Переписка 1826-1837
Шрифт:
21. Hier soir à la répétition du carrousel on a beaucoup parlé de votre septième Chant — il a eu un succès bien général. L'Impéra.[trice] ne monte plus à cheval.
Eh bien, écrivez-moi la vérité, quelque douloureuse qu'elle soit. — Vous reverrai-je à Pâques? [318]
Милостивый государь, Александр Христофорович
318
18 марта.
Не успела я успокоиться относительно вашего пребывания в Москве, как мне приходится волноваться по поводу вашего здоровья — меня уверяют, что вы заболели в Торжке. Ваше бледное лицо — одно из последних впечатлений, оставшихся у меня в памяти. Я всё время вижу вас, стоящим в дверях. Предполагая увидеть вас на следующий день, я глядела на вас с радостью — но вы, бледный, взволнованный, вероятно, болью, которая, как вы знали, отзовется во мне в тот же вечер, — уже тогда вы заставили меня трепетать за ваше здоровье. Не знаю к кому обратиться, чтобы узнать правду — я пишу вам уже в четвертый раз. Завтра будет две недели с тех пор, как вы уехали, — непостижимо, почему вы не написали ни слова. Вам слишком хорошо
Однако скажу вам, что вчера вечером я испытала истинную радость. Великий князь Михаил провел у нас вечер — увидав ваш портрет или ваши портреты, он сказал мне: „Знаете, я никогда не видел Пушкина вблизи. Я был очень предубежден против него, но по всему тому, что о нем слышу, мне очень хочется с ним познакомиться, а еще больше того — побеседовать с ним обстоятельно“. В конце концов он попросил у меня Полтаву, — как я люблю, когда вас любят!
Несмотря на мою кротость, безобидность и смирение по отношению к вам (что возбуждает вашу антипатию), — подтверждайте хотя бы изредка получение моих писем. Я буду ликовать при виде одного лишь вашего почерка. Хочу еще узнать от вас самого, мой милый Пушкин, — неужели я осуждена на то, чтобы увидать вас только через несколько месяцев.
Как много жестокого, [даже] раздирающего в одной этой мысли! А всё-таки у меня есть внутреннее убеждение, что если бы вы знали, до какой степени мне необходимо вас увидеть, вы пожалели бы меня и вернулись бы на несколько дней! Спокойной ночи — я ужасно устала.
20-го. Я сейчас вернулась от Филарета — он рассказал мне о происшествии, недавно случившемся в Москве, о котором ему только что доложили. Он прибавил […]. Поэтому я изложила его своим скверным русским языком в том виде, как история была мне рассказана, и посылаю вам, не смея его ослушаться. Слава богу, говорят, что вы благополучно прибыли в Москву. — Лечитесь, будьте благоразумны — ну, можно ли швыряться такой прекрасной жизнью?
21-го. — Вчера вечером на репетиции карусели много говорили о вашей седьмой песни — она имела всеобщий успех. Государыня не ездит больше верхом.
Так напишите же мне правду, как бы горестна она ни была. — Увижу ли я вас на пасху?
В 1826 году получил я от государя императора позволение жить в Москве, а на следующий год от Вашего высокопревосходительства дозволение приехать в Петербург. С тех пор я каждую зиму проводил в Москве, осень в деревне, никогда не испрашивая предварительного дозволения и не получая никакого [319] замечания. Это отчасти было [320] причиною невольного моего проступка: поездки в Арзрум, за которую имел я несчастие заслужить неудовольствие начальства.
319
В подлиннике описка: никаго
320
Переделано из была
В Москву намереваяся приехать еще в начале зимы, и встретив Вас однажды на гулянии, на вопрос Вашего высокопревосходительства, что намерен я делать? имел я счастие о том Вас уведомить. Вы даже изволили мне заметить: [que] vous êtes toujours sur les grands chemins [321] .
Надеюсь, что поведение мое не подало правительству повода быть мною недовольным.
С искренним [322] и глубоким почтением и совершенной преданностию честь имею быть, милостивый государь Вашего высокопревосходительства покорнейший слуга. Александр Пушкин.
321
[что] вы вечно на больших дорогах.
322
Переделано из начатого исти[нным]
21 марта Москва 1830.
