Пережитое
Шрифт:
В этом мне помогло то обстоятельство, что по рекомендации факультета я стала членом Общества дружбы «СССР — Великобритания», возникшего в начале шестидесятых годов, и даже возглавила его историческую секцию. В связи с этим я часто принимала в Москве английских историков и обеспечивала развитие обоюдных контактов с их советскими коллегами. Поэтому для меня поездка в Англию была не только вопросом моего желания, но и связывалось с моей деятельностью в Обществе дружбы.
И вот летом 1965 года, находясь на отдыхе в Эстонии, я получила телеграмму из Общества, что в определенный день и час мне надлежит прибыть на инструктаж в ЦК КПСС. Я срочно выехала в невероятном возбуждении и в назначенный день слушала инструктаж. Он отличался шаблонной глупостью, увы, тогда внушаемой всем выезжающим за границу. Нас предупреждали, чтобы мы не ходили поодиночке, особенно в магазины и вечером, чтобы никому не давали своих домашних адресов, что нас на каждом шагу будет подстерегать опасность со стороны вербовщиков западных спецслужб, чтобы мы избегали
Все это время я была в страшном напряжении, боялась лететь на самолете — ведь никогда раньше летать мне не приходилось, боялась встречи с англичанами, опасаясь, что не смогу с ними объясняться и вообще чувствовала себя не в своей тарелке. Вместе с тем, я подтрунивала над собой, вспомнив дореволюционный сатирический роман Лейкина «Наши за границей», в котором изображалось поведение «наших» за рубежом. Лететь в самолете мне понравилось. В аэрофлотовском лайнере все меня удивляло: и чистота, и вкусный завтрак (мы вылетели рано утром), и чудесные облачные пейзажи за окном. Три с половиной часа прошли незаметно в беседе с моими товарищами по группе. Нас было двадцать пять человек. Возглавлял группу член-корреспондент, теплотехник Попков, сравнительно молодой, лет сорока пяти человек. Публика собралась разношерстная. Я сразу сдружилась с двумя преподавательницами английского языка и все время потом находилась в их обществе.
Прилетели мы в Лондон, в аэропорт Хитроу, около двенадцати часов дня. Там нас встретили представители общества «Великобритания — СССР», туристической компании, обслуживающей обычно советских туристов (по третьему разряду), и гид-переводчик, русская, вышедшая замуж за английского моряка во Владивостоке и каким-то чудом по тем временам выехавшая с ним в Англию. Она затем сопровождала нас повсюду. Группу привезли в скромную гостиницу на Кенсингтон роуд, где обычно размещались русские туристы, и до следующего утра мы оставались в Лондоне, чтобы затем уехать в Кембридж, где должна была состояться конференция Ассоциации. После обеда в гостиничном ресторане мы немного отдохнули и отправились гулять по городу, как нам было велено — толпой.
Да! Перед приездом в гостиницу нас завезли в наше посольство, расположенное на тихой Кенсингтон стрит, напротив парка того же названия, где нас принял советник посольства, сообщивший нам некоторые более полезные сведения, чем в ЦК КПСС: о состоянии наших взаимоотношений с Англией, в то время относительно хороших, о том, что Общество «Великобритания-СССР» — правительственная и довольно консервативная организация, а Общество дружбы с СССР — левая, почти коммунистическая, что, следовательно, с их членами надо вести себя несколько по-разному. Сообщили нам и о том, что англичане превыше всего чтут свою королеву и поэтому в отношении нее не следует допускать никаких нелестных высказываний и даже шуток, что английские полицейские, «бобби», самые надежные в городе люди и что, если кто-то из нас заблудится или попадет в сложную ситуацию, надо обратиться именно к ним, и они помогут всем, чем возможно.
Итак, мы вышли на улицы Лондона. Напротив нас лежала огромная зеленая масса Кенсингтонского парка, который дальше переходил в знаменитый Гайд-парк. Рядом сновали люди, такие же как мы, только чуть поэлегантнее одетые, не обращавшие на нас особого внимания. По проезжей части тучами катили автомобили. Меня поразило то, что на перекрестках водители, видя, как на углу собралось несколько человек, останавливались и рукой давали знать пешеходам, что те могут идти. Непривычно было и левостороннее движение. Идя по нашей улице к центру, мы перешли дорогу в Гайд-парк, там увидели его знаменитые зеленые лужайки. Тут и там на них сидели люди, не ведавшие запрета «по газонам не ходить». По дорожкам двигались кавалькады наездников, делавших ежедневную конную прогулку. Обращало внимание обилие собак и детей, а также стариков, сидевших на лавочках. Парк был огромный, зеленый, тенистый, дышал свежестью и прохладой в залитом солнцем городе (было самое начало сентября). Мы прошли его до конца, до знаменитой «мраморной арки», за которой начинался центр города. В левом углу парка находилось хорошо известное нам по литературе место выступления ораторов, этот символ британской демократии. Мы там потолкались, послушали выступавших, нахваливавших каждый свой «товар»: от индусов и пакистанцев с их политическими требованиями и буддистов до коммунистов, анархистов, лейбористов и консерваторов. От всего этого у меня осталось впечатление, что большинство слушателей составляли такие же праздные гуляки, как и мы, которые переходили от трибуны к трибуне, не задерживаясь ни у одной из них подолгу. Вообще же, это действо оставило ощущение чего-то ненастоящего, показушного, но интересного.
