Пересечение Эйнштейна
Шрифт:
— Прекрасно!
— Где ты?
— Напротив вас, с другой стороны.
Я снова ощутил, что окружен каменными стенами.
Мои пальцы нащупали какой-то проем. Он был около трех футов в ширину.
— Подождите!
Я подтянулся, вскарабкался на край и увидел слабый свет в конце тоннеля. Я пополз по нему, высунул голову и посмотрел вниз на троицу братьев Блой. Они стояли в пятне света, проникающего в подземный лабиринт сквозь провал.
Блой-2 шмыгнул носом и утерся кулаком.
— О, —
— Более или менее, — я прикинул высоту и спрыгнул к ним вниз.
— Черт побери, — сказал Блой-3. — Что с тобой случилось?
Я был с ног до головы в бычьей крови, исцарапанный, в синяках и кровоподтеках и еле держался на ногах.
— Пошли. Куда идти?
Мы выбрались на поверхность и увидели Ло Ястреба.
Ло Ястреб стоял (помните, он сломал ребро, и это выяснилось только на следующий день) возле дерева, обхватив его рукой. Он вопросительно посмотрел на меня.
— Да, — сказал я. — Я убил его. Дело сделано, — я был ужасно измучен.
Ло Ястреб послал детей вперед. Мы пробирались сквозь высокую траву, как вдруг раздался треск ломающихся ветвей.
Я присел.
Это был просто кабан. До него можно было дотянуться рукой. Вот и все.
— Пойдем, — усмехнулся Ло Ястреб, поднимая свой арбалет. Больше не было сказано ни слова. У Ло Ястреба не хватило силы оглушить его, и мне самому пришлось заколоть зверя. После предыдущей корриды? Пустяк.
Продираясь сквозь колючки, мы пошли в сторону деревни.
Голова кабана весила пятнадцать фунтов. Ло Ястреб тащил ее на спине.
Тушу мы разделали на четыре окорока, и я, связав их, тащил по два на каждом плече. Мы уже подходили к деревне, когда встретили Увальня. Он пошел вместе с нами, и уже у самой деревни он сказал:
— Ла Страшная предупредила нас о Челке и о животных. Она видела кое-что о тебе и о других жителях деревни.
— Как? Обо мне? Что обо мне?
— О тебе, Челке и Навознике, стороже клетки.
— Глупости, — я заморгал, шагая позади него. Потом поравнялся.
— Вы все родились в один год, — хмыкнул Увалень.
— Но мы все — разные...
Ло Ястреб посмотрел вверх, потом вниз на реку. На меня он не взглянул.
— Я ничего не умею делать с животными или с галькой, как Челка.
— Ты умеешь делать другие вещи. Ле Навозник тоже.
Он так и не взглянул на меня. Солнце наполовину исчезло за медными горами. Река стала коричневой. Он шел молча. Как облачко, несущееся по небу, я побежал к воде, опустился на колени, положил мясо рядом с собой и умылся илистой водой.
Вернувшись в деревню, я сказал Кэрол, что если она приготовит для меня окорок, то, получит половину моей доли.
— ...будь
Но она продолжала рассматривать найденное ею птичье гнездо:
— Подожди минутку.
— Поторопись, а?
— Хорошо, хорошо. Куда ты так спешишь?
— Послушай, я отполирую для тебя кабаньи клыки, сделаю наконечник для копья ребенку или еще что-нибудь, только чтобы ты ко мне больше не приставала.
— Хорошо, я... слушаю, да и вообще это не твой ребенок. Это...
Но я уже бежал, ноги прямо сами несли меня туда.
Было темно, когда я подошел к клетке. За оградой, поверх которой проходила проволока, было тихо. Потом к проволоке, спотыкаясь и хныча, кто-то подошел. Полетели искры и тень быстро отскочила.
Я не знал, с какой стороны подойти. Может быть Навозник находится внутри и чем-нибудь занимается. Бывает, что обитатели клетки спариваются между собой и даже производят на свет потомство. Иногда их отпрыски рождаются работоспособными. Например, три брата Блой родились здесь. У них почти нет шей, а руки длинные. Но они проворные и смышленые ребятишки.
Блой-2 и Блой-3, так же как и я, умеют ловко орудовать ногами. Я даже дал Блою-3 пару уроков игры на мачете, но ему это быстро наскучило (все-таки ребенок) и он умчался вместе с братьями рвать фрукты.
Постояв около часа в темноте, обдумывая то, что происходит в клетке, я пошел обратно, свернул и улегся в стоге сена позади кузницы. Лежал и слушал гудение энергетической хижины, пока не заснул.
На рассвете я вылез из сена, протер глаза и пошел в загон для скота.
Через несколько минут подошли Увалень и Маленький Джон.
— Вам помочь с овцами? — спросил я.
Маленький Джон почесал щеку языком.
— Подожди минутку, — и пошел за угол.
Увалень неуклюже топтался. Вернулся Маленький Джон.
— Да, — сказал он.
— Нам нужна помощь, — он усмехнулся, и Увалень подхватил его усмешку и тоже заулыбался.
Удивительно! Внутри — комок страха. Удивительно! Они улыбаются!
Увалень поднял первую деревянную решетку загона, и овцы, заблеяв, подбежали ко второй. Удивительно!
— В самом деле, — сказал Увалень. — Ты нужен нам. Мы очень рады, что ты вернулся.
Он шлепнул меня по затылку, а я дал ему пинка под зад, но промазал.
Маленький Джон оттащил вторую решетку, и мы погнали овец через площадь по дороге вверх на луг. Как прежде. Нет. Не так.
Увалень первым заговорил об этом. Когда дневное тепло прогнало утреннюю прохладу, он сказал:
— Сегодня не так, как раньше, Чудик. Ты что-то утратил.
Я стряхнул росу, блестевшую на низкой иве. Росинки посыпались мне на лицо и плечи.
— Разве что аппетит и, может, пару фунтов веса.