Милостивый государь, Александр Сергеевич!
Общество Любителей Российской Словесности, уважая любовь Вашу к отечественной словесности и труды, в пользу оной подъятые, избрало Вас в действительные члены. Имея честь поздравить Вас с избранием, на общем мнении об отличных достоинствах Ваших основанном, препровождаю к Вам при сем диплом на новое ученое Ваше звание. Общество удостоверено, что Вы с сим избранием изволите принять участие в деле, близком сердцу каждого русского; ибо успехи отечественного языка и словесности служат знамением степени народной образованности и вместе с сим народного благоденствия.
С истинным почтением и совершенною преданностию имею честь быть Вашим, милостивый государь, покорнейший слуга
Александр Писарев. 1830 года марта 21.
Mon Général,
La lettre dont vous m'avez honoré m'a causé un chagrin véritable; je vous supplie de m'accorder un moment d'indulgence et d'attention.
73 Malgré quatre ans d'une conduite égale, je n'ai pu obtenir la confiance de l'autorité. Je vois avec peine que la moindre de mes démarches éveille le soupçon et la malveillance. Pardonnez-moi, mon Général, la liberté de mes doléances, mais, au nom du ciel, daignez entrer un instant dans ma position et voyez combien elle est embarrassante. Elle est si précaire que je me vois à tout moment à la veille d'un malheur que je ne puis ni prévoir ni éviter. Si jusqu'à présent je n'ai pas essuyé quelque disgrâce, je le dois, non à la connaissance de mes droits, de mon devoir, mais uniquement à votre bienveillance personnelle. Mais que demain vous ne soyez plus ministre, après-demain je suis coffré. Mr Boulgarine, qui dit avoir de l'influence auprès de vous, est devenu un de mes ennemis les plus acharnés à propos d'une critique qu'il m'a attribuée. Après l'infâme article qu'il a publié sur moi, je le crois capable de tout. Il m'est impossible de ne pas vous prévenir sur mes relations avec cet homme, car il pourrait me faire un mal infini.
Je comptais de Moscou aller à la campagne de Pskov, cependant si Nicolas Raievsky vieut à Poltava, je supplie Votre Excellence de me permettre d'aller l'y trouver.
Agréez, Mon Général, l'hommage de ma haute considération et de mon entier dévouement
de Votre Excellence le très humble et très obéissant serviteur. Alexandre Pouchkine.
24 mars 1830 Moscou. [323]
323
Генерал,
Письмо, которое я удостоился получить от Вас, причинило мне истинное огорчение; я покорнейше прошу уделить мне одну минуту снисходительности и внимания. Несмотря на четыре года уравновешенного поведения, я не приобрел доверия власти. С горестью вижу, что малейшие мои поступки вызывают подозрения и недоброжелательство. Простите, генерал, вольность моих сетований, но ради бога благоволите хоть на минуту войти в мое положение и оценить, насколько оно тягостно. Оно до такой степени неустойчиво, что я ежеминутно чувствую себя накануне несчастья, которого не могу ни предвидеть, ни избежать. Если до настоящего времени я не впал в немилость, то обязан этим не знанию своих прав и обязанностей, но единственно вашей личной ко мне благосклонности. Но если вы завтра не будете больше министром, послезавтра меня упрячут. Г-н Булгарин, утверждающий, что он пользуется некоторым влиянием на вас, превратился в одного из моих самых яростных врагов из-за одного приписанного им мне критического отзыва. После той гнусной статьи, которую напечатал он обо мне, я считаю его способным на всё. Я не могу не предупредить вас о моих отношениях с этим человеком, так как он может причинить мне бесконечно много зла.
Я предполагал проехать из Москвы в свою псковскую деревню, однако, если Николай Раевский приедет в Полтаву, убедительно прошу Ваше превосходительство разрешить мне съездить туда с ним повидаться.
Примите, генерал, свидетельство моего высокого уважения и совершенной преданности. Вашего превосходительства нижайший и покорнейший слуга
Александр Пушкин.
24 марта 1830 г. Москва.
Сделайте одолжение, милостивый государь Николай Алексеевич, дайте мне знать, что делать мне с Писаревым, с его обществом и с моим дипломом? Всё это меня чрезвычайно затрудняет.
