Перикл
Шрифт:
— Сегодня же и скажу, — пообещал Перикл. Он не знал, понравится ли предложение Аспасии Кимону и Архидаму, ему же оно понравилось, особенно её слова о том, как возникают суеверия, как переворачиваются, меняются местами причины и следствия, которые не являются ни причинами, ни следствиями.
— Правильно! — сказал Кимон, когда Перикл рассказал ему о предложении Аспасии. — На всю жизнь! И кто умрёт первый, тот первый и проиграет: я умру — Архидам пойдёт на нас войною, Архидам умрёт — мы пойдём на Спарту.
— Ты старше Архидама, Кимон, — заметил ему кто-то из членов его посольства.
— Это не значит, что я умру раньше, — ответил Кимон. — В детстве я думал, что буду среди людей первым, кто никогда не умрёт. Я и теперь иногда так думаю.
К вечеру текст договора со Спартой был готов и одобрен. Теперь предстояло обсудить
Выходя из Пританеи вместе с Периклом, Кимон сказал:
— Я подумал, что в случае, если договор будет заключён, я и Архидам тем самым подпишемся под своим смертным приговором: чтобы начать войну досрочно, спартанцам и афинянам придётся убить нас.
— Наоборот, — ответил Перикл, — чтобы не началась война, спартанцам и афинянам придётся оберегать ваши жизни пуще собственных.
— Ты меня простил? — спросил Кимон впервые за всё это время.
— Простил, — ответил Перикл. — А ты?
— И я простил, — сказал Кимон и обнял Перикла.
«Брак справляй без пышности». Так сказал спартанец Хилон, великий мудрец, чей девиз «Познай самого себя» высечен на мраморной плите Дельфийского храма Аполлона и с некоторых пор стал также девизом Сократа. Тем с большей охотой Сократ готов был следовать совету Хилона, относящемуся к браку. Впрочем, все знали, что Сократ лукавит, говоря, что во всём намерен следовать Хилону: скромность предполагаемой свадьбы — Сократ женился на Марто — объяснялась главным образом тем, что жених и невеста были бедны. Правда, отец Мирто собрал для дочери кое-какое приданое, а Сократ приготовил выкуп, горсть серебра — без приданого и выкупа какая же свадьба? — но это крохи, которыми, как говорят, и воробья не накормишь. Друзья хотели устроить сбор денег для Мирто и Сократа — на этом больше других настаивали Аспасия и Перикл, — но Сократ сказал:
— Подавайте нищим, а я богат. — И добавил, что обидится, если кто-нибудь принесёт ему хоть обол. Критон расплакался, когда Сократ отказался принять от него подарок к свадьбе — новый гиматий, коричневый, с синей полосой по подолу, и кожаные эндромиды, сапоги, зашнуровывающиеся спереди. В новом плаще и дорогих сапогах Сократ был бы похож на настоящего жениха, а так — в одном белом хитоне и старых сандалиях, которые чаще всего забывал надевать, он скорее походил на завсегдатая рыночных рядов, где продавали дешёвое вино. Но один подарок — от Софокла — Сократ всё-таки принял: это были два цилиндрических ларца, изготовленные из керамики, в которых находились папирусные свитки с сочинениями Пифагора Самосского, великого мудреца, чья слава растеклась по всей Элладе задолго до рождения Сократа. Софокл потом рассказывал, что Сократ, приняв его подарок, поцеловал каждый ларец, потом прижал их к груди, как мать прижимает младенцев-двойнят, унёс в дом и не выходил из него трое суток — пока не прочёл каждый свиток до «пупа», до палки, на которую наматывался папирус. Из-за этого могла сорваться свадьба, так как пока Сократ сидел над свитками, в доме не велось никаких приготовлений — очаг не был вычищен и побелён, полы не устланы свежей травой, а стены и двери не украшены цветами, не было сколочено брачное ложе. То, на котором обычно спал Сократ, только именовалось ложем, на самом же деле это были всего лишь связанные верёвками прямые стволы молодых деревьев, покрытые старыми бараньими шкурами, — на таком сооружении более приличествовало отправиться в плавание по морю — как на плоту, чем в плавание по семейной жизни. И конечно же ничего не было куплено для пира, хоть и предполагалось, что он будет очень скромным — пятеро приглашённых со стороны невесты, братья и сёстры её отца, и столько же со стороны жениха — Критон, Перикл, Фидий, Анаксагор и Софокл. Сократ пригласил, разумеется, и Аспасию, но та сказала, что придёт на свадьбу не как гостья, а как распорядительница пира в доме Сократа — в доме Мирто распорядителем свадьбы мог быть только её отец. У Сократа же для роли распорядителя никого не было — ни родителей, ни даже дальних родственников. Аспасии было даже на руку то, что Сократ, забыв обо всём на свете, и о свадьбе в том числе, погрузился в чтение сочинений Пифагора: он не мешал ей заниматься приготовлениями к брачным торжествам. По её распоряжению — и на её деньги — были сделаны все закупки для пира: мясо, вино, овощи, фрукты. Привезены и поставлены во дворе
Первым, кого Сократ увидел, выйдя во двор, был Критон. Не дав Сократу протереть глаза — после комнатного сумрака и продолжительного усердного чтения его ослепило яркое солнце, — он схватил его за руку и потащил в умывальню, где их уже поджидали обнажённые рабы Критона — в умывальне было жарко натоплено, стоял густой пар, пропитанный запахами патрона и благовоний.
