Переселение. Том 2
Шрифт:
Каждый создает себе бессмертие по-своему.
Но о Зориче царица писала и то, что она не могла надивиться благородству и доброте, которые подобно птицам угнездились в его сердце, в сердце воина, в сердце ее «красавца Симы»!
Невозможно перечислить имена всех офицеров, переселившихся в Россию и вписавших свои имена в историю русской императорской армии, которая к часу победы в 1760 году насчитывала триста тысяч штыков и могла, если бы Елисавета захотела, покорить всю Европу.
Историки и мемуаристы пишут, что из числа сербов-переселенцев генералами
Генерал-майорами сделались: Семен Гаврилович Зорич, Николай Иванович Чорба, Георгий Михайлович Богданов, Давид Гаврилович Наранджич, Георгий Радионович и Юрий Радионович де Прерадович, Константин Николаевич Лалош, Иван Христофорович Штерич, Семен Михайлович Чарноевич.
Бригадирами стали: Константин Николаевич Юзбаша и его друг Родион Степанович Пламенац.
Это еще не все, кто стали генералами. К чему перечислять всех?
Их имена канули в небытие, в тишину смерти.
Отмечены историками и многие полковники — Радулович, Цветинович, Ивалов, Косавчич, Давидович, Петр Шейтани, Ефрем Ранкович. И подполковники — Чорба, Вуич, Штерич, Ожегович. И майоры — Вукович, Алексей Требинский, Букшан, Жигич, Црнчич, Станкович, Вуич, Голуб, Милорадович, Маркович, Миокович.
Негоже упоминать имена одних и опускать имена других.
В дворцовой гвардии в Санкт-Петербурге самым красивым офицером слыл капитан Павел Черноевич. Однако и следа не осталось от вахмистра Пивара. Неизвестно, чем кончил вахмистр Попов из Кикинды.
Все они переселились в Россию, чтобы избежать ига в Австрии, гибли, умирали и были зарыты в русской земле, которую вскоре снова наводнил русский народ. После войны они пахали землю на Ингуле и Донце, чтобы прокормить своих детей и исполнить веление бога — продолжить жизнь. История отмечает, что спустя семнадцать лет после того, как они поселились в России, на небе появилась необычная фата-моргана, которая называлась Aura Borealis [41] . Но история не отмечает, что думали они, когда видели в небе это фантастическое небесное явление. Какую роль сыграло оно в их жизни?
41
Северное сияние (лат.).
Однако эти крестьяне, оставившие свои кости в земле, которую они называли Новой Сербией, навеки вписали названия своих сел, живших в их сердце, на географическую карту России и Европы!
Когда русские стали проникать на Балканы, на австрийских военных картах появились названия Сирк-Баре, от Алмаша до Чуруга. Есть и «dominum Mitrovitz» [42] . И село Лачарак. И regnum Sclavoniae [43] . И ducat Syrmium [44] .
42
Митровицкие
43
Управление Славонии (лат.).
44
Воеводство Сирмии (лат.).
А на русских картах со слезами читаешь: Сомбор, Мошорин, Чанад, Надлак, Печка, Глоговац, Павлиш, Сентомаш, Сента, Канижа, Мартонош, Бечей, Субботица, Панчево, Земун, Чонград, Вуковар, Вршац, Сланкамен, Ковин!
Русские карты вплоть до XIX века хранят эти названия!
Нигде не встретишь названий Джюрджия, Шияк, Аджанский, Янкович, Видак, Гая, Груя, Кузман, Радак! Имена людей не пишут на картах.
Шли годы, жизнь продолжалась.
На русских географических картах 1860 года многие названия сербских селений исчезают. Но еще можно найти: Тител, Илок, Мошорин, Вилово, Гордановцы, Надаль!
Но годы мчались и уходили в лету. Жизнь продолжалась, а смерть казалась бессмысленной. Иные народы вымирали, иные — переселялись. Всюду зима сменяла осень, лето — весну.
Когда в 1862 году в России проводили перепись населения, в Херсонской губернии еще отыскалась тысяча душ, которые просили, чтоб их записали сербами. Чтобы, когда они умрут, знали, какому народу они преданы всем сердцем.
Перепись населения в 1900 году не выявила уже ни одного серба. Ни одного!
Но если сегодня, даже сегодня, взять в руки географическую карту России, в которой похоронены среди моря русских сербские переселенцы, можно найти на карте неподалеку от Миргорода название села: Мартоноша.
На Ингуле — Панчево!
Есть и Субботица! И Надлак.
Годы идут, лето сменяет осень с желтеющей листвой, потом все заносит снегом. А весной снова вскроется Днепр и весело покатит свои воды под песни и пляски живых к морю.
Годы идут. Кто перечтет перелетных птиц или лучи, которые рассылает солнце с востока на запад и с севера на юг? Кто предскажет, какие народы и куда тронутся с места через сто лет, как тронулся с родных мест сербский народ? Кто сосчитает зерна, которые следующей весной взойдут на земле — в Европе, Азии, Америке, Африке?
Человеческому разуму понять это не под силу.
Там, куда Исакович и сербский Soldatenvolk ушли вместе с тысячами своих земляков, которые, подобно улиткам, тащили свой дом на себе, не осталось и следа от их жизни, кроме двух-трех названий.
Переселения были и будут вечно, как вечно рождение.
Есть переселение.
Смерти нет!