Пересекающий время
Шрифт:
Пронзительный крик взвился над пьяным гомоном и тотчас оборвался. Андрей увидел – с его места была видна часть кухни – хозяин бил ребенка. Жирной рукой зажимал ему рот, а другой вцепился в волосы, маленькие глазки тонули в жирных складках.
– Ах, сволочь… – пробормотал Андрей и ТИСС прекратил истязание.
Хозяин оттолкнул мальчика, прошипел:
– Работать, щенок!
Тот поспешно вытер ладонью глаза, всхлипывая, схватил тарелки и шмыгнул в зал. Андрей щелкнул пальцами, подзывая его.
– Что угодно господину? –
– Как тебя зовут?
Мальчик поднял глаза – они были пронзительно голубыми от стоявших в них слез.
– Мое имя Лан, господин офицер.
– За что он тебя?
Мальчик отвернулся, притушил ресницами вспыхнувшую ненависть.
– Я был виноват, господин офицер.
Он стоял, покорно и терпеливо ожидая распоряжений. Андрей положил руку на светлые волосы. Мальчик зверовато вскинул глаза, но в следующий момент они сделались испуганно-изумленными – тяжелая, теплая ладонь офицера медленно скользила по волосам и бесследно исчезала жгучая боль. Андрей ободряюще кивнул мальчишке:
– Хорошо, что ты осознаешь свою вину. Следует быть старательнее, – назидательно проговорил он, но глаза… что-то другое говорили глаза странного юкки.
– Да, господин офицер…
– Принеси мне холодной воды, Лан, и позови ко мне хозяина.
Через минуту перед Андреем стояла кружка с запотевшими стенками. Андрей медленно пил холодную воду, а трактирщик, подобострастно выгнув жирную спину, стоял перед ним. И вид у него был такой, будто нет ему большего удовольствия, чем терпеливо дожидаться, когда господин офицер соблаговолит одарить его своим вниманием. Выдержав паузу, Андрей высокомерно спросил:
– Тебе нравится твое место, Арк?
– О, отличное место, господин офицер! Я рад служить доблестным победителям.
– Доходное место, не правда ли?
– Да какие особые доходы, мой господин, – заюлил глазами трактирщик. – Не для ради наживы…
– Но ты ведь не хочешь его лишиться? – сдувая не существующую пылинку с рукава, любезно поинтересовался Андрей.
– Никак нет! – ел его вытаращенными глазами трактирщик.
– Ты его лишишься, если и дальше будешь наносить убытки казне Его Святейшества Сиятельного Наримы Регистанского, – Андрей рассеянно перевел взгляд на оторопевшего трактирщика. – Я говорю об этих мальчиках. После твоего заведения они хороши разве что для кладбища, на рынке за них уже ничего не дадут. Или я не прав? Или ты выплатишь казне стоимость каждого?
Андрей впился глазами в бегающие глазки хозяина. Тот стоял бледный, под носом блестела испарина. При последних словах Андрея в горле у него что-то пискнуло, и он припал жирными губами к руке офицера. Андрей брезгливо стряхнул его, это доконало беднягу.
– Не погубите, господин… Не разумен…
– Я загляну как-нибудь еще, – пообещал Андрей, вставая.
– Покорнейше просим… Я за ними, как за родными… Не
Перед самой дверью трактирщик намертво вцепился в Андрея.
– Мой благородный господин! Снизойдите своей милостью… не откажите в нижайшей просьбе недостойного раба… Если вам приглянулся этот мальчишка, – примите его в дар от ничтожного слуги Вашей Высокородной Светлости!
Андрей бросил на трактирщика короткий оценивающий взгляд.
– Ты хочешь подарить мне его?
– С превеликой радостью и удовольствием, мой Светозарный господин! Вы сделаете меня счастливым, приняв этот ничтожный знак моего глубокого преклонения перед благородным господином!
– Что ж… разве только в знак преклонения…
Трактирщик бросился в глубину зала, выволок за руку малыша, с трогательной заботой отряхивал-одергивал на нем ветхую рубашку, приглаживал волосы.
– Ваша Сиятельная Светлость не пожалеет – мальчонка старательный, покладистый. А что поучить иной раз приходится, так то по отечески, – малой еще, бестолковый.
– Довольно, ты надоел мне. Помолчи.
Худенькая ладошка спряталась в руке Андрея. Звякнул колокольчик, и дверь трактира захлопнулась за их спинами.
На улице Андрей полной грудью вдохнул холодный воздух, насыщенный водяной пылью. Он не мог привыкнуть к резким переменам погоды на Планете и всегда удивлялся их кажущейся беспричинности, неожиданным скачкам температуры. Вчера он заживо жарился на солнцепеке, а сегодня в ту жару и не верилось.
Мальчик шел рядом, не поднимая головы, кажется, ему было все равно – куда его ведут и какие перемены впереди. Должно быть, малыш не ждал для себя уже ничего хорошего. Андрей предпочел ничего не знать о прошлом этого ребенка – такое противоестественное равнодушие к собственной судьбе о многом говорило.
Босые ноги шлепали по мягкой пыли. Из-под верхнего, смоченного дождем слоя, вырывались маленькие серые облачка. Серое небо, серый туман дождя, серая пыль – и лицо малыша казалось серо-голубым, безжизненным. Мальчик время от времени передергивал плечами – ему было холодно, кожа покрылась колючими мурашками.
Через ладонь и пальцы Андрея в ладошку мальчика потекло успокаивающее тепло. Это было неприметно, и он ничего не понял, но все же почувствовал что-то, не поднимая глаз, покосился на Андрея.
– Лан, – заговорил Андрей, – где твои родители? Ты о них знаешь?
Мальчик тревожно вскинул глаза.
– Зачем вам?
– Они с горожанами, которых загнали в трущобы? – мальчик молчал, понурив голову. – Мне тебя девать некуда. Да и не нужен ты мне, я хочу вернуть тебя родителям.
– А потом господин офицер ради шутки заявит, что я сбежал… – угрюмо буркнул Лан.
– Ничего подобного я делать не собираюсь.
– Так я и поверил… Какая вам с того выгода? – все так же угрюмо покосился мальчик.