Перерождение
Шрифт:
Питер почти всю ночь просидел на кухне за Тетушкиным дневником. Щурясь на свет лампы, он переворачивал страницы, исписанные бисерным почерком, а рядом в чашке остывал забытый чай.
Сейчас заснул и Питер, и Майкл, и Грир, которого в полночь сменила на мостках Алиша. Эми вышла на крыльцо и аккуратно притворила за собой дверь. Высохшую землю устилал ковер сосновых иголок — так приятно бежать босиком! Эми без труда нашла туннель под силовой магистралью, подняла крышку люка и влезла внутрь.
Эми кое-что поняла. Поняла, что чувствует его уже много дней, месяцев, лет. Он был с ней с самого начала: и в «Милагро», и когда она разучилась
Они всегда возвращаются домой, а дом Эми был везде и повсюду.
Эми выбралась из туннеля. Еще немного, и начнет светать — небо уже побледнело, мрак рассеивался, словно дымка. Эми отошла подальше от Стены в мескитовую рощицу, закрыла глаза и мысленно позвала: «Приди ко мне! Приди ко мне!»
Тишина и безмолвие.
«Приди ко мне! Приди ко мне! Приди ко мне!»
Наконец она почувствовала шорох. Не услышала, а именно почувствовала: легчайший ветерок ласкал ее ладони, шею, щеки, кончики ресниц, каждую клеточку ее души и тела. «Эми!» — выдохнул ветерок.
«Я знаю, что ты был со мной! — зарыдала Эми, и его сердце тоже зарыдало, потому что в глазах давно не осталось слез. — Знаю, что ты был рядом!»
«Эми, Эми, Эми…»
Когда Эми открыла глаза, он сидел перед ней на корточках. Она шагнула к нему, провела ладошкой по щекам, где должны были блестеть слезы, и прижала к себе. Чем крепче обнимала, тем явственнее чувствовала в себе его душу, которая ощущалась иначе, чем остальные, потому что его душа давно стала частью ее души. Воспоминания хлынули рекой — о затерянном в снегу доме, о ярких огнях карусели, о том, как он держал ее за руку, когда они вместе взлетали к темнеющему вечернему небу…
«Я знаю, я всегда знала, что ты меня любил!»
До рассвета оставались считаные секунды, над горой вставало солнце, неумолимое, как нож убийцы, а Эми все обнимала его, обнимала каждой клеточкой сердца. С мостков за ними следила Алиша, только Эми не беспокоилась: это будет их тайной, очередной закрытой для обсуждения темой. Они же не говорят о том, какая судьба уготована Питеру, хотя Алиша в курсе.
«Вспомни! — наконец попросила Эми. — Вспомни!»
Но он уже исчез — ее руки обнимали пустоту. Уолгаст легчайшей дымкой поднимался к небесам и уплывал.
Забрезжил рассвет.
Эпилог
ДОРОГА НА РОЗУЭЛЛ
Из материалов Третьей международной конференции по Североамериканскому карантинному периоду, Центр культурологии и конфликтологии Университета Нового Южного Уэльса (Индо-австралийская республика), 16–21 апреля 1003-й год п.в.
День 268-й
Третий день с тех пор, как уехали с фермы. Сегодня на заре пересекли границу Нью-Мексико. Дорога в ужасном состоянии, но Холлис утверждает, что это Шестидесятая трасса. Вокруг нас открытая равнина, на севере видны горы. Выгоревшие указатели попадаются редко, зато брошенных машин сколько угодно, некоторые заграждают дорогу, и мы теряем время. Малыш Калеб постоянно капризничает и плачет. Жаль, Эми нет, она бы его успокоила. Последнюю ночь провели под открытым небом, поэтому
День 269-й
Хорошие новости! Мы увидели первый крест, огромный, красный, намалеванный на силосном элеваторе ярдов пятьдесят высотой. Маус стояла у стойки пулеметчика и заметила его первой. Мы все страшно обрадовались! Сегодня ночуем в бетонном бункере, он в паре шагов от элеватора. Холлис говорит, что это бывшая насосная станция. Здесь темно, сыро и повсюду трубы, зато, как обещал Грир, есть канистры с горючим. Прежде чем запереться на ночь, мы наполнили топливный бак «хаммера». Спать придется на бетонном полу, но до Альбукерка рукой подать, и ночевать под открытым небом никому не хочется.
Спать бок о бок с малышом так здорово и необычно: он даже во сне журчит, как ручеек. У меня есть новость, только Холлису я пока ничего не говорю: нужно убедиться окончательно. Впрочем, подозреваю, он уже сам догадался. Каким образом? У меня же наверняка на лице все написано! Как подумаю об этом, расплываюсь в улыбке. Сегодня, когда двигали канистры с горючим, я перехватила взгляд Маус. Что смотришь, спрашиваю, а она говорит: «Мне кажется, ты что-то хочешь мне сказать». Я сделала невинные глаза, что далось с огромным трудом. Нет, отвечаю, о чем ты? «Да так, ни о чем», — засмеялась она.
Имя выбирать рано, но, если это мальчик, хочу назвать его Джо, а если девочка — Кейт, в честь моих родителей. Надо же, как близко радость и грусть и как крепко связаны!
Интересно, как там наши? Очень надеюсь, что у них все в порядке.
День 270-й
Сегодня утром увидели вокруг «хаммера» следы. Похоже, незваных гостей было трое. Не понимаю, почему они не попытались прорваться в бункер, наверняка ведь нас учуяли! Надеюсь, до Сокорро доберемся засветло и успеем устроиться на ночлег.
День 270-й(продолжение)
Мы в Сокорро. Холлис уверен, что бункеры — часть старой газотранспортной системы. Мы заперлись на ночь и ждем… (неразборчиво)
День 271-й
«Гости» приходили снова, уже не втроем, а целой компанией. Они до рассвета царапали стены бункера, оставили массу следов, разбили лобовое стекло и окна «хаммера». Все, что лежало в салоне, разбросано, разорвано, растерзано. Боюсь, штурм бункеров не за горами. Выдержат ли двери? Калеб плачет по ночам, так что они прекрасно знают, где мы. Чего же ждут?
Мы уже не сомневаемся: за нами гонятся. Сегодня пересекаем ракетный полигон Уайт-Сэндс, чтобы добраться до бункера в Карризозо. Очень хочется сообщить Холлису новость, но сейчас явно не время. Когда и если доберемся до гарнизона, тогда и сообщу. Интересно, малыш чувствует, как мне страшно?
День 272-й
Ночь прошла спокойно. Мы вздохнули с облегчением и надеемся, что они отстали.
День 273-й