— Меня будут мыть? — спросил Сократ. — Зачем? — Он всё ещё не мог понять, что происходит.
— Затем, что ты завтра женишься, — ответил Критон. — Жених должен быть ароматным, как букет цветов со склонов Гиметты.
На этой вечеринке, по правилам, могли присутствовать лишь друзья-холостяки, и, разумеется, только мужчины, хотя этот обычай часто нарушался и на «мальчишник» приглашались также друзья, уже успевшие к тому времени жениться, но никогда не приглашались женщины.
Аспасия сказала:
— Я надену мужской наряд, если обычай для вас так свят, и боги не заметят, что я женщина. Ведь они смотрят на нас сверху, — добавила она, смеясь, — а сверху что увидишь, кроме головы? Причёску я прикрою мужской шапочкой, припасённой для этого случая.
Из всех мужчин, присутствовавших на вечеринке, а были на ней Критон, Перикл, Фидий, Геродот, Продик, Анаксагор, Калликрат и Протагор — вся честная компания, которую не раз уже собирала Аспасия в своём прежнем доме, не были женаты лишь пятеро: Фидий, потому что не нашёл для женитьбы времени, Геродот и Продик — по молодости, Анаксагор же оставил свою жену в Клазоменах, где она и умерла, не дождавшись его возвращения из Афин, несколько лет назад. Критон и Перикл женились уже по второму разу, а Калликрат и Протагор были верны первым жёнам, что, впрочем, не означало, что у них не было любовниц или что они не навещали дома афинских гетер — это было в обычае едва ли не всех мужчин и не осуждалось, хотя и не поощрялось открыто. Среди мужчин, разумеется. Женщины же только тем, кажется, и занимались на своих женских пирушках, что гневно судачили о неверных мужьях, хотя и без видимого успеха в исправлении мужских нравов.
Мужчины провожали Сократа из жизни холостяцкой в жизнь семейную, обременённую тяжкими брачными узами, а проще — обязанностями содержать и кормить семью, жену и детей.
— Ты будешь каждую ночь спать дома! — поднимая бокал, сказал Геродот. — Выпьем за то, чтоб тебе это не надоело.
— Ты будешь приносить в дом каждый обол, вместо того чтобы тратить деньги на вино и развлечения, — сказал Продик. — Выпьем за то, чтобы, отдав деньги жене вечером, ты утром обнаружил, что за подкладкою твоей шляпы остались несколько серебряных монет!
— Зимой ты будешь согревать своё ослабевшее от тяжких забот тело у семейного очага, а не на груди прекрасной гетеры, — сказал Калликрат. — Выпьем за то, чтобы дрова не были сырыми, а гетеры холодными!
— Завтра ты перенесёшь на руках молодую жену через порог своего дома и всю жизнь будешь чувствовать её тяжесть на своих руках, но более — на своей шее, — сказал Анаксагор — это была старая шутка, смысл которой понимали только те, кто уже женат. — Выпьем же за то, чтобы на твоей шее могла повиснуть не только твоя жена, но и прекрасные «бабочки», которые порхают вокруг нас.