Пернач V
Шрифт:
— Расскажи мне, что произошло. Я четыре сезона не жил.
Сильва уставилась на меня озадаченно, а затем фыркнула.
— Что произошло… Много что произошло. Что тебе рассказать?
— Как там Агдам?
— Агдам? — Сильва усмехнулась, — Акдам живучий, долго протянул, работал плохо, жрачу не получал. Я его резала иногда, понемножку. Умер он случайно, его придавило упавшей трубой, сварили из него горючку.
— А потом? Что с Бикбаем?
— Бикбай сказал, что Андатр пропал, и теперь он правит сектором. Попытался выбить нас с завода, но как видишь, мы его выбили из бара. Но с завода пришлось
Я вздохнул.
— Понятно. Чего-то такого я от него и ожидал, хоть и надеялся на лучшее. А в Агидель что происходит?
— Ничего.
— Как? — не понял я, — В смысле “ничего”?
— Там никто больше не живет, кроме монстра. Не знаю, что там, не видела, и не пойду смотреть.
“Это местный смотритель”, подал голос трогг.
Смотритель? Слепой что ли?
“Да, ты называешь его слепым”.
Понятно. Смотритель, значит. Ладно.
— А Уфа? — снова пристал я к убийце.
— Там никто больше не живет, потому что противорада больше нет. Все умерли.
Даа, жесть. Этот мир жил за счет скверны. Плохо жил, жестоко, но… Жил. Я должен понять что здесь происходит, и если смогу — сделать хоть что-нибудь хорошее.
— И куда ты теперь? — спросила она меня.
Я мотнул головой.
— В Москву.
— Кудааа?… — ей показалось, что она ослышалась.
— В Москву. Я уже был там, но умер.
— Во даешь… Я-то думала — чмоня, как есть чмоня, дурь всякую делает. А оказывается нет, не чмоня, раз до Москвы дошел.
— А знаешь, ты была недалека от истины. Дури я наделал много. Очень много. И знаешь что? Наделаю еще больше.
Сильва усмехнулась.
— Не сомневаюсь, хоть и не верю. Вообще, я не удивлена что ты сдох. Долго продержался-то?
— Нет. Не долго… Мне бы оружие какое, и мотоцикл мой…
— Оружия лишнего нет. Мотоцикл… Ладно, мотоцикл тебе вернем. Ты за него заплатил.
На лице девушки мелькнула странная улыбка, от которой трогг хрюкнул, а я не сразу понял смысла. Заплатил? Стоп, это же она не про… Ооо, блин, дожил! Заплатил своим телом!.. Ладно, все когда-нибудь бывает первый раз. Главное не злоупотреблять.
— Я останусь до утра?
Сильва загадочно ухмыльнулась, отчего трогг хрюкнул еще раз.
— Оставайся. — сказала она.
И тут я понял, что еще и за ночлег заплачу. Собой. Ой, да черт с ним, не убудет. Под утро я обнаружил Сильву у себя под боком. Да, девушка всегда остается девушкой, даже такая жесткая и битая жизнью. Она открыла глаза, посмотрела на меня, и попыталась отпихнуть, но я не дал ей этого сделать и прижал к себе, от чего она фыркнула, начала пыхтеть, но быстро сдалась и расслабилась. Я погладил ее жесткие короткие волосы, а она прижалась щекой к моему плечу.
— Уедешь? — спросила она меня.
— Да. Нужно.
— Вернешься?
— Вряд ли. Моя дорога всегда ведет в один конец, и каждый раз меня там ждет смерть. Два раза мне дали еще одну жизнь, но третьего раза не будет.
Она сильно обняла меня рукой, и прижалась всем телом.
— Надо было тебя продать. Или убить. — с грустью в голосе сказала она.
— Надо было. — согласился я.
И тут меня как током дернуло.
— Я все время был с тобой? Никуда не ходил?
Сильва с непониманием посмотрела на меня.
— Один раз только
Даа, помню, было такое. Но смутно! Мы там никого не сожрали?!
“Нет, этой ночью я не охотился”, ответил мне трогг, чем только укрепил мои сомнения.
Надо собираться и уебывать, пока тело не нашли.
— Мне пора, солнце. — сказал я Сильве, и попытался встать, но она крепко ухватила меня.
— Еще раз, и иди. — сказала она, с плотоядной улыбкой.
Как будто был выбор… Меня даже покормили, вялой печеной картофелиной, и кружкой воды с противным привкусом, но это было лучше, чем ничего. И даже трогг не был против, правда что ли не охотился?.. Оружие, сумку и мотоцикл мне вернули, хоть транспорт и был другой, вместо застреленного, но не сильно отличался. Сильва сама руководила сборами меня в дорогу, и когда я уже готов был ехать, подошла вплотную, и тихо сказала:
— Выживи.
Я кивнул ей в ответ, включил передачу, и плавно открыл газ. Постараюсь. Хоть и не обещаю. Путь у меня еще не близок, а мой коник не очень быстр. Вообще я плохо представлял себе, как доживу до Москвы, надеялся на авось и полагался на трогга. Я очень быстро привык к тому, что со мной делит голову говорящая кровожадная скотина. Человек — тварь такая, ко всему привыкает.
Дорога по трассе вдоль Уфы стала выглядеть хуже: склады, где мы прятались перед атакой Штыря сгорели, автосалона я не видел, да и не интересно было. Нет тут ничего человеческого. Живое есть, человеческого нет. На развязке за Уфой меня попытались атаковать дикари, вооруженные палками. Худые, почти голые, с колтунами волос на головах, покрытые пятнами скверны, грязью, шрамами и коростами. Я открыл газ и промчался мимо, убивать их не хотелось, даже такая убогая жизнь — это жизнь. Хотя смерть для них стала бы избавлением, но нет, я этого делать не желал, они не представляли угрозы для меня, и даже такая жалкая жизнь ценна.
“Надо было их сожрать”, посетовал трогг.
Кого ты там жрать собрался? Одни кости.
“Кости тоже хороши, потроха, кровь”.
Брр, нелюдь ты все-таки.
“Так и ты не особо людь”, парировал он, и усмехнулся.
Да. Вот тут возразить нечего. Дорога текла под колесами медленно, и я откровенно скучал. Сдохну от старости раньше, чем до Самары доеду. Я запомнил место, где надо свернуть, чтоб не укатить по Дороге Проклятых опять в Казань, но до туда было еще пилить и пилить, а ночь себя ждать не заставит.
“Ты боишься ночи?”, спросил меня трогг.
Не то чтобы боюсь. Нет, наверное, не боюсь. Просто ничего не вижу, и не знаю что там меня ждет. Черт, да. Я боюсь ночь. В прошлой жизни не боялся, в этой боюсь. Но трогг на это только усмехнулся. Ну да, ему-то наплевать, он не ограничен человеческим восприятием.
“Ты просто не знаешь, на что способен”, заявил он мне.
Кто бы спорил… Я уже давно понял, что мало что знаю, а уж в здешних реалиях — и подавно. Погрузившись в мысли, я не замечал, как дорога наматывается на колеса. Позади остался поворот на Дёму. Ээх… Я вспомнил, как блуждал одурманенный плесенью, и сам себе усмехнулся. Не надо думать, что в этот раз я справился бы лучше. Нет. Я попался в этот капкан в прошлый раз, попадусь и сейчас. Радовало меня только одно — отсутствие всяческого сопротивления на пути.