Переворот.ru
Шрифт:
— Камрад, ты чо? Нафига ему твой кишкорез?!! У него кулаки, ты посмотри, не кулаки — а предметы, которые могут быть использованы в качестве холодного оружия. Дробящего, блин, действия.
Продавец посмотрел на набитые до белых костяшек кулаки Громова и дёрнул давно не бритой щекой.
— Все, Гром, валим отсюда!
Эдик за локоть оттащил Громова от прилавка.
В узком проходе между рядами контейнеров, как осетры на нерест, пёрли покупатели. Под ноги и перед собой никто не смотрел, все глазели на витрины. Рыночные торговцы выражением лиц и скучающими позами напоминали рыбаков, забросивших удочки
Густой поток сразу же подхватил Громова и Эдика, поволок, цепляя по ногам сумками, толкая в бок локтями и то и дело бросая на спины неожиданно затормозивших зевак.
Эдик ростом был по плечо Громову, весом вполовину легче, ему пришлось привстать на ходу на цыпочки, чтобы зло прошептать на ухо:
— Гром, мы и так смотримся бандосами, а ты ещё финкой свои финты крутить начал. Спалиться хочешь?
Громов мельком взглянул на их отражение в витринном стекле. Полутяж в кожаной куртке и свободного кроя штанах и сухопарый резкий в движениях пацан в «солидном прикиде» китайского производства.
— Смотримся достойно. Бригадир с «шестёркой», слепому видно. А если ты и дальше будешь своим незаконченным юридическим блистать, то точно спалишь все, нафиг, по полной.
Эдик, получив мягкий тычок локтём в ребра, надулся от обиды.
Громов в угрозыск пришёл с дипломом юрфака университета. Дипломом не козырял, но хорошее образование и широкий кругозор не утаишь, особенно в среде оперов. Эдик был типичным опером, служить начал после школы милиции, «ЦПШ [27] с юридическим уклоном», как выражался Громов. Медленно рос в званиях, набирался опыта, с мукой добирая научные познания в заочном юридическом институте. На каждую сессию приходилось отпрашиваться у начальства, преть от стыда перед экзаменатором, по капле выжимая из головы то немногое, что осталось в ней после бессонных ночей и серых будней.
27
— церковно-приходская школа, основное учебное заведение для простого народа в царской России; в курс входили Закон божий, основы грамматики и математики, уровень образования считался достаточным для удержания в зависимом и эксплуатируемом состоянии. Интересно, что на именно такой уровень — «азы счета и знания языка, достаточные для понимания команд» — планировали низвести образование нацисты на оккупированных советских территориях.
— Не горюй, Эдька, генералом станешь раньше меня.
Эдик покосился на Громова, но по непроницаемому лицу не смог установить, шутит партнёр или нет.
— Подкалываешь?
— Не, авторитетно заявляю. — Громов старательно подавил улыбку и закончил:
— По нашим генералам сужу. Ты им брат по разуму, ха!
— Да иди ты! — прошипел Эдик.
Они вышли на пятачок перед запасными воротами рынка. Отсюда можно было свернуть во второй ряд контейнеров или втиснуться в лабиринт овощных лотков. Народу в нем было так густо, что движение практически застопорилось.
Переглянувшись, они направились к неровному строю раскладных столиков, вытянувшемуся вдоль забора.
— Отец, почём говнодавы? — поинтересовался Громов у продавца кавказской наружности.
На столике горой лежала обувь, источая убийственный аромат плохой кожи и прессованной резины.
— Все по сто рублей, — пряча глаза, ответил продавец. — Две пары — за полста.
Громов выудил из кучи кроссовок, попробовал согнуть. Ублюдочный брат «Рибока» твёрдостью подошвы не уступал броневой стали.
— Может, возьмём по паре на брата? — спросил Громов у Эдика.
— Ага, и сразу туда? — Эдик глазами указал на тухлый пруд за забором. — Как Муму, без булек. Они же, гады, кроссовки делают из резины для шин. В таких только по минам ходить.
Громов оглянулся через плечо на контейнеры. Подцепил резиновый сапог восхитительно бирюзового цвета.
— Шик! Мой размер есть?
Продавец равнодушно пожал плечами. Казалось, что, торгуя обувью, он отбывает повинность или позорным трудом искупает какой-то проступок.
— Бери, Гром. По грибы ходить. В таких не пропадёшь, — вставил Эдик. — Их с вертолёта за двадцать километров видно. Заблукаешь, найдут обязательно.
В масть сапогу во всей коричнево-буро-серой массе был только ярко-оранжевый тапок пятидесятого размера. Громов вытянул его из кучи и спросил:
— И этот сланец тоже сотню стоит?!
Продавец закатил глаза, прошептал что-то себе под нос и ответил:
— Этот ничего не стоит, уважаемый. Ему пары нет.
— Потерял, что ли?
— Почему — потэрял?! — возмутился продавец. — Украли!
Громов покачал головой, рассматривая тапок.
— Надо же! Совсем офигели…
У Эдика из-под воротника чёрного плаща змейкой выползал проводок наушника. Вещь вполне нормальная в наши дни, ничего подозрительного. То ли плейер человек слушает, то ли так крут, что мобильный наружной гарнитурой снабдил.
Громов заметил, как на секунду сузились веки Эдика, а в глазах мелькнул охотничий азарт. Словно кот сквозь рыночный гвалт засек скребущую по дну контейнера мышку.
Перехватив взгляд Громова, Эдик чуть заметно кивнул.
— Володь, моя крыса просила скатерть купить. Взамен той, что ты чинариком продырявил.
Когда Эдик импровизировал, его несло, как актёра ТЮЗа, дорвавшегося до главной роли в сериале. Громов цыкнул зубом, но решил подыграть.
— Ещё скажи, что я тебе должен.
— Не, чисто кампанию поддержать. — Эдик указал на столик со всякой всячиной «все для дома». — Пошли туда.
Громов кивнул, сразу же оценив, что с той позиции нужный им контейнер будет просматриваться лучше.
— Братья заегозились, клиент на подходе, — скороговоркой на ходу передал информацию Эдик.
Громов достал сигарету, закрываясь от ветра, встал лицом к контейнерам. Во втором с краю в правом ряду никаких признаков ажиотажа не наблюдалось. И на подходе к контейнеру братьев Ахундовых явных «клиентов» не заметил, обычный в таком месте люд.
— Им отсемафорили, что клиент прибыл, — подсказал Эдик.
— Догадался. — Громов старательно зачиркал зажигалкой. — Что они там базарят?
— Откуда я знаю? Лопочут по-своему…