Перезагрузка или Back in the USSR. Дилогия
Шрифт:
– И свои запасы потрясите, а я вот на всякий случай написал вам с десяток композиций. Ну-ка оцените...
Материал привел моих музыкантов в восторг, и с чувством выполненного долга я отправился в обратный путь. А по дороге, глядя на уходящую под колеса серую ленту трассы Ленинград-Москва, меня осенила мысль. Раз уж не получается вывезти в ближайшее время группу на заграничные гастроли, не подготовить ли плацдарм в виде тиражирования за границей наших записей? Но для этого нужна была настоящая студийная запись, а не то, что может выжать Ганс из нашей техники, хотя и приличной по меркам СССР, но все же
Естественно, первым делом я вспомнил про Чарского. И по возвращении в Москву набрал номер Анатолия Авдеевича. Начав с того, что активно тружусь над песнями для его дочки, попросил помочь с реализацией моей задумки. То есть прорваться на студию к Гараняну, где на сегодняшний день стояла самая дорогая и качественная звукозаписывающая аппаратура. Мог бы, конечно, и сам позвонить Георгию Арамовичу, но я все же был с ним не настолько близко знаком, и решил подстраховаться. Заверил Чарского, что моя благодарность будет безграничной.
– Вы мне, главное, песни для Инги напишите, это будет самой большой благодарностью.
– Да за это не волнуйтесь, Анатолий Авдеевич, неделя максимум - и два-три хита у вас на столе. Кстати, хотел заодно спросить... Вот эту качественную запись хотелось бы отправить в какую-нибудь западноевропейскую, а может даже и американскую звукозаписывающую компанию. Группу еще неизвестно когда выпустят на Запад, а так, глядишь, или на магнитных лентах разойдется, или даже на виниловых дисках. Как такое можно провернуть, учитывая, что бандеролью, естественно, запись не отправишь? Я уж думал про какого-нибудь моряка, ходящего в загранку, но там у меня вообще нет никаких знакомств, да и как бы он нашел эту самую студию...
– Сергей Андреевич, дорогой вы мой, а зачем голову-то ломать? Я же в ноябре по турпутевке еду в Лондон. Правда, буду решать свои деловые вопросы с английским партнером, но заодно могу и вашу запись попытаться пристроить. Там же, на Туманном Альбионе, этих звукозаписывающих компаний как собак, извините, нерезаных. Единственное, они же должны с вами заключить контракт, если их устроит предложенный материал. А там, если пойдут валютные отчисления, вам же нужно открывать и валютный счет, причем особо это не афишируя.
– Об этом я как-то не подумал... А, впрочем, Анатолий Авдеевич, если я вас попрошу взять на себя все юридические тонкости, стать, так сказать, официальным представителем нашего коллектива зарубежом? Естественно, не за просто так, а за соответствующие проценты.
– Ну, этот вопрос мы как-нибудь уладим, хотя, признаться, не очень хочется светиться перед нашими органами... Ладно, для хорошего товарища можно рискнуть. Тем более, вы же говорили, тексты утверждены худсоветом, значит, ничего крамольного, порочащего советский строй, там быть не должно.
– Тут, правда, как раз к текстам могут придраться западные издатели. Чего доброго, придется не одну звукозаписывающую компанию посетить...
– Я там буду почти две недели, постараюсь как-то решить этот вопрос. Даже, пожалуй, вот что придумаем... С Гараняном я, скорее всего, договорюсь, и мы попробуем размножить вашу запись, с тем, чтобы одновременно проехаться по лондонским (и не только лондонским)
– Дельная мысль, Анатолий Авдеевич. Что ж, в этом вопросе я тогда буду полностью полагаться на ваш опыт.
К счастью, с Гараняном удалось договориться без проблем, разве что он попросил оплатить в частном порядке труд звукорежиссера, который будет работать на 'Мелодии' с нашей группой. Я доплатил еще и за риск, все же звукач запишет 'the Russians' в свободное от работы время, то есть вечером, когда на студии не будет посторонних, а если спалится - влетит ему по первое число. Мои ребята во главе с Мелик-Пашаевым, который, как выяснилось, норовил выступать и как перкуссионист, изображая что-то типа танца с бубном, мигом примчались с инструментами в Москву. Мы заперлись на 'Мелодии' и приступили к записи. Качество, конечно, получилось потрясающим. К звукорежиссеру поначалу была только одна претензия - тот постоянно норовил приглушить бас. Оказалось, что это негласная установка сверху, которая использовалась при записи любого музыкального материала: поменьше ритмичных низов, характерных для западной музыки, пробуждающих, по мнению придумавших эту установку, чуть ли не животные инстинкты. Вот местный звукач по привычке и убрал бас на самые задворки, и лишь после нашего вмешательства все сделал по уму.
Запись затянулась едва ли не до самого утра. Все ж таки целый альбом. Но все работали с энтузиазмом, понимая, что все это ради достижения большой цели. Только если для непосвященных все сводилось к простому покорению западного слушателя, то я понимал, что ударная волна пойдет куда дальше, чем можно было предположить.
Глава 24
'Да здравствует 60-летие Великой Октябрьской социалистической революции!' На самом деле до праздника оставалось еще около месяца, но плакаты, растяжки и прочая агитация с каждым днем множились на улицах Москвы.
Я сидел на кухне нашей новой квартиры, пил крепкий чай и глядел в окно, за которым моросил мерзкий осенний дождь. Да, в такую погоду в Переделкино уже не так здорово. А вот в городской квартире, да со всеми удобствами, самое то.
– Папа, гляли.
Данька еще не выговаривал букву 'д', да и 'р' тоже, но успел выучить десятка два слов, которые применял на все случаи жизни. Сейчас он протягивал мне свою новую игрушку - пластмассовый грузовик с практически несъемными колесами. Чтобы их снять, нужно было приложить серьезные усилия. Мы заранее подстраховались после того, как однажды малой едва не подавился колесиком от игрушечного крана, и теперь все его игрушки состояли из больших и желательно несъемных частей.
– Ну пойдем, поиграем.
Я отставил чашку с недопитым чаем и отправился в залу катать с сыном по паркетному полу машинку. Минут через пятнадцать в дверь постучали - пришла Валентина, ходившая на собеседование в отдел кадров.
– Можешь меня поздравить, - сказала она, оставляя в угол мокрый зонтик и поворачиваясь ко мне спиной, чтобы я мог снять с нее итальянский плащ.
– Взяли? Продавщицей?
– Угу, оклад 130 рублей.
– Негусто... Хотя, думаю, деньги в этой ситуации особой роли не играют, - усмехнулся я.
– Главное. Что покончено с твоим тунеядством. А в какой отдел?