Переводы с собачьего, или Этология собаки в картинках

Перехрюкин-Заломай Фрэнк

Привяжите нашу мудрую тетю Стэви к батарее и положите перед ней кусок мяса так, чтобы чуть-чуть не доставала передней лапой. Любая цепная шавка знает, что надо делать: повернуться к мясу попой и подтянуть его задней лапой. Ну может, через часок-другой Стэви и додумается, если вообще не обидится насмерть и не скажет: «Плевала я на ваше мясо!» А если мясо привязать на кусок шпагата и в пределах досягаемости собаки оставить только кончик этого шпагата? Попробуйте интереса ради: сколько ваших квартирных собак догадается, что надо сделать, и, главное, сколько времени им на это потребуется? Притом притянуть за веревочку кусок сала, чтобы удобнее клевать было, догадается обыкновенная

синичка, у которой мозгов-то с горошину. Для собаки, всю жизнь просидевшей на цепи, это не проблема. Но вот догадается такой барбос перенести свою подушку летом под кондиционер, а зимой поближе к радиатору? Вряд ли. Он же подушку в глаза не видел и считает, что этот предмет служит для выдергивания перьев.

Для образования первичного условного рефлекса у собаки необходимо пять – двадцать повторений. Где-то я слышал, что именно по этому признаку собак делят на эйнштейнов и тупиц. Дескать, чем больше повторений требуется конкретной собаке для образования условного рефлекса, тем она глупее. Казалось бы, логично. Но знаете ли вы, уважаемые люди, что взрослому человеку на образование условного рефлекса требуется аж сорок– шестьдесят повторений? Говорит это о том, что человек глупее собаки? Нет, говорит это о том, что чем выше развитие мозга, чем интеллигентнее данный индивидуум, тем меньшую роль в его жизни играют условные рефлексы. Тем выше роль иных способов обучения, более прогрессивных и эффективных. К чему это я? К тому, что нужно осторожнее и вдумчивее оценивать способности каждого индивидуума. Одни мыслят поверхностно, другие в глубину. Одни имеют практическую сметку, другие постигают философские проблемы. Все мы разные.

Понимают ли собаки человеческую речь?

Все без исключения книги, не важно – консервативные или либеральные – твердят: собаки не понимают человеческую речь. Дескать, реагируют на жесты, мимику, интонацию, но слова для них ничего не значат.

Не совсем так. В статье об абстрактном мышлении говорилось, что собаки соотносят название (имя) с конкретным предметом (человеком). Многие владельцы вам подтвердят, что собаки безошибочно приносят десятки предметов по названию, знают точно, о ком из знакомых людей идет речь. Псина прекрасно знает, когда речь идет о ней, не важно, произнесли ли вы ее кличку, сказали «собака» или «этот старый мешок». Опыты показывают, что одаренные собаки способны запомнить несколько сотен команд-слов, обозначающих предмет или действие. Ну а пришло вам в голову, что в обычной бытовой речи люди используют всего около пятисот слов, причем наиболее часто повторяются двести– триста, не более. Поэтому неудивительно, что собаки (мы же от природы наблюдательны), проживая несколько лет в тесном и постоянном контакте с людьми, начинают со временем узнавать многие слова и соотносить их с конкретными предметами или действиями.

Примечание переводчика

Если в семье живет несколько собак, все знают свою кличку и клички других собак, без проблем понимая, о ком конкретно речь. На обращение к конкретной собаке реагирует именно та собака, остальные или не реагируют вовсе, или проявляют мимолетный интерес: ну-ка, ну-ка, чего там от нее хотят? На сообщение типа «Марк никуда не пойдет» в панику ударится только Марк, а остальные весело продолжают собираться на прогулку. Но на обращение общее (у нас это было слово «зверье») реагируют все, понимая под ним всю стаю как одно целое. «Зверье никуда не идет» – все сникают и расходятся по местам…

В принципе понимание речи собаками ничем не отличается от понимания речи иностранцем, который без подготовки оказался в чужой языковой среде и начинает учить язык «на слух». Ведь и вы, слыша чужую речь и понимая, скажем, каждое пятое – десятое слово, не способны понять точный смысл сказанного. Можете лишь (призвав на помощь интонацию, мимику и жесты) приблизительно сказать, о чем идет разговор.

Поскольку собаки способны, в определенной мере, к синтезу, и они могут соединять знакомые понятия и понимать смысл простых, коротких, конкретных фраз. Маленький ребенок, начиная говорить, использует очень ограниченное количество слов. Первые слова в его словаре – существительные (названия предметов, имена) и глаголы (названия действий). Несколько позднее появляются прилагательные, потом и другие части речи, причем долго существительные, глаголы и прилагательные решительно преобладают в речи ребенка (и в бытовой речи их доля явно преобладает). Мышление и речь ребенка довольно долго остаются конкретными, в них отсутствуют сложные абстрактные понятия. Но сомневается кто-либо в способности трех-четырехлетних детей понимать человеческую речь?

