Переводы Н. М. Карамзина как культурный универсум
Шрифт:
Таким образом, Карамзин демонстрирует не только высокую для своего времени филологическую культуру, но и открывает новый этап в истории перевода в России. В качестве критика многих интересных, с его точки зрения, иностранных сочинений, он постоянно порицал тех переводчиков, которые не указывали языка оригинала или, еще хуже, вообще умалчивали о его переводном характере. Оригинал для Карамзина – некая суверенная данность, в отличие от принятой в классицизме возможности «бытия произведения, не проецированного ни на какую индивидуальность» 4 . Известно, что в классической эстетике переводчик ставился в один ряд с автором 5 , что было совершенно недопустимым для Карамзина. Он постоянно подвергал критике переводчиков, которые неверно называли источники 6 . Считаясь с условиями эпохи, он вполне допускал не прямой перевод. В России XVIII в. основное распространение получили французский и немецкий языки, которые служили своеобразными посредниками при знакомстве читателей с английской, американской, итальянской и другими иностранными литературами 7 .
4
Гуковский Г. А. К вопросу о русском классицизме. (Состязания и переводы) // Поэтика. Л.: Academia, 1928. Т. 4. С. 132–133.
5
Левин Ю.Д. Об исторической эволюции принципов перевода. (К истории переводческой мысли в России) // Международные связи русской литературы. Л.: «Наука», 1969. С. 6–7.
6
Кафанова О. Б. Н. М. Карамзин – теоретик и критик перевода (К постановке вопроса о сентименталистском методе перевода) // Художественное творчество и литературный процесс. Томск: Изд-во ТГУ, 1982. Вып. 3. С. 142–155.
7
Заборов П. Р. «Литература-посредник» в истории русско-западных литературных связей XVIII–XIX вв. // Международные связи русской литературы. М.; Л.: Изд-во Ан СССР, 1963. С. 64–85.
Вместе с тем феномен Карамзина в том и заключается, что каждый вид деятельности, которым он занимался, был самоценным и уникальным. Он был лучшим журналистом и критиком своего времени, он основал первый в России литературно-политический журнал («Вестник Европы») и заложил основы российской журналистики XIX века, он стоял у истоков новейшей русской литературы и являлся реформатором русского языка. И во всех этих начинаниях переводы играли очень важную роль.
В деятельности Карамзина занятия переводами имели двоякий смысл. С одной стороны, он ввел в русскую литературу сотни новых имен инонациональных авторов и их произведений, тем самым обогащая отечественную культуру. С другой стороны, в этом процессе, как замечал Ю. Д. Левин, неизбежно «“обогащается” и сам переводимый писатель»: «Инонациональные интерпретации нередко помогают глубже понять и оценить его творчество, открыть в этом творчестве такие черты и особенности, которые остались бы скрытыми, если рассматривать одно лишь внутринациональное его усвоение» 8 . Карамзин впервые дал в России представление о многих выдающихся авторах прошлого и современности, заложив основы их дальнейшей русской интерпретации. Даже трагедия «Юлий Цезарь», во многом еще ученический перевод, сделала Карамзина «первым истинным пропагандистом Шекспира в России» 9 . Нужно заметить и третий аспект, следствие интенсивных занятий переводами – это развитие самого переводчика. Карамзин, в отличие, например, от В.А. Жуковского, сразу совмещал «ученичество» с авторством, потому что публиковал свои ранние переводческие опыты отдельно и в журнале, представлял их на суд читателей. А это обеспечивало стремительное «взросление» переводчика, который очень рано начал задумываться об обратной связи с читателем, учиться приспосабливать свои переводы к конкретной читательской аудитории.
8
Левин Ю. Д. Русские переводчики XIX века и развитие художественного перевода. Л.: «Наука», 1985. С. 6.
9
Левин Ю. Д. Шекспир и русская литература XIX века. Л.: «Наука», 1988. С. 14.
В виду масштабности заявленной темы она не может быть исчерпана одной монографией. В предлагаемой книге исследуется переводческая деятельность Карамзина с 1783 по 1798 годы. В специальном исследовании нуждается «Вестник Европы» как журнал нового типа, представляющий собой новаторский способ использования переводных материалов в форме диалога мнений, точек зрения и авторских позиций в контексте разных культур. Этой теме должна быть посвящена отдельная монография.
Часть I. Годы учения
Глава 1. Первые переводы «для сердца» и «разума»
Переводческая деятельность была первым опытом творчества юного литератора, которому было шестнадцать лет, когда он перевел идиллию С. Геснера «Das h"olzerne Bein» («Деревянная нога») в 1783 г. Отсутствие четких и единых философско-эстетических представлений у юного Карамзина предопределило противоречивый, на первый взгляд, выбор переводимых авторов. Но это противоречие было следствием сложного развития начинающего литератора, которое, как известно, определялось воздействием двух мировоззренческих систем.
