь выползает на гребень бугра, снова изучает местность в бинокль. Да, сейчас смело можно констатировать: взрыв его самодельной мины нанес аэродрому весьма значительные повреждения. Значительные, но не критичные, если рассматривать картину в целом. По взлетно-посадочной полосе все еще продолжают сновать люди, откуда ни возьмись, появились многочисленные пожарные бригады. В некоторых местах им даже удается локализовать
— Варвара!!! — Степан громко кричит и понимает вдруг с облегчением, что сквозь звон в ушах все-таки пробивается его голос. — С Улушей останься, я сам за твоими людьми пригляжу.
Повинуясь его знаку, сирти покинули насиженную позицию и поспешили за Степаном вперед, выставив перед собой щиты. Перешли через рельсы, обминули стороной место, на котором совсем недавно располагались складские ангары, — там до сих пор бесновалось пламя. На их отряд, казалось, совершенно не обращали внимания — имперцы были слишком заняты. Степан беспрепятственно вел своих людей по периметру аэродрома, планомерно расстреливая мало-мальски подходящие для этого цели с безопасного расстояния. Трескотня «Вальтеров» тонула во взрывах транспортных фургонов, попадавшиеся на их пути заправщики охотно расплескивали наземь свое содержимое, отчего по аэродрому начинали гулять самые настоящие огненные стены из горящего напалма. Доставалось и дирижаблям, пришвартованным к причальным мачтам, и ангарам. Пожарные команды, попадавшиеся на их пути, благополучно уходили в небытие. Несколько раз они сами едва не погибли от собственных проделок, когда цепная реакция вызвала непредвиденные последствия. Гриня получил серьезный ожог ступни, еще одиннадцать воинов ожоги средней тяжести. Степану же пока везло. Слух — и тот начал потихоньку восстанавливаться. Работой своих ребят он был доволен, также грело душу знание того, что на других участках аэродрома происходит в точности то же самое.
Через четыре часа Степан смело мог сказать, что дело, на которое они угробили почти целый день, наконец-то завершено. Долина выгорела практически дотла, уйти удалось лишь нескольким дирижаблям. Отличный результат с учетом того, какими мизерными силами была проведена данная операция.
К точке сбора часть отряда под командованием Степана добралась одной из последних. Улуша с Варварой тоже уже были на месте, причем, судя по здоровому румянцу на щеках девушки, ведунье стало значительно лучше.
— Новость знаешь уже?
— Какую? — Степан посмотрел на Варвару, внутренне удивляясь произошедшей с ней метаморфозе. Глаза травницы ожили, от былой угрюмости не осталось и следа.
— Сергий жив. Вовремя опасность учуял, свернул стойбище перед самым приходом демонов.
— Вот новость так новость! Значит, цел таки род Веперя?
— Цел, цел, — Улуша никак не могла нарадоваться за подругу. — У Клекрия они сейчас. Через два дня бабы с детьми дальше на север пойдут, а воины останутся.
— Сергий?
Варвара даже руками всплеснула:
— Знамо дело, с воинами будет. За ребятней найдется кому приглядеть. Ты скажи лучше, когда мы к Клекрию двинем?
— Как только так и сразу. С Огненными Птицами сначала разобраться надо.
Сбросив амуницию, Степан позволил себе наконец-то расслабиться. Уселся подле девушек, облокотился спиной о дерево, принял от Варвары подношение, состоящее из куска свежесрезанной востриной коры. Угощение, откровенно говоря, было так себе: влажная зеленоватая субстанция то и дело вязла на зубах и почему-то вызывала нешуточную жажду. Подсушить бы — тогда совсем другое дело.
Вновь вспомнилась Нюра, вновь вспомнился дом, гора свадебных подарков среди которых, несомненно, доминировала дорогущая цельнометаллическая ванна, подаренная одним из расщедрившихся гостей, — стариканом, имени которого он даже уже и не помнил. Лицо Нюры — и то представало перед ним слегка размытым. Странная штука — человеческая память.
— О чем ты думаешь? — Улуша подсела совсем близко, словно ненароком коснулась ладонью плеча.
— Обо всем и ни о чем конкретно. Скажи мне: каково это видеть то, чего не видят другие?