Переулки Арбата
Шрифт:
СТАРОЕ ЗДАНИЕ
Воротами улицы служат корпуса старых зданий Московского университета. Немного выше - Московская консерватория, находящаяся здесь с первых лет основания. На этой улице жил Александр Суворов, венчался Александр Пушкин, преподавал Петр Чайковский, происходило много разных событий.
На огромную площадь, раскинувшуюся перед Манежем, выходят корпуса университета, образующие редкий по цельности и красоте ансамбль классической архитектуры.
Здание университета, что находится на правой стороне улицы, называют "старым", а то, что на левой, - "новым" (его называют также Аудиторным корпусом), хотя на первый взгляд они одногодки.
Из множества строений университета,
А все началось вскоре после того, как основанный в 1755 году в здании на Красной площади первый российский университет приобрел в начале Никитской улицы трехэтажный дом Репниных, где оборудовали актовый зал и аудиторию, классы, общежития. Дом был не мал, но вскоре он оказался тесен для разраставшегося с каждым годом университета.
Профессора обратились через Сенат к Екатерине II с просьбой "отвести для университета другое способное место, на котором бы расположить вновь построить для оного дом... например, на Воробьевых горах".
Как известно, эта мечта осуществилась только через двести лет, а тогда было решено развивать университет в районе Моховой и Никитской улиц. Обратились к архитектору Баженову за проектом; он его представил, как всегда, прекрасный и необыкновенный. Можно только воображать, какое бы изумительное здание получила Москва, будь этот проект претворен в жизнь. Но богач-самодур П. Демидов, пожертвовавший деньги на строительство, и слышать не хотел о проекте Баженова.
И то, что не удалось осуществить Василию Баженову, пришлось выполнить - в который раз!
– его бывшему ученику Матвею Казакову. По его проекту из красного обожженного кирпича и белого камня построено трехэтажное здание на цокольном полуподвальном сводчатом этаже (с конца 1770-х годов постройка затянулась до 1793 года). Этот нижний этаж как прежде, так и теперь используется для служебных и хозяйственных нужд. В нем перед приходом армии Наполеона спрятали книги, богатейшее собрание рукописей, архив, экспонаты музея - все ценное, что не смогли вывезти из университета. Входы замуровали кирпичом и заштукатурили. Но свежая штукатурка привлекла внимание мародеров: вход взломали. Золота там не оказалось, а бумаги вскоре запылали. Огонь перекинулся в коридоры, охватил залы и комнаты, добрался до купола. Московский университет сгорел дотла.
Возрожден он был вместе с Москвой. Архитектор Д. Жилярди сохранил общий план, назначение главных помещений, масштабы здания Казакова, но перестроил парадный фасад, актовый зал, другие залы в стиле ампир, который тогда восторжествовал в архитектуре бурно застраиваемой Москвы. С тех пор и до наших дней сохранился этот облик университета. Белокаменный цоколь опоясывает п-образное здание, величественное и в то же время не подавляющее человека. Оно оштукатурено и выкрашено желтой краской, украшено барельефами, венками, львиными головами, медальонами, как того требовал ампир.
За расположенными в центре восемью колоннами находится актовый зал святая святых университета. В нем прошла реставрация, выполненная с большим мастерством московскими архитекторами и художниками. Сегодня этот великолепный зал, один из самых замечательных в Москве, выглядит таким, каким его увидела пораженная Москва после восстановления университета. Площадь зала 316 квадратных метров, высота около 15 метров (это современный пятиэтажный дом). Зал имеет форму вытянутого полукруга, его украшают семь арочных окон и изогнутая колоннада, поддерживающая
Видели эти стены всех великих сынов России трех веков. Здесь состоялось свыше 170 выпускных актов и множество заседаний, собраний по разным поводам, связанным с жизнью университета, русской науки и культуры, Москвы, государства. Под гром оваций защитил в актовом зале диссертацию историк Грановский, студенты вынесли его отсюда на руках. Принятый здесь в члены Общества любителей российской словесности Лев Толстой произнес речь о значении русской литературы, а позднее читал неопубликованные главы из "Анны Карениной" и "Смерти Ивана Ильича"...
В январе 1894 года в актовом зале проходил съезд русских естествоиспытателей. На заседании секции статистики побывал молодой Владимир Ульянов. Часть из услышанных здесь докладов и выступлений Ленин потом проанализировал в своей известной работе "Развитие капитализма в России".
Актовый зал - не единственная большая аудитория этого здания. К этому залу примыкают большие комнаты, где в первой трети прошлого века находилась Большая аудитория словесного отделения (в наши дни здесь размещены экспонаты музея антропологии). В ней слушали лекции известные русские писатели - питомцы университета - Лермонтов, Тютчев, Белинский, Герцен, Огарев, Гончаров... Михаил Лермонтов любил слушать лекции, сидя на подоконнике...
Пушкин, как известно, не занимался в университете, но побывал в аудитории словесного отделения 27 сентября 1832 года. Об этом сохранились свидетельства как самого поэта, так и очевидцев, в том числе Ивана Гончарова, тогда студента, восторженного почитателя гения Пушкина. В письме жене Александр Сергеевич писал: "Сегодня еду слушать Давыдова (профессора университета.
– Л. К.)... Мое появление произведет шум и соблазн..." Пушкин не ошибся, конечно. Так оно и произошло.
"Однажды, утром, - писал впоследствии в воспоминаниях один из студентов, - в Московском университете читал лекцию профессор И. И. Давыдов... Вдруг входит г-н министр, ведя с собой молодого человека невысокого роста, с чрезвычайно оригинальной, выразительной физиономией, осененной густыми, курчавыми, каштанового цвета волосами, одушевленной живым, быстрым, орлиным взглядом. Указывая на вошедшего с ним молодого человека, г-н министр сказал: "Здесь преподается теория искусства, а я привел вам само искусство". Не надобно было объяснять нам, что это олицетворенное искусство был Пушкин".
Профессор Давыдов читал лекцию о "Слове о полку Игореве". Своей очереди вступить на кафедру дожидался другой профессор литературы - М. Т. Каченовский, литературный противник поэта, с которым он не раз вел полемику. Спор произошел и здесь. Каченовский считал, как и некоторые другие филологи, что древнее "Слово" - поздняя подделка. Пушкин с ним не соглашался.
"Я не припомню подробностей их состязания, - пишет Гончаров, - помню только, что Пушкин горячо отстаивал подлинность древнерусского эпоса, а Каченовский вонзал в него аналитический нож. Его щеки ярко горели алым румянцем и глаза бросали молнии сквозь очки... Пушкин говорил с увлечением, но, к сожалению, тихо, сдержанным тоном, так, что за толпой трудно было услышать. Впрочем, меня занимал не Игорь, а сам Пушкин".