С одной стороны, на Карамзина влияла масонская идеология, неоднородная по сути. Друзьями-масонами, по-видимому, было подсказано обращение
10
Подробнее см.: Сиповский В. В. Н. М. Карамзин, автор «Писем русского путешественника». СПб.: Тип. В. Димакова, 1899. С. 49– 50.
11
См.: Переписка Карамзина с Лафатером. Сообщено доктором Ф. Бальдманом. Приготовлена к печати Я. Гротом. СПб., 1893.
В дальнейшем, отказавшись от мистицизма, Карамзин навсегда сохранил интерес к проблемам морали и внутреннего мира человека.
Юного Карамзина привлекала и просветительская философия, утверждавшая мысль о зависимости человека от общественных условий и отрицавшая врожденность идей. Однако, судя по всему, начинающий литератор плохо понимал идейную разницу между просветительскими и масонскими взглядами 12 . Вместе с тем его первые переводы были мотивированы желанием понять человека, мир, себя самого.
12
Лотман Ю. М. Эволюция мировоззрения Карамзина (1789–1803) // Н. М. Карамзин: pro et contra. Личность и творчество Н. М. Карамзина в оценке русских писателей, критиков, исследователей. Антология. СПб.: Изд-во РХГА, 2006. С. 751.
Начало переводческой деятельности Карамзина можно назвать ученическим по разным параметрам. Через переводы он прежде всего учился выражать свои мысли. Разные авторы, к которым он обращался – философы А. Галлер и Ш. Бонне, беллетристка С. Ф. Жанлис, великие драматурги У. Шекспир и Г. Э. Лессинг, – заставляли начинающего литератора задумываться о разных проблемах литературы и эстетики, определяя свой путь в искусстве. С другой стороны, переводы были своеобразной лабораторией выработки стиля. Передача сложных мыслей и чувств требовала выработки «слога»: подбирая соответствующую лексику и фразеологию, Карамзин совершенствовал синтаксис, иногда впервые вводил в русский язык новые слова и обороты, которые впоследствии возмущали А. Шишкова и «шишковистов».
Важным этапом Карамзина-переводчика было его участие в журнале Н. И. Новикова «Детское чтение для сердца и разума» в 1787– 1788 гг. За два года постоянной работы юный переводчик претерпел существенную эволюцию в овладении русским языком. Вместе с тем он стал более осознанно относиться к философским и эстетическим проблемам. Можно назвать этот период своего рода школой воспитания «ума и сердца» для самого Карамзина.
Переводы для «сердца»: «Деревенские вечера», прозаический цикл С. Ф. де Жанлис
Прежде всего необходимо остановиться на переводе прозаического цикла С. Ф. Жанлис «Les Veill'ees du ch^ateau» («Вечера в замке»), который был связан с выработкой сентименталистской стилистики и знакомством с некоторыми элементами жанра «нравоучительной сказки», ставшей предтечей сентиментальной повести 13 . Термин conte применялся во Франции XVII–XVIII вв. в основном для произведений, приближающихся по своей жанровой структуре к волшебно-авантюрному роману 14 . Однако уже у Кребийона-сына подзаголовок «conte moral» служил для обозначения нового жанра. «Софа, нравоучительная сказка» (1742), – это не повествование о приключениях, а разоблачительная история нравов парижского света, лишь слегка прикрытая восточной декорацией 15 .
13
Кафанова О. Б. Стиль нравоучительных повестей Жанлис в переводе Н. М. Карамзина // Анализ стилей зарубежной художественной и научной литературы. Л.: Изд-во ЛГУ, 1982. С. 124–132.
14
Сиповский В. В. Очерки из истории русского романа. Т. 1. Вып. 2. (XVIII-ый век). СПб. Тип. СПб. Т-ва печ. и изд. дела «Труд», 1910. С. 1–88.
15
Михайлов А. Д. Роман Кребийона-сына и литературные проблемы рококо // Кребийон-сын. Заблуждения сердца и ума, или Мемуары г-на де Мелькура. М. «Наука», 1974. С. 318.
Вслед за Кребийоном «нравоучительными сказками» назвал циклы своих прозаических историй Ж. Ф. Мармонтель: «Contes moraux» (1761–1765) и «Nouveaux contes moraux» (1790–1794). Французский энциклопедист, драматург и романист, Мармонтель (Marmontel, 1723–1799), прославился созданием нового прозаического жанра, удачно названного В. Клемперером «слезной повестью» («nouvelle larmoyante») 16 . Для Карамзина, который перевел два тома «повестей» Мармонтеля, опыт знакомства с этими произведениями был очень важным для выработки принципов собственной прозы. Но на первом, «ученическом» этапе, он обратился к Жанлис, ее циклу, рассчитанному исключительно на детскую аудиторию. При этом выбор материала для детского журнала Новикова был подсказан самим издателем.
16
Klemperer V. Geschichte der franz"osischen Literatur im 18. Jahrhundert. Berlin: Deutscher Verlag der Wissenschaften, 1954. Bd. I. S. 279.