Перевоспитать охламона
Шрифт:
Пигалица сидела на полу, прижимала к себе сломанный фотик и часто-часто моргала ресницами. Васька сжал рукой свою черепушку, ероша короткие волосы.
– Ясно, - нахмурился Васька.
Поднялся на ноги, поднял девчонку, ухватившись за плечи. Та даже и не отстранилась. Только еще горше вздохнула. Бася прихватил пальто со стула, свой пиджак, и, удерживая девчонку за ладошку, поволок к выходу. По пути встретился Марк. Хотел было остановить приятеля и его девушку, да передумал, видя решительное и привычно хмурое лицо Барина.
–
Васька кивнул, завернул девчонку в пальтишко и вытянул на улицу.
– А как же выставка? Я еще не все работы посмотрела, - вздохнула Груня, оглядываясь на особняк.
– Не дрейф, зайчонок, - едва заметно улыбнулся Бася, - Организую индивидуальный показ. По блату.
Груня сидела в дорогой машине, рядом с удивительным, пусть и хамоватым и хмурым мужчиной и готова была вот-вот разрыдаться. В руках она держала сломанный и дорогой сердцу фотоаппарат, да только не он был причиной ее слез.
Пепел совершенно растерялась. Она не знала, как смотреть в глаза Барину. Как говорить с ним. Как работать дальше. Сейчас она видела два выхода: первый – уволиться, второй – полностью избегать любых контактов с начальством. И, положа руку на сердце, ни первый, ни второй выход ей не нравился.
Погруженная в тяжелые мысли, выбитая из колеи поцелуем и своей реакцией на него, а еще ласковым «Зайчонок» и глубоким бархатистым тембром голоса Барина, Груня и не заметила, как черный Мерседес припарковался около огромного торгового центра бытовой техники, который, как назло был открыт для покупателей до полуночи.
– Василий Павлович, - спохватилась Груня, - Не нужно, правда! Я этот в ремонт отнесу.
– Пигалица неугомонная, - вздохнул Барин, а потом, повернувшись к девчонке и заглушив движок, улыбнулся, - «Вася» в твоем исполнении мне нравится больше.
Барин вышел из машины, обошел ее, открыл Груне дверь.
Пигалица все еще сидела, глядя на него своими огромными глазенками. Спасибо, хоть перестала прижимать к себе сломанный фотик.
– Выходи, - хмуро проговорил Васька и протянул руку к сломанной игрушке пигалицы.
Не слушая ее возражений, забрал треснувший и отколотый в нескольких местах фотоаппарат, а другой рукой вытянул пигалицу из машины. Широким шагом Васька направился в сторону входа.
– Василий, ну что вы, в самом деле?! – ворчала Грунька, торопливо следуя за Васькой.
– Мы не на работе! – уже начинал терять терпение Васька, а потом заставил себя сбавить обороты, - Без отчества и на «ты». Мы же договорились.
Застыв у входа, Барычинский хмуро посмотрел на пигалицу. Растерянность никуда не делась из ее взгляда. И Вася вздохнул. Вот ведь, млин, а!
Барычинский решил, что сотрясать воздух не стоит. Может и не поверить. Но не говорить ведь ей после первого поцелуя, что никуда он ее теперь и не отпустит?
Поэтому, вздохнув еще раз, Васька рукой, в которой держал камеру, обнял девчонку
И Груня тоже молчала, только хлопала ресницами. А потом очень сильно постаралась скрыть улыбку. Потому, что вид осторожно целующего ее в нос Василия Павловича несказанно ее веселил. Ей тоже хотелось сделать какую-нибудь милую глупость. Но пока Грунька выбирала, какую часть лица Барина она хотела бы легко поцеловать, мимолетно, едва ощутимо, он уже, улыбнувшись уголками рта, вновь потянул ее к дверям магазина.
Войдя в торговый центр и отыскав нужный отдел, Барычинский кивнул парнишке-консультанту. Продавец подлетел к потенциальному клиенту, дежурно улыбаясь.
– Вот типа такой, только фуфло не суй, - хмуро велел Василий Павлович в своей манере и вручил парню Грунькин фотоаппарат.
А Груня сокрушенно покачала головой.
– Мягче нужно быть с людьми, Василий Павлович, - пожурила пигалица Барина, - Улыбнулись бы, выразились цивилизованнее.
– Он что, баба, чтобы ему улыбаться? – хмыкнул Васька, а сам демонстративно поправил на девчонке пальто, а то вон какой шустрый малый, и на аппаратуру смотрит и умудряется на его девчонку коситься.
– Вася, - вздохнула Груня, заглядывая парню в глаза, - не баба, а девушка. Выходит, что и я не баба? Мне ты тоже не особо улыбаешься.
Васька смотрел, как девчонка прячет под ресницами озорной огонек, как улыбается своими ямочками, провоцирует его, и одновременно отчитывает, как сопливого юнца.
– Вот эта модель новее вашей, - вторгся голос консультанта в их задушевно-воспитательную беседу, и Васька начал прикидывать, как бы вежливее попросить парнишку свалить подальше, но не успел, пигалица уже рассматривала предложенную камеру.
– Нет, эта сильно дорогая, - заявила Груня, отходя от Василия на пару шагов.
– Тогда могу предложить вот эту, - подошел парень к фотику подешевле.
– Слышь, друг, - вмешался Барычинский, - Не лепи мне тут! Сказал, фуфло не требуется. Вот и предлагай что получше.
– Но, Василий Павлович! – подала голос пигалица.
– Не лезь, - мотнул головой Васька, а потом мягче, - Погуляй пока. Может, еще чего присмотришь.
Агриппина Ильинична секунду смотрела на Василия. И как это понимать? По какому праву он здесь раскомандовался, словно в «Барине» сидит!
– Знаете что, Василий Павлович, - прищурилась пигалица и, шагнув к парнишке-консультанту, забрала у него свой фотоаппарат, - Мне ничего не нужно. Я не просила. Отвезите меня домой.
– Грунь, брось, - вздохнул Васька, - Я не то хотел сказать. Я ж не подумал.
– А вот и зря, - встряхнула головой пигалица, а Васька понял, что вот ни черта он не понял.
Груня, развернувшись, гордо топала к выходу. А Васька, скользнув взглядом по стенду с товаром, выбрал самый дорогой, ткнул пальцем консультанту.