Перезагрузка
Шрифт:
– Чтобы ты остался! – с отчаянием выкрикнула Лиза, и из глаз ее брызнули слезы.
Было видно, что девушка борется, пытается скинуть опутавшие ее незримые нити.
Илья же казался вполне довольным, скалился, точно в пределах досягаемости обнаружились «телки».
– Но это невозможно, – Андрей сделал еще пару шагов. – Я должен идти, ведь так?
Лиза промолчала, ее качнуло вперед, и она была вынуждена выставить ногу, чтобы не упасть.
– Завтра, – сказал Илья механическим, неживым голосом. – Завтра пойдем.
– Это
Лиза двинулась навстречу, как-то странно, будто пытаясь одновременно перемещаться и вперед, и вбок. Получился какой-то полуразворот, а «калаш» в руках девушки опустился, так что ствол глядел в асфальт.
Отлично, остался только Илья… Илья?
Бритоголовый стоял прямо, широко расставив ноги, ствол его оружия смотрел точно на Андрея, а палец на спусковом крючке двигался.
– Стой! – воскликнул тот, понимая, что ничего уже не успевает – ни увернуться, ни выстрелить в ответ.
Илья улыбнулся, и глаза его запылали подобно двум желтым фонарикам.
Лиза сделала шаг в сторону, легкий и быстрый, загородила бритоголового, а через мгновение тот начал стрелять. Девушка вскрикнула, заклацал боек, показывая, что патроны в магазине закончились, и Андрей рванул вперед и в сторону, поднимая «калаш».
Сейчас он готов был убивать.
Но Илья понесся прочь, петляя, словно заяц, и очередь только выбила искры из асфальта.
– Как это больно, – сказала Лиза своим настоящим голосом.
Андрей посмотрел на нее, и сердце дернулось, а зубы заныли, так крепко он их сжал: девушка стояла, но красные струйки бежали по ее одежде, капли медленно падали на мостовую.
Он шагнул к Лизе, подхватил ее, и вовремя – ноги девушки подогнулись.
– Зачем ты это сделала? – спросил Соловьев, проклиная себя за то, что выбрался из-за троллейбуса.
Понятно, что вопрос глупый… но какой сейчас будет выглядеть умно?
– Спасти… прикрыть. – Она кашлянула, и в груди у нее что-то заклокотало. – Понимаешь… только человек по своей воле… может пожертвовать собой… ради другого… Не хочу быть такой… как Рик…
Андрей осторожно уложил Лизу на асфальт, снял с нее рюкзак, хотя понимал, что все бесполезно – в девушку попало несколько пуль, причем вошли они куда-то в легкие, и что задели еще, бог знает. Помочь ей сможет только срочная операция, проведенная опытными хирургами в хорошей больнице.
А где это взять?
Мир вокруг на мгновение потерял очертания, словно над улицей поплыл белый туман.
– Не плачь, не нужно… – сказала Лиза, глядя на Андрея спокойно и умиротворенно. – Нам и так выпало счастье… пусть немного… другим не досталось и этого, всем, кто исчез в тот день или стал чудовищем…
В глазах ее больше не было и следа желтизны, но следом из них понемногу уходила и жизнь. Девушка дышала все реже и реже, грудь ее пока еще поднималась под одеждой,
– Я не плачу, – Андрей сморгнул. – Это ветер…
– Я понимаю, – она протянула руку, легко, точно осенняя паутинка, коснулась его щеки.
– Мне будет тебя не хватать, – прошептал он, надеясь, что она еще слышит и понимает.
Сил у Лизы хватило еще на одну слабую улыбку, после чего она вздрогнула и застыла. Андрей закрыл ей глаза и уставился в небо, стараясь не поддаться душившему его горю.
Это так невыносимо тяжело… не сорваться, не закричать, остаться спокойным.
А потом найти и убить мерзавца, убившего ее.
Да, их роман не был особенно ярким или длинным – меньше двух месяцев, но он оказался лучшим в жизни Андрея, и ни одна другая женщина не могла, не имела шансов сравниться с Лизой.
– Надо действовать, – медленно сказал Андрей и принялся за дело.
Он осмотрел вещи девушки и переложил к себе то, что обязательно пригодится: продукты, патроны и лекарства. Испортил и отшвырнул в сторону ее оружие – рук у него не восемь штук, а сломанным никто не воспользуется.
После этого огляделся – «пустыни» под рукой нет, а оставлять тело просто так…
Слева между домами виднелся проход во двор, на ветру покачивали ветвями то ли кусты, то ли невысокие деревья. Где растения, там и земля, а в ней можно, используя притороченную к рюкзаку лопатку, выкопать могилу.
Работа не заняла у Андрея много времени, он опустил тело Лизы в углубление, некоторое время постоял, последний раз глядя в лицо девушки, а потом зарыл ее. Изголовье обозначил небольшим холмиком и воткнул в него крест из двух веток – не столько религиозный символ, сколько знак, что здесь кто-то похоронен на тот случай, если нормальная жизнь еще вернется в Минск.
Вернувшись на улицу, он огляделся и зашагал дальше – бегать за Ильей смысла нет, тот, скорее всего, сам появится, а до цели в любом случае нужно дойти, и желательно сегодня.
Бритоголовый обнаружился на следующем перекрестке, выглянул из-за ограждения подземного перехода.
– Эй, шеф! – крикнул он. – Я не знаю, что на меня нашло! Сам трясусь от страха! Не хотел я ее убивать, честно!
– Верю, – сказал Андрей. – Ты всего лишь хотел пристрелить меня.
Особой злости он не чувствовал, только горечь потери, да еще четко осознавал, что этого человека придется убить.
Веселый автослесарь, любитель женщин и выпивки, балагур и надежный соратник, с которым вместе вышли из Нижнего, исчез. Его место занял «желтоглазый» по духу, послушная марионетка в руках Господина, способная убить, предать, сотворить все, что угодно, по приказу хозяина.
Даже сейчас, когда он молит о прощении, в голосе Ильи звучат нотки фальши, такие явные, что режет слух.
– Да не я это хотел! Меня заставили! Изнутри! – испуганно завопил бритоголовый. – Я не мог сопротивляться!