Пернатый оберег
Шрифт:
«М-да, — подумал Глеб. — Однако Дуня своего бывшего жениха хорошо приложила».
— Но у всякого правила есть исключения, — продолжал Геннадий уже спокойнее. — И Оксанка, на мой взгляд, именно такое исключение и есть. Она в стае хищных волчиц как овца глупая и бестолковая. Так что если тебе пришло на ум, что это Оксанка в отместку за мелкое Никитино хамство устроила на него покушение, это вряд ли. Она себе в мечтах уже построила хрустальный замок с мужем-олигархом посередке, а теперь, когда эта эфемерная конструкция развалилась, только слезы и сопли вытирает втихомолку.
— Ваша служба безопасности, наверное, и Изяслава проверяла? — продолжал допытываться чрезвычайно заинтересованный откровениями Цаплина Глеб. — Изяслав будто тоже набивался в женихи к Анжеле?
— Конечно, проверяла. И этот оказался с брачком. Потому Анжела и развернула его на сто восемьдесят градусов. Хотя с точки зрения бизнеса он был на высоте — дотошный менеджер! Отношения
Поблагодарив гостеприимных бывших юных энтузиасток за угощение, а Гену Цаплина за любезную помощь следствию, Глеб забрал умилительных лохматеньких малышей, уложенных в большую плетеную корзину, выстланную мягкими памперсами. Спасенные от ужасной гибели котяточки и щеняточки приветствовали своего благодетеля и Божий мир дружным благодарственным писком. Энтузиастки, даже на старости лет так и не отрешившиеся от совковых привычек, отказались от платы за свой живой дар, и Глеб едва-едва смог их убедить принять мизерную мзду за корзинку и памперсы. Тронутый таким бескорыстием Панов все же не мог не попенять двум бессеребренницам в том смысле, что жить в обществе и быть свободным от его привычек, обычаев и нравов никак не получится:
— С волчицами и волками жить — по-волчьи рычать, — поддержал его и Гена.
И даже Гриша что-то подтверждающее пробормотал с пьяного спросонья. Впрочем, Глеб надеялся, что Юлия в дальнейшем еще не раз отблагодарит добрых женщин, избавляя их от моральных страданий при регулировании кошачье-щенячьего народонаселения.
Корзину с пищащим содержимым Глеб привез в никандровский особняк и водрузил в гостиную комнату Юлиных апартаментов, не спрашивая разрешения отсутствующей хозяйки. Впрочем, в том, что Юлия даст на это вселение свое «добро» никто из сбежавшихся, чтобы поумиляться трогательным крошкам, женщин не сомневался. Сбежались же и умилялись Оксана, Лидия и Елена Прекрасная. Лидия, поумилявшись, сразу оговорилась, что ухаживать за беспомощными малютками она не собирается. Ее после предыдущего ухаживательного марафона до сих пор тошнит и хватает угождения другим нескончаемым капризам, недоставало только новых котяче-щенячьих. Елене Прекрасной ухаживать за котятами и щенятами было не по статусу. Разве для собственного удовольствия. Так что, повосхищавшись и поумилявшись, обе дамы одна за другой поспешили удалиться по неотложным делам. Все заботы легли на плечи безотказной Оксаны. Глеб был рад, что остался с горничной наедине — можно было выяснить некоторые вопросы, которые так и вертелись у него на языке. Извинившись перед молодой женщиной за то, что вынужден вторгаться в сферу ее личной жизни, он спросил, правда ли, что у них с Никитой был роман? Употребить термин из светской жизни «роман» Глеба побудила его деликатность. Оксана покраснела, потом побледнела, затем разрыдалась, отрыдалась и стала рассказывать, чередуя рассказ всхлипываниями, переходящими в горький слезопад. Но рассказывала обрыдавшаяся женщина охотно и ничего не тая. Видно, у нее накипело на душе и хотелось хоть с кем-нибудь поделиться своими переживаниями. А переживать было из-за чего! Она женщина одинокая, без своего угла, с мужем разошлась, истосковалась без мужской ласки. Жить в доме свекрови невозможно! Оксану от этой жабы прямо воротит: хорошо что ведьма (так экс-невестка аттестовала юную энтузиастку) хотя бы сидит с Михасиком, ее внуком, Оксаниным сыночком. Постоянно жить в доме для прислуги в имении у хозяев тоже обрыдло. Все за всеми следят и доносят начальнику охраны, даже кто на кого посмотрел, не то чтобы… А молодой женщине хочется хоть где-то почувствовать себя самой собой. Вот Оксана и сняла комнату у одной старушки, где остается ночевать в свои выходные дни. Но и там личная жизнь не задалась. Правда, приходит к старушке в гости ее дальний родственник и Оксанин недавний знакомый. Навещает бабулю, наверное, никак не может дождаться, когда наследство начнет дербанить. А пока оказывает знаки невнимания бабкиной постоялице. Да уж, проку от такого кавалера оказалось мало. Рожа-то будто теркой терта… Только что мужские штаны пару раз в месяц в комнате появляются. А что в штанах, что над штанами — один ноль без палочки. Вылакает бутылку… Бутылку-то эту ему Оксана должна поставить, да еще с закуской! Сам женщине не то что цветочка захудаленького — и дешевых конфет не принесет… Потом возьмет этот нахлебник бабкину гитару и давай завывать: «По тундре, по железной дорроге, где мчится поезд Воркута — Ленинград…» Оксана вздохнула, пригорюнилась, даже слезу пустила по своей невезучей доле. Но, оказывается, и во мрак женского одиночества однажды проник луч света и чуть было не вывел Оксану из темного царства к счастью светлому и богатству несметному…
Вдруг молодой хозяин — Никита — обратил на нее внимание.
