Пересекающий время
Шрифт:
Он был уверен, что за любым поступком юкки надо искать корысть, подлость или, по меньшей мере, злую шутку.
– А мне хотелось досадить этой жирной свинье, – довольно хохотнул Андрей. – Пойло он премерзкое подает. А теперь мне надо от тебя избавиться. Домой ты не хочешь… Так пристрелить тебя, что ли?
– Лучше домой, – буркнул мальчуган.
В мутной пелене дождя мокрые, потемневшие лачуги казались еще более убогими и сиротливыми, непригодными для жилья. Худые крыши едва ли давали убежище от дождя, нависали над покривившимися стенами, придавливали их к земле. Зияющие темнотой крохотные оконца, скорее отдушины, кое-где были заткнуты
Андрей услышал негромкий плач, плакала женщина. Он толкнул щелястую дверь и, низко нагнув голову, шагнул в душный полумрак. Раздался глухой стук – из рук пожилой женщины выпал и покатился по полу глиняный кувшин, забулькала вода. Андрей увидел помертвевшие лица, глаза.
– Почему плачете?
Сглотнув, севшим голосом женщина проговорила:
– Сын вот… Помирает…
Андрей рассмотрел на полу у стены ворох тряпья – подобие постели, рядом с которой сидела молодая женщина с мокрым от слез лицом.
– Что с ним?
– Упал… Разбился…
Андрей шагнул к раненому, и тотчас навстречу ему взвилась женщина, раскинула руки.
– Не прикасайся к нему! Уходи! Будь ты проклят, если не дашь ему умереть спокойно!
Старшая в ужасе бросилась к ней.
– Что ты!? Детей пожалей! Простите ее, господин, не в себе она!.. – Обхватила за плечи, увлекла в сторону.
Андрей наклонился, откинул лоскутное одеяло. Да ну, при чем здесь падение? Парня жестоко избили, как жив еще. Андрей быстро обернулся – он сделал это не осознанно, как не фиксировал сознанием, почему при ходьбе надо сгибать-разгибать ноги, – легко перехватил взметнувшуюся руку с тяжелым ножом. Женщина застонала, обмякла в его руках, другая повалилась в ноги Андрею. Заплакали дети. Андрей увидел огромные глаза Лана, несоразмерные с тоненькой ломкой фигуркой.
– Тихо! – гаркнул он так, что с потолка посыпалась труха.
Стало совершенно тихо.
– Всем выйти!
– Что вы хотите? – прерывающимся голосом проговорила пожилая женщина. – У нас нет ничего ценного… но умоляю… не трогайте его…
– Всем – вон! – повторил Андрей. – Не сметь входить, пока сам не позову.
С медленным нудным скрипом закрылась дверь. Андрей облокотился о притолоку, прислонился лбом. Сколько здесь таких, как этот парень? И где та женщина, ведунья, жива ли?
Андрей расстегнул пряжку плаща, и он тяжело скользнул с плеч на пол. Снял шлем, завернул рукава. "Отделали же они тебя, парень, – с горечью подумал он. – Насмерть били".
Он продиагностировал его биоэнергетические параметры. Поля у парня почти не было, – так, рваные клочья. Он, действительно, умирал. Андрей нащупал живую ниточку на запястье – сердце подавало торопливые, рассеянные сигналы; чуть углубил пальцы, и легкие дали о себе знать "шероховатым" скрытым пульсом. Потом Андрей положил пальцы на внутреннюю сторону локтевого сгиба, отыскал слабую, прерывистую пульсацию на шее, на виске. Улавливая сигналы на четырех уровнях залегания, он прослушал все двенадцать жизненно важных органов. Затем сосредоточился и медленно, не касаясь, повел ладони вдоль тела, останавливался, возвращался назад, круговыми движениями уточнял, локализовывал участки повреждения,
– Поди сюда, – открыв двери, позвал он молодую женщину.
– Господин офицер!.. – со страхом глядя на него, проговорила другая.
– Быстро! – приказал Андрей и отступил назад.
Женщина вошла, остановилась у порога, настороженно смотрела исподлобья.
– Воду, нож, чистые тряпки. Поживее.
Женщина не тронулась с места.
– Ты не мне, мужу своему помочь не хочешь, – укоризненно проговорил Андрей. – Как тебя зовут?
– Лота, – чуть шевельнулись губы.
– Жена ведь ты ему?
– Да.
– Желаешь ему смерти?
Она смотрела со страхом и недоверием.
– Делай, что велю. Помогай мне.
Андрей обработал открытые раны, снял боль. К концу сеанса сенсотерапии исчезла опухоль на лице, дыхание стало ровнее и легче. Андрей разогнул спину, вытер пот с лица. "Ну, дружище, ты меня не подводи. Ты – первый, ты обязан подняться". Одного сеанса, разумеется, не достаточно и завтра надо бы поработать с ним еще… Знать бы, что будет завтра с ним самим. Остается надеяться на крепкий организм и на то, что сейчас в работу введены все его резервы.
Застегивая плащ, он распахнул двери, позвал продрогших хозяев. Они вошли несмело, дети жались к матери.
– Повязки не снимайте, избу проветрите. Еда в доме есть?
– Только хлеб и немного кукурузы…
"Что бы придумать?.. Да, еще малыш…"
– Посмотрите, вы знаете этого ребенка?
Женщины покорно повернулись за его рукой, еще не совсем понимая, чего от них хотят, всмотрелись в мальчика. Потом что-то мелькнуло в глазах младшей.
– Мама, это Инги сынок! Той, что в конце нашей улицы жила, помнишь?
– Да, он как будто… Худой уж больно… О нем она убивается?
– Постой-ка… Лан, да?
– Где его родители? – напомнил о себе Андрей.
Лота обернулась, глянула недоверчиво – здесь не спешили отвечать на вопросы, которые задавали юкки.
– Я только хочу знать, они здесь? Живы?
– Да.
– Иди домой, Лан. И ни о чем не беспокойся, – он ободряюще кивнул мальчугану.
"А с едой что придумать?" – Андрей машинально провел по карманам, зная, что в трактире бросил на стол единственную и последнюю монету, чудом не пропитую прежним хозяином. Рука споткнулась – что-то оттопыривало карман, и Андрей с недоумением вытянул увесистый кожаный мешочек. Он вспомнил, как цеплялся трактирщик за его одежду, провожая до двери, и хмыкнул: "Ловкач!" Тертым калачом был трактирщик, твердо придерживался правила: за свою безопасность лучше переплатить, потом все равно можно найти способ вернуть потраченное, а вот коли недоплатишь, это оплошка непоправимая. Впрочем, кошель его пришелся как нельзя более кстати.
– Вот деньги, – Андрей высыпал на ладонь кучку монет. – Надо сходить в город и купить продукты. Утром ваш раненый проснется, надо будет хорошо покормить его.
Женщины переглянулись.
– Разве господин не знает? Нельзя нам в город.
– Это я устрою.
– Чего вы от нас хотите?– хмуро спросила Лота.
– Ничего. А впрочем… ты могла бы помочь мне.
– Нет, ничего я не стану делать для вас.
– Для меня не надо, я только хотел, чтобы ты повела меня к таким, как твой муж. Если я хочу помочь им так, как ему – ты откажешь мне?