Перевоспитать актрису

Еленина Юлия

— Вряд ли, — покачала я головой. — Судя по всему, она была дамочкой умной и хваткой. И если бы вскрылось подобное, то она бы осталась без двух золотых рыбок у разбитого корыта.

— Вот завтра, может, что-нибудь и прояснится после разговора с Михаилом Юрьевичем, — заметил Леша. — Так что там с театром?

— Да ничего особенного, — скривился Ботаник. — Сплетни, интриги, тайны. Все как при Мадридском дворе. Худрук пытается соблазнить каждую молодую актрису, гримерша спит с режиссером, а он женат на костюмерше, каждый пытается

урвать посолиднее… В общем, обычная театральная жизнь, полная страстей. Люди искусства… Они странные, в общем, но не думаю, что кто-то из них был способен на такое изощренное убийство. Не в их, так сказать, характере, потому что с Гройсман был холодный расчет, длительная подготовка, а они… Нет, — махнул рукой мой протеже, — не верю.

— Да ты прям как Станиславский, — буркнула я себе под нос.

Оценке Ботаника я доверяла. С такой-то мамой составлением психологических портретов он начал заниматься, скорее всего, как только научился говорить. Да и она сказала в нашу последнюю встречу почти то же самое, а какой бы «милой женщиной» она мне не казалась, в профессионализме ее сомневаться еще не приходилось.

— Что ставите? — спросил Леша, посмотрев на страдающего от воспоминаний о театре Ботаника и едва сдерживая улыбку. — Шекспира?

— А как ты догадался?

— Его ставят всегда и везде.

— Да ладно… — протянула я, прищурившись. — Не замечала за тобой любви к искусству.

— Да я вообще эрудированный и высокоинтеллектуальный парень. Или тебе на генетическом уровне от твоего старика передалась мысль, что все менты тупые люди, не знающие, кто такой Шекспир?

Эта песня хороша… Начинай сначала.

— Ты прекрасно знаешь, что я о тебе никогда так не думала!

Ботаник зашелся в приступе кашля, привлекая к себе внимание. Хорош актер, я почти поверила его приступу бронхита. В последнее время он что-то часто начал встревать в наши с Лешей перепалки. Медиатор хренов.

— АЦЦ! Выводит мокроту из легких! — прокомментировала я его кашель строчкой из рекламы.

— Ивонна, — не преминул вставить свои пять Леша, — если у тебя ПМС, недотрах или что-то еще, то не стоит срываться на парне.

Я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы ляпнуть что-нибудь нецензурное, но в этот момент в роли медиатора выступил мой телефон. Кому, блин, по ночам не спится?

— Да! — резко ответила я.

— Ты опять не в духе? — усмехнулся в трубку Мажор.

— А у тебя бессонница?

— Батя завтра утром ждет вас дома. Адрес сброшу смс.

— Дома? — удивилась я.

Неужели Михаил Юрьевич решил пригласить нас на завтрак? Однако… Такие люди занимаются делами в офисе, ну, в ресторане, но никак не дома. Точно что-то здесь не чисто.

— Нас — это кого? — решила я уточнить.

— Тебя и твоего мента. Ну, и очкарика своего прихватите, если надо.

Пока я разговаривала с Мажором, Ботаник подошел к окну и открыл его настежь. Леша молчал, прислушиваясь к разговору,

и, едва я повесила трубку, спросил:

— До нас снизошел его величество тезка Лермонтова?

— Зовет утром в гости.

— Даже так?

— Да. А тебе окно зачем? — спросила я у Ботаника. — Кондиционер есть.

— Обстановка накалилась, — ответил он с серьезным видом.

Я нахмурилась, глядя на своего протеже, а Леша рассмеялся. Наконец, и до меня дошло:

— Ты нас троллишь, что ли?

— Ивонна, что за выражения? — сквозь смех сказал Леша. — Не бухти на парня. Как говорится, с кем поведешься…

— Ладно, — поспешил ретироваться Ботаник. — До завтра. В полвосьмого жду вас возле подъезда.

Дорога вымотала нас обоих. Когда я вышла из душа, Леша уже спал, лежа на животе и, конечно, демонстрируя свое упругое достоинство. Я легла рядом, предварительно поставив будильник, и собственнически устроила руку на Лешиной заднице. Хорошо-то как! Чувствую себя обычной счастливой бабой, хотя никогда не понимала женщин, для которых получить мужика и есть верх всего.

Но уснула я все равно счастливой, а проснулась еще счастливее. Будильник не прозвонил, но разбудило меня прикосновение к щеке. Щекотно, но приятно. Так, что отдает волной по всему телу.

Я открыла глаза. Моя рука все еще лежала на шикарной пятой точке, но Лешу это нисколько не беспокоило. Он гладил меня по щеке и, увидев, что я открыла глаза, сказал:

— Ты такая милая, когда спишь. Даже не скажешь, что акула юриспруденции.

— Дурак, — толкнула я его в плечо.

Леша быстро меня заткнул, так что утро началось не с перепалки, а с удовольствия, причем весьма продолжительного. Поэтому потом пришлось одновременно одеваться и пить кофе, чтобы успеть к назначенному времени.

Когда мы вышли из подъезда, Ботаник уже прохаживался возле моей машины, привычно изучая асфальт.

— Доброе утро! — сказал Леша.

— Для вас точно, — улыбнулся мой протеже.

— Скучно без Инессы? — спросила я.

— Ага, — согласился он.

— Виртуальный секс вам в помощь.

— Ивонна Сигизмундовна…

— Поехали, — усмехнулась я. — Может, Гончаров прольет свет.

Дом Михаила Юрьевича находился на окраине. Трехэтажный почти дворец за бетонным забором и, конечно, под охраной. Мажор тоже был здесь, снова помятый. Наверное, опять провел ночь с бутылкой.

Гончарова-старшего непривычно было видеть без костюма. Вроде обычный пожилой мужик, но внешность, как известно, обманчива.

— Вся компания в сборе, — заметил он, увидев нас. — Располагайтесь, сейчас принесут кофе.

Какой добродушный прием. Значит, в своем заключении я не ошиблась — дела у Гончарова с Гройсман были непростые.

Глава 23

— Ивонна, может, вы перестанете на меня так подозрительно коситься? — сказал Михаил Юрьевич, когда мы устроились в просторной гостиной. — Сейчас дыру прожжете.