Весь Ваш А. Пушкин.
Адрес: Николаю Алексеевичу Полевому.
Ничего, совершенно ничего, милостивый государь Александр Сергеевич. Мы все, старые члены, ничего не делаем, по крайней мере, а из этого и выводится закон, так как по старым решениям иностранные юристы составляют законы. Избрание 74 Ваше сопровождалось рукоплесканиями и показало, что желание Общества украсить список своих членов вашим именем было согласно с чувствами публики, весьма обширной. За диплом взносят члены (т. е. за пергамент) 25 рублей. Если в самом деле решатся поднять Общество, как было хотели, вы, я уверен в этом, не отказались бы участвовать. Но, теперь… Бог знает, что сделается с Обществом, и не будет ли оно иметь участи Общества Соревнователей — никто не ручается.
С почтением есмь всегда Ваш покорный слуга Н. Полевой.
Адрес: Monsieur Monsieur Pouchkine. [324]
Посылаю тебе драгоценность: донос Сумарокова на Ломоносова. Подлинник за собственноручною подписью видел я у Ив. Ив. Дмитриева. Он отыскан в бумагах Миллера, надорванный вероятно в присутствии и вероятно сохраненный Миллером, как документ распутства Ломоносова: они были врагами. Состряпай из этого статью и тисни в Лит.[ературную] Газ.[ету]. Письмо мое доставит тебе Гончаров, брат красавицы: теперь ты угадаешь, что́ тревожит меня в Москве. Если ты можешь влюбить в себя Елизу, то сделай мне эту божескую милость. Я сохранил свою целомудренность, оставя в руках ее не плащ, а рубашку (справься у к.[нягини] Мещерской), а она преследует меня и здесь письмами и посылками. Избавь меня от Пентефреихи. Булгарин изумил меня своею выходкою, сердиться не льзя, но побить его можно и думаю должно — но распутица, лень и Гончарова не выпускают меня из Москвы, а дубины в 800 верст длины в России нет кроме гр. Панина. Жену твою вижу часто, т. е. всякой день. Наше житье бытье сносно. Дядя жив, Дмитриев очень мил. Зубков член клуба. Ушаков крив. Вот тебе просьба: Погодин собрался ехать в чужие края, он может обойтиться без вспоможения, но всё-таки лучше бы. Поговори об этом с Блудовым, да пожарче. Строев написал tables des matières [325] Истории Карамзина, книгу нам необходимую. Ее надобно напечатать, поговори Блудову и об этом. Прощай. Мой сердечный поклон всему семейству.
324
Милостивому государю господину Пушкину.
325
указатель содержания.
В доносе пропущено слово оскорбляя.
Батюшков умирает. [326]
Monsieur,
Je m'empresse de faire réponse aux dernières lettres que Vous avez bien voulu m'adresser de Moscou, et je m'acquitterai de cette tâche avec ma franchise ordinaire.
Je ne vois pas trop pourquoi Vous Vous plaisez à trouver Votre position précaire; je ne la trouve pas telle et il me semble qu'il ne dépendra que de Votre propre conduite de lui rendre plus d'assiette encore. Vous avez aussi tort de me croire influencé en Votre défaveur par qui que ce soit, car je Vous connais trop bien. Quant à Mr Boulgarin, il ne m'a jamais parlé de Vous, par la bonne raison que je ne le vois que deux ou trois fois par an, et que je ne l'ai vu ce dernier temps que pour le réprimander. Mais je dois Vous avouer que Votre dernier départ précipité pour Moscou a dû éveiller des soupçons.
326
Приписка карандашом, в обратном тексту направлении.
Pour ce qui regarde la demande que Vous m'avez adressée, si Vous pouvez aller à Poltawa, pour y voir Nicolas Rayeffski? je dois Vous avertir qu'en ayant soumis cette question à l'Empereur, Sa Majesté a daigné me répondre qu'Elle Vous défendait nommément ce voyage, parce qu'Elle avait des motifs d'être mécontente de la dernière conduite de M. Rayeffski. —
Vous Vous persuaderez donc, par cette même circonstance, que mes bons conseils Vous feront éviter les faux pas auxquels Vous Vous êtes exposé si souvent sans me demander mon avis.