Пересадочная станция
Шрифт:
Когда Семёныч с тренером шли к своим машинам, Сергей сказал:
– Знаю, Семён, ваше отношение к официальным «каратэковским» соревнованиям, но… Может поедем в Японию? На «мир»? У вас форма… вон какая… Вы же мне сами пять лет назад пообещали, что в форму войдёте через шесть лет. Я ещё тогда вас звал… Помните?
Они стояли на улице, возле машины Сергея.
– Помню, конечно… Не интересно мне это. Да и правила… До малейшего касания… Вы же знаете… Я привык и на лицо принять, чтобы противника раззадорить…
–
Семёнов усмехнулся.
– Надо подумать… Хотя… Спонсор у меня есть… – Он вспомнил про миллион баксов и центр пополнения ресурсов.
«Вот куда можно направить инопланетные денежные потоки… На поддержку Российского спорта», – подумал Семёныч.
– Записывайте, – сказал Семёныч, пожал руку тренеру и зашагал к своей машине, стоящей за территорией спорткомплекса.
– Если доживу, поучаствую, – сказал он уже сам себе.
Грея дизель, Семёнов вспомнил дневной разговор с другом, по поводу той машины.
* * *
– Семён Семёныч, привет, это Сергей.
– Привет, Сергей Владимирович, слушаю.
– Машина чистая. Собственник и водитель – Комаров Пётр Владимирович, двенадцатого ноль первого восемьдесят второго года рождения. Есть адрес регистрации. Ребята отсняли его документы. Сбросить вам на телефон?
– Конечно, Серёжа, спасибо тебе. Страховка у него есть?
– Есть. Сфотали…
– Спасибо…
– Тут… Странности… некоторые… – Сергей посопел в микрофон. – Слегли те ребята, что машину досматривали, в больничку. С пищевым отравлением. Как только тот тип отъехал, так сразу и проблемы у них обоих начались.
– Может беляшей Тавайзовских поели?
– Божатся, что только домашнее ели, каждый своё… Мужики взрослые, давно на дороге стоят. Те абы что кушать не будут, сам понимаешь…
– И что ты думаешь? Про мужика? Сглазил он их, что ли?
– Добрый, такой, говорят. Хорошего дня им пожелал.
– Ну вот, а ты на человека наговариваешь… Всё, Серёж, хорошего и тебе дня, – Семёнов рассмеялся.
– Тьфу на вас, Семён Семёныч.
И Семёнов почувствовал, как Сергей закрылся от него барьером. Он аж телефон в сторону убрал, так из него повеяло холодом. Только что было тепло, и вдруг… Физический холод.
Связь прервалась, а Семёнов с удивлением смотрел на телефон. В голове, как на экране, возник список возможностей его организма и замигали позиции: «ментальность» и «магия».
«Значит что-то работает… А что такое ментальность? Ментал, ментол… мент… Тьфу, …. Чувства, что ли?» Но, глянув в интернет-поисковик, увидел – разум… То есть, разум у него – двойка? Хрена себе… Это по каким стандартам?
Он ещё раз просмотрел список, чётко высветившийся у него в голове. Если по таким стандартам считать, то пункт «интуиция» – восемьдесят, это что-то запредельное. А сейчас, значит сработала его магическая
– И на том спасибо, – поблагодарил неизвестно кого Семёнов. – Интуиции стоит больше доверять, однако. На неё и силу одна надёжа. На ментальность мою, надежды нет. Сила есть – ума не надо, – вздохнул он.
* * *
Вспомнив всё это, и перебрав варианты своих дальнейших действий, Семёныч поехал домой.
Споткнувшись в прихожей о мелодично звякнувший рюкзак, он подхватил его за лямки, занёс в зал и со словами: «Пополним ресурсы, твою маму», выставил его содержимое в «закрома родины», как он называл шкаф с НЗ6, в котором на полках стояла соль, сода, растительное масло, тушёнка и другие консервы.
В «закрома» попадали продукты из излишков. Пожадничав при закупках, Семёныч, придя домой, лишнее убирал в шкаф… Так и накапливалось. И шкаф для одежды превратился в «закрома». Собственно, носимых вещей в доме у Семёныча было немного. Пара костюмов, пара джинсов, пара белых рубашек, пара синих, пара шорт, пара футболок.
Наскоро перекусив, Семёныч лёг на диван и закрыл глаза, решив мысленно поработать над планом мероприятий, а потом перенести его на бумагу. При словах: «надо подумать», у Семёныча моментально возникла перед глазами цифра «два» – уровень его разумности.
– Вот суки, – сказал он, – так и комплекс неполноценности можно заработать…
Но вдруг снова проявилось подобие экрана, на котором побежал текст плана, как он привык годами и сам писать, и требовать от подчинённых: пункт, исполнитель, срок исполнения, пункт, исполнитель, срок исполнения. И так всё, что он уже придумал.
А сейчас, текст возникал тогда, когда мысль ещё не успевала сформироваться, и буквально через две минуты, к имеющимся, добавилось ещё пять пунктов. Даже на мысленном экране план выглядел солидно.
Семёныч смог добиться, чтобы экран приближался, отдалялся, темнел, светлел, и делался почти прозрачным, не мешая зрению.
– На печать бы ещё отправить, – усмехнулся Семёныч.
На экране вдруг поперёк текста возникла надпись: «печать не возможна из-за отключения доступного устройства печати». «Включить?»
Семёныч, ничего не понимая, сказал:
– Включить.
Слева за головой вдруг зажужжало, и послышался звук срабатывания захвата принтером бумаги.
«Устройство сообщает об отсутствии бумаги.»
Семёныч поднялся с дивана и осторожно подошёл к компьютерному столу, на котором уже несколько лет стоял, не подключённый, ни к компьютеру, ни к электросети принтер. Сейчас он работал, требовательно мигая лампочкой. Взяв с полки несколько листов бумаги и вложив их в лоток, Семёныч услышал звук протяжки и на приемные направляющие шустро выполз отпечатанный лист. Принтер, снова издав только ему понятный звук, отключился.