Переполох в Тридевятом, или Как женить Кощея
Шрифт:
— Да, все они порталы. Вот только стар я стал, давно позабыл ключ, которым он отворяется, а вот Хозяйка, видать, нашла его, вот и балуется теперь…
— Мастер Ханн, а какое зеркало у Кощея? — осторожно поинтересовалась женщина. — Мне оно сразу не понравилось.
— Почему? — удивился старик. — Зеркало плохим может сделать лишь злой человек, само по себе оно не опасно. Я ведь, милая моя, создавал их в помощь людям.
— Но в зеркале, что стоит в покоях Бессмертного всегда остаётся его отражение. Такое ощущение, что оно живёт параллельно.
Выслушав Серафиму мастер несколько минут молчал,
— Не моя это тайна, да видно суждено тебе узнать её… — растягивая слова, начал мужчина. Сима затаила дыхание в ожидании рассказа. — Лет до 30 Кощей был на удивление добрым и сердобольным, и это до чёртиков злило его отца Кощея старшего. Случилось однажды, что проезжая по отцовской земле, заприметил молодой Кощей нищету и убогость, в которой жил простой люд. По приезду, оповестил предка о намерении своём помочь крестьянам, после чего угодил в отцовские казематы. Долго отец держал несговорчивого отрока в кандалах да голоде, боясь опасного настроения, что захватило сыновье сознание, в надежде, что тот исправится и станет помогать ему захватывать всё новые и новые земли, истязать людей да насылать мор на скотину. Но парень оказался не так прост, не сдался отцовскому натиску, остался при своём: «Жалко, мол, людей, подсобить бы нужно…». А злодейских помыслов в голове его не прибавилось.
— Ну надо же… — отозвалась Сима, подстёгивая рассказчика продолжать. — Никогда бы не подумала, что самый известный злодей Тридевятого когда-то был милым пушистым котёнком.
— Да, но перевоспитание сына очень надоело его злобному папаше и, в конце концов, Кощей старший решился на невиданное злодейство — решил погубить своего единственного ребёнка, дабы не получить в будущем очередного борца со злом. Но мать молодого человека решила во что бы то ни стало спасти сына и обратилась ко мне с просьбой сотворить артефакт, способный сделать из её сына настоящего злодея…
— И что вы? — спросила женщина. Странная женщина, его мамаша… Обычно родители мечтают о том, чтобы их дети были добрыми и хорошими людьми. А эта…
— Она много лет прожила со злодеем.
— А почему же вы не отказали ей? Вы же умный человек зачем сотворили зло? — негодовала Серафима, пытаясь выдавить из своих рук так необходимую сейчас тьму.
— Даже не пытайся. Думаешь хозяйка не знает о твоих магических способностях? — тихонечко захохотал старик. — Эти кандалы вытягивают из нас магию… А отказать я ей не смог лишь потому, что долгие годы был тайно влюблён… Её горе стало бы и моим.
— Поэтому вы и сохранили жизнь её сыну. — закончила за него сокамерница. Тот лишь печально вздохнул.
— Ты любишь его? — без обиняков спросил мастер Ханн.
— Да. — тут же ответила она.
— Стало быть, есть кое-что ещё, что ты должна знать…
Серафима затаила дыхание в ожидании продолжения рассказа, но мастер Ханн почему-то замолчал. В углу, где он был прикован к стене, раздался звон цепи и тяжёлые вздохи.
— Что? — напряглась девушка, но рассказчик, протяжно зевнул и громко захрапел. — Зашибись, поговорили! И, что я ещё должна знать?
Несколько часов беспробудного сна сокамерника, Сима не находила себе места. Все конечности
Часы тянулись, а в пещерной жизни Симы ничего не менялось — тихий храп зеркальщика, далёкие стуки, словно где-то долбили камни, и звенящая тишина. Она тянулась словно паутина, оплетая женщину, всё больше затягивая в безысходность.
Она не заметила, как в пещере появился ещё один человек, очнулась лишь тогда, когда скрытая дверь со стуком закрылась. Перед собой она уже в который раз обнаружила чашку с кашей, ломоть ржаного хлеба и стакан горячей воды.
Ну и на том спасибо…
Есть всё это совсем не хотелось и Серафима брезгливо отодвинула миску подальше.
— Что ж ты не вкушаешь яства, щедро выделенные тебе самой Хозяйкой медной горы? — раздался из темноты пещеры мелодичный женский голос, и на свет вышла она. Безупречно-красивая, с перекинутой через плечо толстой чёрной косой, в переливающемся атласном платье цвета изумрудно-фисташковом. Её корона, усеянная драгоценными камнями, ярко мерцала в кромешной темноте, создавая вокруг красавицы особенный, магический ареол.
Серафима, поражённая её красотой, даже на мгновение почувствовала себя ущербной, но вспомнив первую встречу, тут же пришла в себя и спросила:
— Зачем пожаловала, ящерка?
— Ха-ха-ха, думаешь, сможешь задеть меня своей детской выходкой? — высокомерно спросила та. — Я пришла ответить на твой второй вопрос. Итак, зачем ты мне понадобилась?! Пожалуй, расскажу тебе одну интересную историю. — с совершенно равнодушным лицом сказала Малахитница. — Заезжал ко мне однажды статный красавец с равнинных земель, жениться собирался, помниться, да только испугался силушки моей магической. Не захотел, чтоб жена была сильней и коварней, вот и сбежал. Смалодушничал по малолетству, тогда ему было годков сорок от роду-то. А вот сейчас, я спустя долгие века я стала мудрее и хитрее, и более не намерена соперничать с мужчиной, что некогда желал заполучить меня в супружницы.
— Короче, ты решила выйти замуж за Кощея, а я помешала? — возмущённо воскликнула Сима, вновь пытаясь вырваться из оков.
— Что ты?! Тебе ли быть соперницей мне… — брезгливо фыркнула Хозяйка, прикасаясь рукой к каменным стенам. Где рукой проведёт, там камни вспыхивают разноцветные, у узницы аж сердце зашлось от красоты такой. — Можешь так?
— А ты сними с меня свои подарки драгоценные, вот и увидишь, что я могу. — съязвила Сима, потряхивая перед лицом скованными запястьями. — Испугалась меня, в цепи магические заковала. Эка невидаль, чтоб сама Хозяйка медной горы, смертной испугалась!
Холодный взгляд Малахитницы быстро поубавил спеси пленнице. Она резко осеклась, но головы не склонила.
— Вижу, сильна ты духом, иначе Кощей не обратил бы на тебя внимания. — бросила сверкающая зелёным светом женщина, в её сторону. — Давай договоримся так: я отпущу тебя на все четыре стороны, и ты никогда больше не попадёшься на глаза Бессмертному.
— Русские бабы в переговоры с террористами не вступают! — гордо вскинув подбородок, ответила Серафима. — И с маньячками тоже!
— Странно выражаешься, Яга говорила, что не здешняя ты… — махнула рукой тюремщица. — Ну, скажи мне, зачем тебе мой жених?