Перевоспитать актрису
Шрифт:
— Леша… — протянула я.
— Не надо мне устраивать тут курсы повышения квалификации. Естественно, я отправлю запрос, — перебил он, словно прочитав мои мысли.
— Что-то еще? — спросил Ботаник у Кости, пока я не выдала в ответ что-нибудь, после чего Леша точно пресечет всю нашу самодеятельность.
Клементьев бросил на стол папку и сказал:
— Можете сами все прочитать, но ничего сверхъестественного. Шрам от удаления аппендикса, след от ожога на ноге, родимое пятно на животе, сросшийся перелом ключицы. В общем,
Ботаник задумчиво полистал отчет, а потом подошел ко мне и ткнул пальцем в одну строчку.
— Устричный соус, — сказал он. — Вы были правы.
— Так вот на что произошла реакция? — услышал Костя нас. — Да, морепродукты — мощный аллерген.
— Только откуда у вас такая просвещенность? — посмотрел по очереди Леша на меня и Ботаника.
Мажора сдать, что ли? Нет, не сдам. Мало ли еще пригодится.
— У каждого свои источники, — улыбнулась я в ответ.
Может, еще и воздушный поцелуй послать? И доведу его до белого каления.
Но Леша странно отреагировал. Тоже расплылся в улыбке и сказал:
— Я даже знаю имя твоего источника. И он уже на допросе. Надеюсь, без толпы папиных юристов.
Ну и ладно. Мажор должен был предвидеть такой поворот. Все-таки они вроде как не скрывали свои отношения, так что видеть их вместе могли многие.
— Ребята, если вы закончили словесную прелюдию, то можете приступать к непосредственному контакту, — не без иронии сказал Костя, пока мы с Лешей сверлили друг друга взглядами.
Мы уставились на ухмыляющуюся физиономию патологоанатома, и эта сцена, наверное, была достойна любой комедии.
— Так, — сказала я, — Костик — ты чудо. Без тебя бы просто развалился весь отечественный сыск, а медицина скатилась до уровня средневековья.
— Ой, узнаю адвокатские сладкие речи. Только не перебарщивай, а то сладкое сказывается на фигуре и уровне глюкозы в крови.
Ботаник в разговор не встревал, просто сидел, уставившись в окно, и о чем-то думал. Пора уезжать, а то не хватало, чтобы он еще свои предположения вслух озвучил.
Я быстро попрощалась с Костей и потянула за собой Ботаника. Леша еще остался в кабинете Клементьева, только крикнул вслед:
— Таню в шесть забери из ИВС.
Вот раньше не мог сказать! Как будто не знал, что я переживаю. Или знал, что продолжу в любом случае рыть носом землю. Все же азарт уже не остановить. И Ботаник тоже это понял, когда мы сели в машину:
— До Симферополя около тысячи километров. Поедете? — спросил он.
— Тебе Леша провел краткую экскурсию под названием «Путешествие в мозг Ивонны» или сам додумался? — не выдержала я.
— А что тут думать!
— Поеду. А ты завтра получишь документы и пойдешь в театр. Дела фирмы оставь на кого-нибудь другого. Большой там завал?
— Да не очень. Оспаривание наследства, кража… Сплошь гражданка
Да он даже выражаться начал по-другому. Скоро вообще на жаргон перейдет.
— Поехали где-нибудь перекусим, а потом за Танькой. Заодно обговорим детали.
— Давайте ко мне, — предложил вдруг Ботаник.
— К маме или к Инессе?
— К маме. Она сегодня на обед меня ждет.
Встреча с Гражиной Эдуардовной могла сделать этот день еще веселее. Ну ладно, легких путей я никогда не искала. И может, эта дама подобрела за последний год?
Ага, подобрела мамочка… Как же! Когда она меня увидела, то так поджала губы, что они даже побелели. Может, свалить по-тихому, пока ее удар не хватил?
— Привет, мам, — сказал Ботаник, а я улыбнулась и кивнула:
— Здрасьте…
— Ванечка, ты бы хоть предупредил о том, что с гостьей, а то я еще от прошлого визита твоей разноцветной подруги отхожу.
Это она про Инессу, как я поняла. Надо будет спросить, как прошло знакомство. Но, судя по привычному виду Гражины Эдуардовны, соседка еще не успела поработать над ее образом.
Мы прошли в кухню, и я почти прониклась к суровой даме симпатией. Пахло великолепно. Расстаралась она для любимого сына, а я так… примазалась. Может, в Чехию вернуться? Там у мамы тоже всегда вкусно пахнет.
Я, наверное, просто жутко хотела есть. Не дело вторые сутки сидеть почти на одном кофе. Вот даже Гражину Эдуардовну разжалобил мой внешний вид, потому что повытаскивала тарелки из холодильника, что-то сняла с плиты, достала из духовки и сказала:
— Ешьте, а то на вас, Ивонна Сигизмундовна, без слез не взглянешь. Бледная, синяки под глазами. Скоро зубы начнут крошиться, волосы выпадать и ногти ломаться.
Вот вроде и какое-то проявление заботы, а такое ощущение, что обматерили. Взять у нее, что ли, несколько дополнительных уроков по риторике? Но ладно, пофиг. Пусть хоть Бабой-ягой меня назовет, только еду не забирает.
Слава богу, Гражина Эдуардовна переключилась на Ботаника. Подробно обо всем расспрашивала, хорошо, хоть не попросила принести результат анализа крови. А потом эта чудо-мама выдала:
— И в какой куче отходов вы на этот раз копаетесь?
Я чуть не рассмеялась. Я бы выразилась намного категоричнее, обозвав это дело кучей дерьма. И это самое литературное выражение, которое пришло на ум.
Ботаник посмотрел на меня, как будто спрашивая разрешения, и, когда я кивнула, рассказал Гражине Эдуардовне об убийстве Елены Гройсман.
— Интересно, — подытожила она. — Я видела острые аллергические реакции, но сейчас препараты могут быстро купировать приступы. Жаль, что девушке не повезло. Если бы кто-то оказался рядом, то смог бы помочь. Обычно у таких аллергиков всегда есть с собой антигистаминные препараты. Всего лишь укол спас бы ей жизнь.