— Юлечка, поэкстрасенсируй, пожалуйста, отведи от любимого наваждение, верни его ко мне! А злую разлучницу спусти с лестницы, как того следователя, или пусть она поскачет месяц-другой на одной ноге с костылями, вроде студентика, который потом в Америку сбежал.
Понятно, кто милый и которая разлучница, Оксана конкретно не указывала: гринписовка Никиту не переваривает, а с Дунькой вроде не ссорилась. Но Юлия все равно отнекивалась: мол, если бы это дело касалось устройства собачьего приюта и какой-нибудь чиновник отказывался выделять под него землю, она смогла бы экстрасенсорски устроить ему полет через десять ступенек вниз. А любовной присухой-отсухой она не занимается. Посоветовала обратиться к Марфе — она, мол, такая же, как ты, на голову любовью озабоченная. И Марфа действительно выслушала Оксану сочувственно, обещала любимого вернуть, а разлучнице сделать ни дна, ни покрышки.
— Вот увидишь, мерзавка начнет за живот хвататься и три дня не сможет из туалета вылезти! А любимый прибежит к тебе с букетом цветов и обручальным кольцом на блюдечке с розовой каемочкой! Потому что вудистское колдовство — самое сильное! Не то что Юлькины экстрасенсорные штучки-дрючки!
Марфе Оксана, конечно, тоже не сказала, что разлучница — Дунька Артюнянц и разлучила она Оксану с Никитой. Но для Марши это и не важно — вот что значит настоящая вудистская колдунья!
— Не горюй, — говорит, — не знаю, кто твоя разлучница, и знать не хочу. Ты, главное, гляди: если эта мымра засела в туалете, значит, колдовство подействовало. А любимого ты не только увидишь, но и услышишь: бежит к тебе с букетом — земля дрожит!
Как же! И увидела Оксана, и услышала. Увидела, как Дунька приезжает в имение и сразу — шнырь в комнаты Никиты, и услышала, как они потом в лес кататься на лошадях отъезжают: только копыта по изразцам стучат. В общем, наобещала Марша с три короба, но все это оказались одни пустые слова. Да и то сказать: будет Марша, эта американская барышня, выполнять просьбы какой-то горничной! И не подумала она вудистские колдовские силы ради нее беспокоить! Вон Дунька — здоровее всех здоровых, разъезжает с Никитой по лесу верхами. Если бы Марша на нее наколдовала, какие могли бы быть для наколдованной прогулки?! Биотуалет пришлось бы с собой возить или бегать от куста к кусту, позориться перед кавалером! Не выдержала Оксана, и хоть не полагается горничной высказывать претензии хозяевам, попрекнула Маршу: что же, обещали-обещали наколдовать, а потом и забыли. Все из головы вылетело — память девичья?
— Я колдовала, неужели не подействовало? — удивилась Марша.
— Ничуть не подействовало! У разлучницы скорее запор, чем диарея. А неверный возлюбленный на меня и не смотрит, только с этой мерзавкой милуется, — горько усмехнулась Оксана.
А про себя подумала — вот тебе и вудистская колдунья! На Лидию и Елену Прекрасную никто не колдовал, а они обе в туалете как будто прописались. Съели, наверное, какую-нибудь тухлятину из супермаркета. А Дуньке хоть бы что!
Марша была очень уязвлена Оксаниным сообщением. Она оказалась бессильна заколдовать на диарею соперницу горничной, тоже какую-нибудь поломойку?!
— Такого просто не может быть! — решительно возразила она Оксане. — Разве только у твоей соперницы поставлена мощная колдовская защита…
«Вот оно что! — мысленно схватилась за голову Оксана, — конечно, поставлена! Ведь Юлия говорила, что Дунька сама колдунья!»
Но признаться в своей догадке Марше Оксана побоялась, а просто с неопределенным видом пожала плечами.
— Не отчаивайся! — успокоила добрая колдунья расстроенную горничную. — Вудистское колдовство все равно самое сильное! Ты принеси мне хоть несколько волосков твоей обидчицы, и я ей такое устрою — мало не покажется!