Собаки в понимании людской речи всегда остаются на уровне

маленьких детей. Или на уровне иностранца, начинающего учиться «на слух». Иностранец, собирая все больший и больший словарный запас (тоже поначалу состоящий из конкретных понятий), со временем путем синтеза и ассоциаций начинает понимать все более абстрактные понятия. А потом, соединяя их, способен понимать сложные отвлеченные мысли. Этого собаки не могут. Могут понять, что это «мячик» или «палочка», «красный» или «синий» или даже «красный мячик». Но понятие «цвет» им не объяснишь. Для собаки не так сложно понять и запомнить «право» или «лево», «большой» или «маленький», но им не понять, что это «направление» или «величина». Могут усвоить значение приставки «не»: не ходи, не бери, но никогда не поймут значение слова «отрицание».

Как и людям, слабо знающим язык, нам очень помогает мимика, интонация и жесты. В понимании мимики мы, собаки, даже мудрее вас. Но и слова для собак имеют большое значение. Жаль, способность собак понимать речь людей еще очень недооценивается.

Примечание переводчика

Доказательством, что слова для собак тоже немаловажны, явился наш переезд в Словакию. Как оказалось, собаки тоже имеют проблемы с языковым барьером. Фрэнк на первых порах ничего не понимал, и это его заметно нервировало. Обычно дружелюбный и общительный, он вдруг стал к людям недоверчив и на попытки заговорить с ним на улице отвечал ворчаньем. Мужик просто растерялся, не находя знакомых слов в речи людей. Но вскоре адаптировался: во-первых, привык к иному ритму речи, во-вторых, познакомился с новыми словами и усвоил их, и, в-третьих, мимика, жесты и интонация помогли компенсировать недостаток понимания. Когда мы впоследствии переехали в область с преобладанием венгерского языка, уже не реагировал подозрительно, понял, что люди бывают странные и ничего с этим не поделаешь.

В принципе слова нам и не нужны. Не обладая речью, мы имеем иные способы для получения и передачи информации. Как слепому кончики пальцев и обостренный слух заменяют глаза, так нам без слов говорят все наши позы, жесты, выражение глаз и направление взгляда. В этом мы мастера, и вам, людям, есть чему от нас учиться. Некоторые подозревают нас во владении телепатией. Признаюсь: мы не умеем буквально читать мысли. Просто, если вы думаете о чем-то, ваше тело подсознательно реагирует и выдает ваши намерения. Реагирует едва заметными движениями глаз, напряжением мышц. Вы их не видите, но мы не только видим, но и легко читаем их значение. Образно говоря, мы видим вас насквозь.

Примечание переводчика

О поразительном примере «телепатического» сигнала мне рассказала моя мама. Фрэнк был с ней на даче. Пришла соседка и спросила, не заберут ли родители ее с собой в город на машине. Мама, естественно, согласилась и сказала, что они планируют ехать домой около шестнадцати часов. Соседка с авоськами объявилась сразу после обеда. Два часа моталась по дому, заглядывая во все углы, ходила за мамой, как привязанная, и без остановки говорила, и говорила, и говорила. Мама эту соседку недолюбливала именно из-за ее неумеренной разговорчивости, но, стремясь не портить отношения, ее излияния выслушивала безропотно. Любое терпение имеет свой предел, и к концу второго часа в маме начало расти раздражение. Стараясь не подать виду, она поддакивала, кивала, но потом не выдержала и, про себя выругавшись, подумала: «Чтоб тебя разорвало!» Фрэнк, перед этим спокойно лежавший на подстилке, поднялся и подошел к соседке. Та, сидя на диване и положив перед собой объемистый живот, продолжала тарахтеть. Фрэнк с полминуты молча стоял и требовательно глядел ей в глаза, а потом, без тени агрессии на морде, погрузил на миг свои зубы в складки ее толстого брюха. Укус не был сильным, скорее символическим, но эффект оказал мгновенный: тетка смолкла на полуслове. Соседка, без сомнения, раздражала своим тарахтением и его, он лежал на подстилке со страдальческим выражением на морде, но, только почувствовав солидарность со стороны мамы, перешел к открытому проявлению своих чувств. Грубо говоря, подошел к соседке и приказал заткнуться.

Собаки говорят

Мы, собаки, не имеем членораздельной речи, но наши звуковые проявления достаточно богаты, чтобы наше общение можно было назвать разговором. Кроме характерного для собак лая (который у волков очень редок и далеко не столь выразителен), встречаются различные виды визга, писка, воя, ворчанья, вздыхания, нытья, скулежа, скрипения. В наших голосовых проявлениях встречаются все те же оттенки интонаций, что и у вас. Капризные, тоскливые, просительные, требовательные, утешительные, угрожающие, раздраженные. Это вовсе не случайность, что собака отлично разбирается в интонациях людей.