Снова перейдя улицу, мы вступили на знаменитую торговую артерию
На следующее утро снова сияло солнце, золотилась листва Кенсингтонского парка, но было холодно — дул морской северный ветер. До завтрака мы пошли прогуляться по парку, превратившемуся в этот час в настоящее царство собак — больших и маленьких, лохматых и гладкошерстных. Их прогуливали по большей части старички и старушки, аккуратненькие и чистенькие, как с картинок. Кто-то из них рассказал нам, что недалеко находится кладбище собак, ухоженное, с памятниками и надписями. В центре парка мы набрели на музей города Лондона, но он, к сожалению, был еще закрыт. Позавтракав традиционной английской яичницей с беконом, корнфлэксом с молоком, поджаренным кусочком хлеба с джемом и кофе, мы сели в автобус и поехали в Кембридж, пересекли весь Лондон и познакомились с его архитектурным обликом. За исключением центра, где сохранилось много средневековых памятников и застройки XVIII–XIX веков в викторианском стиле, остальные районы этого огромного города выглядели однообразно и скучновато: современных домов было мало. Они концентрировались в центре в виде огромных высотных зданий гостиниц, банков и как-то не портили впечатления от более ранней малоэтажной застройки, имевшей свой определенный стиль. Мы выехали за город на широкую автостраду, вдоль которой то и дело попадались промышленные предприятия. Удивляло почти полное отсутствие дымящих фабричных труб из кирпича, к которым мы привыкли дома Здесь дым улавливался и не выходил наружу.
По дороге мы заехали в некогда крупный центр средневековой Англии — резиденцию епископов илийских, городок Или, где был большой монастырь и знаменитый собор. В монастыре располагалась теперь духовная семинария. Собор же предстал перед нами во всем своем величии и разнообразии. Заложен он был в конце XI или в XII веке в романском стиле, но затем постепенно обрастал готическими атрибутами, которые в конечном счете превратили его в готическую постройку. Огромный и разноликий, несколько сумбурный, эклектичный, он поражал наслоениями вековых изменений в стиле, своей мощью и грандиозностью. Войдя внутрь, мы попали на довольно пышное англиканское венчание и с интересом его наблюдали. Внутри собора не было икон и росписей. Это соответствовало англиканскому обряду. Мы поднялись на колокольню и увидели, как звонарь, находившийся внизу, раскачивал веревкой колокола, прыгая, будто на качелях, совсем как это делалось в средние века. Затем нам показали еще одну достопримечательность Или — дом Кромвеля, жившего там до революции и бывшего еще сборщиком королевских налогов. Об этом свидетельствовала мемориальная доска на фасаде дома.
Часа в четыре пополудни мы приехали в Кембридж. Нас разместили в студенческом общежитии Королевского колледжа, в отдельных комнатах-квартирках, без всякой роскоши, но удобных. В тот же день вечером мы присутствовали на торжественном открытии съезда Ассоциации. Лорд-мэр города, шериф графства, ректор Кембриджского университета и прочее университетское начальство — все были в средневековых мантиях и белых париках. Речи же говорились самые современные: о науке, о преподавании. Вечером состоялся торжественный прием у лорда-мэра. Мы пробыли в Кембридже четыре дня — вполне достаточно, чтобы вдоль и поперек исходить этот небольшой, очаровательный городок, тихий, уютный, наполненный, с одной стороны, средневековой стариной, с другой — последними новостями науки. Дальнейшие заседания велись по секциям, и, так как исторической секции там не оказалось, а на социологической и экономической, куда меня откомандировали, выступать мне было сложно, я не очень утруждала себя сидением на заседаниях. Поприсутствовав там часа два, я одна или с кем-то из наших бродила по городу.
Наиболее интересной показалась мне его университетская часть — несколько центральных улиц, где располагались многочисленные университетские колледжи в старинных зданиях XIII–XVI веков. Они стояли вперемежку с многочисленными, часто не менее древними соборами. С прекрасными фасадами колледжей, выходившими на улицу, соперничали так называемые «backs», их тыльные стороны, выходившие к узкой и тихой речке Кэм. Они представляли собой площадки, на которых асфальтированные дорожки обегали зеленые газоны разной формы, где сидели и лежали студенты (их было мало, потому что еще не кончились каникулы). Далее «backs» спускались к реке. Эту часть пространства заполняли луга с высокой травой и пестрыми цветами, придававшими мирному пейзажу несказанную красоту, рождали ощущение мира и покоя. Казалось, все здесь создано для спокойных занятий наукой и учения.