Пересуды
Шрифт:
Она накинула халат Алисы. Поцеловала мою руку, отпустила. Сказала, что собиралась ехать к нотариусу за деньгами. С Рашидом, тем алжирцем на серебристом «корвете». Теперь мне придется поехать вместо него. Может быть, с Рашидом что-то случилось, может, его зацапала секретная служба, или еще что. Так оно и было, но она этого еще не знала.
Какую секретную службу она имела в виду?
Ну, ту, оттуда.
Армейскую
Ту, от религиозной партии.
Так я занял место Рашида. Ну, не совсем.
Дверь открыл сам нотариус. Провел нас в ту же комнату, что в прошлый раз, там пахло так же, табаком и мастикой для натирки пола.
— Ты и малыша привела с собой. — Малыш — это я. Старший — Рене. — А Рашид? Он позже приедет?
— Нет, — сказала Юдит, и меня поразил ледяной взгляд, которым она смерила нотариуса; тот только что поел шоколаду, в уголках рта остались коричневые следы.
Юдит села. Никто не пригласил сесть меня, и я застыл у окна. На подоконнике все так же стояла фарфоровая статуэтка, молочно-белый юноша с подвязанными лентой длинными, как у женщин, волосами, держащийся рукой за ствол дерева с отсеченными ветками. В другой руке сжимающий лиру. У ног — лук со стрелами.
Нотариус спросил, где Рашид. Юдит ответила, что не знает и это не важно.
Кажется, он вздохнул с облегчением. Спросил, сколько ей нужно. Она сказала, миллион бельгийских франков. Тогда он больше ее не увидит.
— Мне тебя всегда приятно видеть, деточка. Но с ощипанной курицы ни перышка не получишь.
Мне понравилось, как он это сказал.
— Не в моих силах… — начал он.
— Нефиг языком молоть, — огрызнулась Юдит. — Ты знал, что я сегодня приеду.
Он стал рассуждать, что, в принципе, она имеет право, что регулярно, в установленном порядке, по закону, и тому подобные слова, что денежные потоки в наши дни, и еще разные слова в таком роде. Помню, он достал из кармана жилетки ножнички и стал подстригать ногти, складывая желтоватые обрезки в мраморную пепельницу на столе. И сказал:
— Сто тысяч франков. Это максимум.
Юдит засмеялась. Нехорошо засмеялась.
— Миллион я где угодно могу занять, — сказала. — Под ипотеку к примеру.
— За дом и землю ты и двадцати франков не получишь, — сказал и стал объяснять, что после стольких лет судебной волокиты бар «Tricky» обречен, что в земле нашли ядовитые отходы деятельности фабрики.
Те два гектара, на которых стоит дом, пропитаны ядами, на них не вырастишь ни цветочка, ни овоща. На всех фермах к западу от Алегема заражена земля. Люди болеют раком костей. Коровье молоко стало ядовитым. Приговор суда первой инстанции обязывает собственника участка очистить землю от ядов. Суд и эксперты оценивают затраты по очистке как минимум в тридцать миллионов бельгийских франков.
Нотариус сдвинул очки на лоб.
— Слышишь? —
— Я не глухой, — говорю.
— Хотите яблочка? — нотариус спросил. Указал на полную корзину. — Свежие, хрустящие, очень сладкие. Из Новой Зеландии.
Я засмеялся, у Юдит стало такое мрачное лицо.
Нотариус сказал: окончательное решение по делу, конечно, будет принято нескоро. Команда въедливых экспертов и опытных адвокатов может тянуть процесс бесконечно. Ко всеобщему удовольствию.
— Я хочу получить свои деньги, — сказала Юдит.
Только теперь я заметил, что она успела уже нанюхаться. Не знаю, носила ли она контактные линзы. Думаю, что да. Глаза у нее были нежно-зелеными, цвета весенней травы, как у Карамель.
— Деточка, не дури. Оставь деньги у меня и не беспокойся. Лучше меня никто о них не позаботится. Ты в любом случае их получишь, но позже. Тем более, у тебя и права на них нет. Пока нет.
— Я хочу получить деньги, — сказала капризным, детским голоском.
— Кое-что надо урегулировать. Множество мелочей… — начал он.
— Каких еще мелочей? — Я видел, что Юдит теряет силы.
Это было непереносимо.
— Камилла оставила разные, иногда противоречивые инструкции. Например…
Он подошел к пузатому комоду с медными украшениями. Вынул из ящика плоский кожаный чемоданчик, положил на стол и триумфальным движением распахнул его:
— Voil`a. Полный набор позолоченных столовых приборов из Таиланда. Первоначально предназначался для племянницы Камиллы, Сары. Но, внимательно изучив корреспонденцию Камиллы, я обнаружил, что эта уникальная семейная реликвия переходит к тебе, Юдит.
Позолоченные ложки, вилки, ножи, лопаточка для торта, приборы для рыбы сверкали в гнездах бежевого бархата.
— Если хочешь, можешь забрать его прямо сейчас, но сперва подпиши вот это.
Он подал ей какой-то документ. Она взяла бумагу, но не стала читать.
— Я думаю, Камилла хотела подарить это на свадьбу, — сказал он.
— Кому? — спросила Юдит тихо.
— Тебе, конечно.
Ты раньше видел эти приборы из Таиланда? Подумай.
В первый и последний раз.
И она подписала бумаги?
Да. Поставила свою подпись раз шесть или семь, в тех местах, которые он указывал. Она подписывала и каждый раз отдавала мне бумагу, прочитать. Мне было неинтересно. Какие-то странные термины, плохо пропечатанные, колонки цифр. Единственное, что я запомнил, так это перечень затрат его конторы в связи со смертью Камиллы.
Это я могу прочитать из головы.
Давай.
Это в основном цифры.