Пересадочная станция
Шрифт:
Посмотрев настороженно на белое кресло, Семёнов поморщился. Белый больничный цвет он не любил. И кресло стало менять свою цветовую гамму, стало радужным. Семёнычу нравился зелёный цвет, на котором он, не произвольно, остановил свой взгляд. Сев в зелёное кресло, он попытался расслабиться и унять пробиравшую его дрожь.
Кабина, тоже принявшая серо-зелёный оттенок, кроме кресла, иной мебели и оборудования не имела. Кресло было удобным, но расслабиться не получалось. Его всё сильнее затрясло. Потом в мышцах стало покалывать, пощипывать. Подёргивания прекратились. Мышцы отяжелели,
– Пополнение жизненных ресурсов и регенерация закончены. Время отключения жизненных функций организма до начала регенерации составляло всего триста пятьдесят два земных дня. Это очень критичный показатель. Вам рекомендовано в дальнейшем не доводить организм до такого состояния. Время до отключения жизненных функций после проведения регенерации – девяносто земных лет. Какие материальные ресурсы требуются пополнить?
– Попить бы чего-нибудь, – прошептал пересохшими губами Семёныч. – Воды можно?
– Да.
Прямо из пола кабины вырос белый куб, а на нём появился большой стакан с водой. Семёныч взял его, зачем-то понюхал, и выпил содержимое стакана большими глотками. Тело его распирала сила и мощь. Он поднялся из кресла и потянулся, расправив плечи, хрустнув сочленениями позвоночника. Подумал и сказал:
– Доллары США выдаёте?
– Да.
– Лимит есть?
– Нет.
– Дайте один… миллион, – он вздохнул.
На столе появилась стопка упакованных в пачки долларов.
Семёныч вытащил корзину с грибами из рюкзака, переложил в него пачки, поблагодарил и вышел. Только большим усилием воли Семёнов, возвращаясь к двери с надписью «Земля», не позволил ногам сорваться на бег.
В комнате с шаром он сказал:
– Я бы хотел вернуться туда, откуда прибыл.
– Требуются коды координат точки возврата.
Семёныч воспроизвёл рукой «визуальный код».
– Ошибка. Повторите ввод кода.
Семёныч запаниковал. «Вот тебе и сим-сим, откройся», подумал он.
– Ментального кода недостаточно…
– «Твою дивизию, так тут два пароля. Юморист тот мужик, однако».
Семёныч подумал, и воспроизвёл рукой те же движения, только в обратной последовательности: направо, вверх, вниз, влево, вправо, налево, вниз, вверх.
– Сим-сим откройся, – сказал он с дрожью в голосе.
– Коды приняты, – произнёс шар, и Семёныч оказался в лесу возле камня.
Почти стемнело. С полным рюкзаком американских денег и корзиной с грибами Семёныч на трясущихся ногах добрался до машины. Его снова колотило, и он с трудом вставил ключ в зажигание, завёл двигатель. Он, по привычке, взялся за «сердце», но почувствовав твёрдый мышечный каркас на месте хилой, растренированной груди, с испугом отдёрнул ладонь.
Правая ступня не смогла выжать тормоз, подпрыгивая на педали.
– Да что же это? – Простонал Семёныч, нажимая кнопку «аварийной остановки». Уже стемнело. Габариты замигали.
Но адреналиновая дрожь вскоре прошла. Он заглядывал в рюкзак
«Надо присыпать их грибами, – подумал Семёныч. – Не хватало нарваться на пост с полным мешком баксов». Благодаря мысленно адреналин за то, что сразу не дал уехать, он переложил часть грибов в рюкзак, стоящий на соседнем кресле, и широко раскрыл его. Прикинув, где могут быть посты ДПС, он тронул машину с места. Последние тёплые деньки народ использовал по полной, поэтому пятничный и субботний вечера для ДПС были «сенокосным».
Совсем успокоившись, Семёныч умеренно жал на педаль, поднимаясь на Шамаровский перевал, и «вывалившись» на его вершину, в свете фар увидел полосатый жезл.
«Ну, как же без этого?» – Усмехнулся Семёныч, останавливая прижавшийся к обочине микроавтобус и нажимая кнопку автоматического опускания стекла.
– Добрый вечер. Старший сержант Никулин, городская инспекция. Предъявите ваши документы.
– Пожалуйста, инспектор. Сами бывшие… – Сказал Семёныч, подавая в окно пенсионное, права и «сорку2».
– Что везёте, Семён Семёнович? – Спросил инспектор, освещая салон фонарём. – Грибы? – Он засмеялся, увидев стоящую на полу корзину и на переднем кресле рюкзак. – Не поздно для грибов?
– Сердечко прихватило, пришлось пережидать пока пройдёт… – сказал водитель.
– Лекарства пили? – С надеждой в голосе спросил инспектор, близко придвигая к окну свою голову.
– Только нитроглицерин, – усмехнулся Семёныч. – У меня сын инспектор, я в курсе, что пить нельзя…
– А как фамилия? А… понятно. Счастливого пути. – Он козырнул, отдавая документы левой рукой.
Семёныч поблагодарил и отъехал. До дома он добрался без происшествий. Войдя в квартиру, поставив корзину и сбросив рюкзак с «опятами».
– «Маслята – патроны, а «опята» – баксы» … Забавно…», – посмеялся Семёнов.
В его холостяцкой квартире было прибрано. Семёныч не любил бардака. Просыпаясь, он перво-наперво, прибирался. Потом делал зарядку, если хватало сил, но чаще, сама приборка ею и являлась.
Выбрав из рюкзака в таз опята, он отнёс все грибы в ванную, уселся поудобнее и стал их перебирать. На деньги он практически не взглянул. За свою оперскую жизнь, он не раз видел много денег, правда чужих, но много, и привык к ним относиться спокойно, как врач к человеческим страданиям. Без эмоций. Не однажды его пытались подкупить. И за что-то, и просто так, «на крючок». И суммы были приличные. Но «обликоморале» он сохранил. Алчность у него отсутствовала напрочь. Оттого от него ушла сначала одна жена, а потом и другая.
Закончив с грибами, и поставив на плиту громадную сковороду под «жарёху», Семёныч достал из шкафа старинный кожаный «аташе кейс», в простонародье называемый «дипломат», и прямо в прихожей переложил в него пачки, аккуратно стряхивая с них в рюкзак грибные крошки и листву, и протирая каждую пачку чистой влажной тряпочкой. Понюхав одну из пачек, он, вместе с запахом типографской краски, почувствовал запах грибов. «Опята…» – снова усмехнулся он. «Жу, жу, жу», – вспомнил он старый-старый мультфильм, где деньги пахли мёдом. Миллион вошёл весь.