Переносная дверь

Холт Том

Почувствовав вдруг, что в комнате он не один, Пол поднял глаза. По другую сторону стола стоял гоблин. И смотрел на него крохотными, красными, как сигналы светофора, круглыми глазками. Но не успел Пол как следует испугаться, как гоблин открыл рот и издал крик.

Крик был в точности такой же, какой он слышал вчера: утонченное сочетание верещанья скворца и мартышки. Однако на сей раз Пол поймал себя на том, что все понимает.

– Здравствуйте, – произнес гоблин.

(Нет, Пол не переводил, – не мог же он, сам того не заметив, выучить

гоблинский язык! Ощущение было такое, будто гоблина озвучивали на человеческом языке, и это озвучивание исходило откуда-то из головы Пола. Вот это уже гораздо удивительнее квадратных яиц, но почему-то эта новая странность сейчас не застала его врасплох, как случилось бы в любых других обстоятельствах.)

– Понравился вам пирог? – говорил гоблин, и эти слова будто нажали какую-то клавишу в мозгу Пола: это был тот самый гоблин, с которым он сражался в холле, тот, чью руку он пришпилил степлером. Иными словами, не гоблин, а гоблинша, матушка мистера Тэннера.

– М-м-м, – ответил он (он не визжал, а говорил на самом обыкновенном человеческом языке, но гоблин его как будто понимал). – Да, потрясающе. Очень вкусно.

Кивнув, гоблинша обнажила зубы: их у нее было девять, очень длинных и острых.

– Лжец, – сказала она. – Ты к нему даже не притронулся. Он в ящике твоего стола.

– Э-э-э... – замялся Пол.

– И не говори, что не голоден, – продолжала гоблинша, – потому что иначе не жрал бы все утро сладости. Я не в обиде, – добавила она, – но если не можешь заставить себя попробовать мой пирог, то хотя бы не лги. Я несколько часов на готовку убила. Надеюсь, ты понял, что я не какая-нибудь там прислуга.

Единственное, что пришло в голову Полу в этот момент это извиниться, поэтому он и сказал:

– Извините.

– Извинения приняты, – ответила гоблинша, еще немного сердито, но уже далеко не так, как раньше. – На самом деле оно, наверное, и к лучшему. Глазурь – пюре из крысиной печени, взбитой с паучьими яйцами и толикой сметаны. Учитывая, какой ты сладкоежка, тебе скорее всего не понравилось бы.

Пол медленно кивнул:

– Боюсь, я не смог бы оценить по достоинству.

– Да, – согласилась гоблинша. – Тогда лучше отдай его мне. Нечего еду разбазаривать.

Открыв ящик стола, Пол достал тарелку. Гоблинша схватила пироге тарелки и одним махом проглотила его, точно дельфин, который напоказ ловит рыбу, подброшенную в воздух.

– На случай если тебе интересно, – сказала она с набитым ртом, – это не просто обычный изюм в шоколаде.

Пол кивнул. Об этом он уже догадался. Гоблинша рассмеялась: она взвизгнула, а в голове Пола раздался смех.

– На твоем месте остальные я бы разом не глотала. Видишь ли, на самом деле это и не изюмины вовсе.

– Э-э-э?

Гоблинша покачала головой:

– Драконьи погадки. Очень дорогие и редкие.

Пол почувствовал, как его внутренности вознамерились выйти наружу.

– Драконьи погадки в шоколаде? – проскрипел он.

– Не в шоколаде, – поправила

гоблинша. – На вкус, конечно, как шоколад, только гораздо лучше. Тут дело не только во вкусе. А в...

Ее последний вопль был непереводимым: услышал-то его Пол вполне отчетливо, но в голове у него не возникло никакого словесного эквивалента.

– Прошу прощения? – переспросил он. Гоблинша помедлила, словно подыскивала синоним.

– Магия, – наконец сказала она. – У драконов она особенная. Тот же эффект возникает, когда пьешь их кровь, только тогда он остается раз и на всегда. А с погадками время ограничивается часом или около того. И все же сам себя спроси, что бы ты предпочел: перерезать дракону глотку или ходить за ним с совком и веником?

– Извините, – сказал Пол, – а что, собственно, они делают?..

– Ну да, конечно, ты же не знаешь! – в точности, как ее сын, усмехнулась гоблинша. – Позволяют тебе понимать. Съедаешь одну и начинаешь понимать языки, которых никогда не учил. Как раз это сейчас с тобой происходит. А еще, – продолжала она, – и это самое хорошее, хотя иногда неприятностей не оберешься... когда тебе лгут, ты ухом слышишь слова, а мысленно – то, что тебе говорят на самом деле, если понимаешь, о чем я. Сейчас я тебе покажу. Минутку.

Гоблинша помолчала, а потом...

Услышанный Полом звук был пронзительным, совершенно нечеловеческим воплем. Услышанные им слова – «Извини, что я вчера на тебя напала, я заслужила, чтобы ты прошил мне руку», а в уме, в том темном уголке, где он не смог бы соврать самому себе, раздалось: «Черта с два я буду перед тобой извиняться, ты, гладкокожий высокий слизняк».

– Понял, о чем я говорила? – добавила она.

– А, – протянул Пол. – Да, понимаю. Это...

– Это очень веская причина не жрать их горстями, – сказала гоблинша, – не говоря уже о том, что испортишь себе аппетит перед обедом и в итоге станешь жирным, как свинья.

Тем не менее, – продолжала она, – это... ну... небольшой подарок в извинение за то, что вчера я пыталась тебя убить. («Чепуха. Это Деннис заставил меня их тебе подарить. Не знаю, что у него на уме, но лучше будь настороже. Он у нас хитрый, гад, весь в отца».)

– Спасибо, – сказал Пол.

– Не за что («Что б ты сдох!»). И вообще мне лучше не отрывать тебя от работы. На сей раз, будь добр, делай все как следует. Помни, тебе ведь платят не за то, чтобы ты где попало зеленые загогулины рисовал.

Пол поморщился:

– Вы про это знаете?

Гоблинша захихикала – или во всяком случае засахаренная драконья какашка в его кровотоке перевела издаваемый ею шум, как хихиканье.

– Да ладно тебе, когда я была маленькой, мы кровяную колбасу из дракона на завтрак ели, свеженькую, только со сковородки. Кровавая вкуснятина, я тебе скажу. Уж меня-то тебе не одурачить.

– Сам вижу, – пробормотал Пол. – И полагаю, вы пойдете прямо к мистеру... я хотел сказать, к вашему сыну, и все ему расскажете?