Переселение. Том 2
Шрифт:
После Павла не осталось никого.
Это мы знаем.
В ту минуту, когда он навеки закрыл глаза на войне, если это так, сколько людей родилось на свете, кто скажет? Сколько ласточек, жаворонков, голубей вылетело из гнезда? Сколько пахарей проложили первую борозду? Сколько распустилось деревьев, проклюнулось из земли травинок в России, на Кавказе, на Урале и дальше до самой Камчатки?
После долгой зимы.
Не удивительно, что Исакович упоминается всего лишь раз, во время войны, а дальше его след теряется, имя его не встречается больше ни в бумагах сербских полков, ни в переписке его семьи. Никогда.
Достоверно известно, что Трифун, Петр, Юрат и Павел находились в армии,
В этой войне принимали участие несколько тысяч земляков Павла.
Честнейший Исакович покинул Миргород вместе с этими блестящими полками — это мы знаем.
Поднял ли он по своему обыкновению высоко над головой саблю и молча, во главе солдат, поскакал сначала легкой рысью, потом галопом и, наконец, склонившись к шее лошади, на полном карьере ринулся на неприятеля. Совершенно случайно в документах сохранился такой факт: после сражения, в котором были разбиты французы — новый союзник Марии Терезии, русская армия ответила победой 30 августа у деревни Гросс-Егерсдорф.
История сохранила один из эпизодов этой битвы — атаку сербского, ныне русского, гусарского эскадрона на прусскую пехоту, расположившуюся у мельницы.
Эскадрон отважно вел в атаку молодой корнет.
У самой мельницы он упал с коня мертвым.
Звали его — согласно документам — Марко Зиминский.
Многие переселенцы остались лежать на полях сражений.
А тех, кто остался жив, отвели в Познань.
До конца мая 1760 года многие еще были живы.
Генерал-фельдмаршал граф Салтыков устроил в июне смотр у города Диршау {50} .
50
Генерал-фельдмаршал граф Салтыков устроил в июне смотр у города Диршау. — Граф Петр Семенович Салтыков был назначен главнокомандующим русской армией перед кампанией 1759 г. в Семилетней войне. За победу под Кунерсдорфом (12 августа 1759 г.) получил звание генерал-фельдмаршала.
Глупее всего было то, что сербы гибли не только под русскими знаменами. Австрийская армия тоже вводила в бой сербские полки, созданные согласно плану Мерси. А гибли они согласно плану Хаугвица, который ввел в австрийской армии новый маневр — скоростные залпы во время боя.
Ввел он и в офицерской среде тоже нечто новое. И называл это сословным духом: Esprit de corps.
Таким образом, оказалась бессмысленной не жизнь сербов, а их смерть.
Однако, как бы то ни было, в сентябре 1760 года граф Фермор решил идти на Берлин!
В этом походе Трифун стал полковником, Юрат потерял ногу до колена, Петр прославился пленением неприятельских офицеров.
Павел Исакович не упоминается.
Но и Мария Терезия не сидела сложа руки после того, как ей удалось остановить переселение сербской милиции в Россию.
Сербы продолжали жить в Австрии и продолжали то, что привело к переселению части народа в Россию. На венгерской сессии парламента окружение Марии Терезии после ухода сербов хорошо поняло, что эти схизматики, задумавшие переселиться в Россию, представляют для империи грозную опасность. Особенно же опасны военные лица в сербском народе.
Спустя несколько лет сессия парламента потребовала ликвидировать сербскую хофдепутацию в Вене. Потребовала упразднить епископаты в Плашки, в Костайнице и в Пакраце. А также — не давать дворянские грамоты, баронские и графские титулы
Странно! Странно!
Их, говорили они, охватывает неподдельный страх, когда они смотрят на распростершееся от московских границ до Адриатического моря гигантское тело! И страх этот тем больше, говорили они, чем глубже проникаешь в неразрывный союз народа и его военного сословия, в котором скрещиваются их взаимные интересы! С одной стороны, военное сословие обычно расширяет свои границы, используя нападение схизматиков, а с другой стороны, непомерно растут под мощной защитой военного сословия эти необъединенные народы греческого вероисповедания.
Так рассуждали в Австрии, и тем завершался XVIII век.
Шли годы.
Зима, весна, лето, осень.
Люди умирают, рождаются, живут, умирают!
После похода русских на Берлин и его взятия возобновились войны с турками. Костюрина в Киеве уже нет как нет. Хорват закончил жизнь в тюрьме, днепровские воды зимой замерзали, а когда наступала весна, трещал лед, Днепр разливался и уносил вместе с паводком и человеческие жизни, и прошлогодний снег.
Все проходит.
Через тринадцать лет война началась снова.
В бумагах, которые оставил Исак Исакович, об Исаковичах уже нет упоминаний. Ни в связи с турецкой кампанией, закончившейся в 1774 году. Ни в связи со следующей войной, когда австрийцы и сербские добровольческие отряды в 1789 году вошли в Белград.
Исак Исакович умер в 1771 году.
В 1792 году австрийцы снова оставили Белград {51} .
Начались наполеоновские войны.
Генерал Николай Иванович де Прерадович командовал конным гвардейским полком, который прославился в битве под Аустерлицем.
51
В 1792 году австрийцы снова оставили Белград. — По Белградскому миру 1739 г. Белград был возвращен Турции. В ходе последней в XVIII в. австро-турецкой войны 1788—1791 гг. австрийские войска при содействии сербских добровольческих отрядов захватили Белград, однако по Систовскому миру 1791 г. границы между государствами остались прежними, Белград еще долгое время оставался во власти Турции.
В. Зеленин
Русские в начале XIX века обратили свое внимание на Балканы и Сербию.
Где были те, кто переселился в Россию?
В своей безграничной любви к отчизне несчастный сербский Soldatenvolk целые сто лет делал единственное, что он мог: погибал!
А там, где в России хоронил своих мертвых, он отмечал свое присутствие названиями, которые давал селам. Ведь названия гор, рек и селений лучше хранят память о прошлом, чем имена отдельных людей.
Ни в Австрии, ни в России эти названия не давали помещики Андреовичи, или бароны Любибратичи, или бароны Йовичи, или фельдмаршал-лейтенанты Радовичи, что нюхали табак из золотых табакерок.
Названия своим селениям давали сербские крестьяне!
Мемуаристы, историки, разумеется, не очень-то много записали имен этих, они отмечали больше имена генералов и тех, кто стал в России фельдмаршалами и графами.
Текелия стал фельдмаршалом на Кавказе и казался наследнице Елисаветы Екатерине II настоящим Петром Великим. Так она сказала Потемкину!
Симеон Наранджич Зорич стал любовником царицы, и она написала о нем в своих мемуарах на французском языке весьма занятно.
Если другие, чтобы удовлетворить ее любовную жажду, принимали возбуждающие средства, серб в этом нисколько не нуждался.