Перемещенный
Шрифт:
— О нет. Это в ы не понимаете. По всем правилам я должен был умереть после этого несчастного случая на прошлой неделе. Я уже умирал. Но тут в операционной появился человек, мужчина. И он говорил со мной, Маркус! Он говорил, но губы его оставались неподвижными. И он смотрел на меня. Он смотрел на меня, и его глаза были точной копией глаз моей матери. Глаз нашей с ним матери!
— Нет, — в разом ослабевшем голосе адвоката прозвучала мольба.
— Да, — Сорд выпрямился. — Он говорил со мной, он сказал, чтобы я вспомнил,
— Он так сказал?
— И еще — «Ты должен бороться»!
— И это? Брин сказал тебе именно так?
Сорд дернулся, как от удара:
— Брин? Так его зовут Брин? Вы с ним знакомы?
— Нет, — в глазах Асквиза стояли слезы. — Я не знаю его. Я просто не могу его знать. И вы не можете. Вы не должны…
— Как мне отыскать его, а, Маркус? Как мне найти всех их — мою семью?
Асквиз поднес к лицу белый полотняный платок. Шумно высморкавшись, он свернул его, вытер глаза и попытался выровнять дыхание. Когда адвокат заговорил снова, было видно, что самообладание вернулось к нему. Но оно было очень хрупким, и Сорд это почувствовал. Как паутинка.
— Гален, вы хоть имеет представление о том, во сколько оценивается ваше состояние?
Сорд уселся на краешек стола и скрестил руки на груди.
— А какое, собственно говоря, отношение это имеет к делу?
— Нет, ответьте — вы представляете?
Сорд неопределенно покрутил в воздухе ладонью:
— Ну… четырнадцать … пятнадцать миллионов, где-то так…
Асквиз приподнял брови и покачал головой:
— Двадцать семь и три.
— Так вот, касательно моей семьи, Маркус…
— Я мог бы удвоить ваше состояние, — глаза Асквиза были кристалльно чисты и спокойны. — Я мог бы даже утроить его.
Сорд пристально взглянул на адвоката и понял, что тот не шутит. Однако Галена это заботило сейчас меньше всего — ему нужно было, чтобы Асквиз признал: все, о чем его спрашивали, имеет под собой реальную почву.
— Спасибо, Маркус, — сказал Сорд.
— Все, что вы должны обещать — это не искать… ну, словом, не влезать во все это.
— Ясно. Мои иллюзии. Действие анестетика.
Из груди Асквиза вырвался вздох облегчения:
— Точно, мой мальчик. Точно.
Сорд поднялся и принялся мерить шагами толстый персидский ковер перед столом адвоката.
— Знаете, Маркус, вы были единственным постоянным лицом в моей жизни. Ежегодно я нанимал нового адвоката, но не менее четырех раз в год я появлялся здесь, в вашем офисе… На каникулы вы забирали меня к себе, в Башню. Летом мы вместе отправлялись в Хемптон. Подписывая чеки, вы учили меня жить.
— Я старался, — в голосе Асквиза чувствовалась какая-то неуверенность.
— И каждый раз вы ухитрялись вытягивать меня из всевозможных неурядиц, являвшихся, как это ни парадоксально, результатом именно того, чему вы меня учили.
— Подобная методика срабатывает
— И у меня есть эти средства, не так ли, Маркус?
— Даже более чем…
— А теперь вы предлагаете мне ни мало ни много пятьдесят миллионов долларов, чтобы откупиться от меня, от той проблемы, которая сейчас у вас возникла в связи с моим чрезмерным любопытством.
— Ну, если грубо, то да.
Сорд остановился и в упор взглянул на человека, который в течение двадцати лет заменял ему всех родных и близких.
— Так вот, я предложу эти двадцать семь и три десятых миллиона кому угодно, лишь бы он помог мне справиться с моей проблемой. Мне почему-то кажется, что подобная куча денег вполне способна раскрыть много интересного, верно, Маркус? Например, отыскать многих без вести пропавших людей?
У Асквиза отвисла челюсть:
— Гален, вы не должны… Иначе вам грозит…
— Что? — вскинулся Сорд. — Опасность? Не думаю. На прошлой недели я был уже готов отдать концы, но мой брат — он натянуто улыбнулся старику, — Брин, побывав в операционной, излечил меня. — Сорд взял с подноса на столе Асквиза старинный серебряный нож для вскрывания конвертов, по форме напоминавший кинжал. — Брин возложил свою руку на меня, и она полыхнула голубой силой — видите, Маркус, как много я запомнил? — и мое тело вновь сложилось воедино. — Он поднес кинжал к своему животу. — Думаю, что если кто-то и хотел меня убить, то это он должен был сделать еще тогда, когда мне было всего пять лет. И мне кажется, что я могу заняться поисками своей семьи, не подвергая при этом себя никакой опасности. — Сорд развернул кинжал острием к себе. — Очевидно, если со мной что-либо произойдет, то голубая сила… — с этими словами он отвел руку для удара…
— Не-е-ет!! — Асквиз буквально вылетел из кресла и крепко ухватился за нож. — Нет, — повторил он, и Сорд вдруг понял, насколько адвокат стар. — Эта…голубая сила, ее действие… не сохраняется. Вы больше не находитесь под ее защитой.
Гален оставил кинжал в дрожащей руке Асквиза.
— А как же она тогда действует?
Адвокат тяжело рухнул в кресло. Сорд ощутил, что именно в этот момент ему наконец-то удалось сделать первый шаг на длинном-предлинном пути.
— Не могу сказать, — голоса адвоката понизился до шепота, — потому что я… не знаю.
Он взглянул на стоявшего перед ним молодого человека, чью жизнь все эти годы он пытался как-то упорядочить.
— Я не принадлежу к их миру, Гален. Вы должны мне поверить.
Сорд кивнул. По глазам Асквиза было видно, что тот говорит правду: защита проиграла.
— Ну, а что вы можете рассказать мне? — Гален постарался придать своему голосу мягкость, на которую только был способен.
Асквиз медленно покачал головой, и на какое-то мгновение Галену даже показалось, что адвокат забыл о присутствии клиента.