Переодетые в чужие тела
Шрифт:
– - Остаться отцом...
– - задумалась, заботливо оживившись, Виктория.
– Думается, в основном такое не составляет проблемы для большинства людей... Но отцом..., который всегда рядом...
– - Именно так, -- подтвердил без колебаний Аршиинкин-Мертвяк.
– - Что значит рядом?
– - поинтересовалась Виктория.
– - В смысле, возьмем гиперболу, даже в постели?
– - Я не говорил этого, но... такое...
– - замешкался стеснительно Василий Федорович,-- было бы в самый раз... Идеал, -- вырвалось у него.
– - Ты говоришь о таких вещах, о которых можно услышать только человеку
– - Да, Виктория, и ты меня должна понять правильно: она, Юлия -- как две капли воды похожа на мою вторую жену, если хочешь, то она -- мой недостигнутый символ.
– - Так и займись ею, женой.
– - Она умерла. Давно.
– - Извини, я не знала, Василий Федорович.
– - Так, возможно ли это?
– - будто и не слыша извинений в свой адрес, волнительно спросил профессор.
– - Возможно, -- коротко, но почему-то настолько убедительно сказала Виктория, что профессору, стало на какое-то мгновение, окрыленно легко, по-мальчишески шаловливо и радостно. Но это мгновение ускользнуло и логика отцовства предоставила свои достоверные оправдания:
– - Как же я буду выглядеть в социуме, не говоря уже перед самой дочерью, если я предложу ей свои руку и сердце?
– - опечалено, словно позоря себя вслух, сказал он.
Некоторое время, они, Виктория и Василий Федорович молчали: Виктория словно решалась на что-то -- сказать или сделать, но профессор, не замечая ее чувственной подготовки на какое-то действо, сидел все так же, на кровати, но теперь -- мучительно охватив свою голову обеими руками и облокотившись себе на колени.
– - Мне сейчас трудно тебе это объяснить, но я сейчас подумала, что такую проблему под силу решить, только... "Обратной стороне" -- шепотом проговорила Виктория последнюю фразу.
– - Ты шутишь, -- не отрывая рук от головы, почти безразлично проговорил профессор.
– - Нисколько, -- в полуголосе, но твердо подтвердила Виктория.
– - Не надо. Я прошу тебя, -- умоляюще попросил Аршиинкин-Мертвяк и, выпрямившись, посмотрел собеседнице в глаза.
– - Напрасно. Я думала тебе помочь и не более того, но то, о чем ты предположил, шутки исключены, Василий Федорович.
– - Хорошо. Помоги, -- безнадежно согласился профессор.
– - Что это, "Обратная сторона"?
– - Как ты думаешь..., -- прошептала собеседница, -- кто я?
– - Виктория, -- начал было говорить профессор, но собеседница отрицательно покачала головой в знак неправильного ответа, -- я имел в виду, -- поправился профессор, -- Виктория Леонидовна Юсман, кандидат психологических наук.
– - Опять же... Неверно, -- не приняла ответа она.
– - Ну..., я не знаю..., хотя... Не назвал еще одного -- женщина?.. Так?..
– - Абсолютно не так.
– - Но позволь, не мужчина же... ты?
– - Именно так.
– - Тогда, в таком случае, мне остается подумать, что ты либо дуришь невпопад, обижаешь, а это, мягко говоря -- неприятно; либо ты...
– сумасшедшая, извини конечно меня, Виктория.
– - Ты не назвал третьего.
– - Никакого третьего варианта не может здесь быть.
– - Третий вариант есть... Бондаревски Юрий Анатольевич, -- спокойно сказала Виктория.
– - Что-то не припомню. Кто он?
– -
– - Это -- я, Василий Федорович, -- подтвердила Виктория.
– - Он самый, собственной персоной, и она назвалась громче и отчетливее, -- Бондаревски Юрий Анатольевич. Но теперь, -- прибавила она, -- в телесах женщины. Прошу любить и жаловать, но это между нами!.. Что ты молчишь, Василий Федорович?.. Ты удивлен?.. А-а..., понятно... Снова подумалось, что говоришь с сумасшедшей?.. Ну..., как знаешь..., молчи, -- и она потянулась рукой, и ловко взяла свою сумочку со стоящего рядом с кроватью низенького стола и пламя свечи раскачалось от ее манипуляции.
Виктория извлекла из сумочки блокнот в кожаном переплете, быстро раскрыла его, отлистала несколько страниц и вырвала ту, на которой теперь остановилась -- страница оказалась чистой, как заметил наблюдавший за этим профессор. Виктория бегло, по памяти, написала оказавшейся в ее руке ручкой, видимо хранившейся в корешке блокнота, пару небрежного почерка строк и подала листок Аршиинкину-Мертвяку.
– - Здесь, если надумаешь, необходимый тебе адрес и телефон... Возьми, -- профессор принял листок, продолжая молча смотреть на Викторию, -"Обратная сторона" -- делает перевертышей... Это официальная фирма, правда известная не такому широкому кругу как другие медицинские учреждения. Может они и согласятся помочь, довольно не исключено. Больше... Я тебе ничего не скажу, Василий Федорович. И не смотри ты на меня такими неподвижными глазами. Никто, никогда и нигде тебе не поверит, что я не Виктория!... Ты и сам не поверишь, все-таки советую обратиться.
– - Но я же не... тот..., который... Не из тех..., что?...
– - продолжая смотреть стеклянным взглядом на собеседницу, недосказал, будто попытался оправдаться профессор.
– - А я и не думала тебя обижать, Василий Федорович. Но... Не могу я, и не имею права тебе сказать больше, чем уже тебе известно теперь.
Утром, всю обратную дорогу в Москву, сидя за рулем своего БМВ, Аршиинкин-Мертвяк, машинально распознавая дорогу, сосредоточенно просматривал в своей памяти фрагментами саму вчерашнюю вечеринку, постельные удовольствия с Викторией. Но потом... Теперь, в кармане его спортивного костюма, спрятан адрес "Обратной стороны", написанный на блокнотном листке Викторией.
Дьявольщина
Аршиинкин-Мертвяк возвратился домой в Москву в привычную трехкомнатную квартиру и объявился перед своею дочерью каким-то, как показалось ей, нерасторопным: не одел свои тапочки, а только лишь взял их в руки и немного посмотрев на них, бросил валяться у вешалки -- остался в носках, проскочил на кухню -- схватил бутерброд с колбасой -- надкусил его и положил обратно в тарелку.
– - Как отдыхалось, папа?
– - задала обычный вопрос Юлия, на который Василию Федоровичу можно было даже не отвечать, потому что за последние годы вопрос этот приобрел форму своеобразного приветствия между ним и дочерью, и профессор традиционно не ответил на него и было уже решил пройти к себе в кабинет, который, впрочем являлся и его спальней, но... Юлия почему-то вопреки образовавшимся правилам настоятельно повторила вопрос: