Перпендикулярность
Шрифт:
Потом продолжились тренировки. Леша снова и снова вел помогающих ему через комнату, кругами, чтобы сымитировать большое расстояние. Снова и снова отрабатывал уколы физраствором себе и ведомым. Учился переключать режимы модификатора, отрабатывал аварийные ситуации.
Впрочем, в случае возможной поломки все сводилось в основном к тому, чтобы не паниковать. В модификаторе было предусмотрено восемнадцать дубликатов каждого контура, процесса, сенсора и блока управления. Сразу три работает одновременно. Один в активном режиме, второй в полу-активном, третий в спящем. При малейшем отклонении в алгоритмах работы, они друг друга страхуют увеличением мощности. При поломке одного,
Система управления подразумевала возможность регулировать его работу и вручную, например, мощность. Но Роман Сергеевич настоятельно рекомендовал не лезть в это самому. Лишь в крайнем случае, если самочувствие ясно дает понять, что мощности не хватает, можно повысить ее принудительно. А так, модификатор самостоятельно определяет необходимую степень сопротивления внешней среде.
Когда они закончили, и выходили из кабинета, Леша услышал, как один врач прошептал другому:
— Слишком тяжело для пацана, если бы он был постарше…
Он молча накинул куртку и пошел вместе с Романом и Ольгой вниз, к электрокарам, чтобы ехать к Институту. Всю дорогу было страшно: боялся не справиться и провалить все, боялся сгинуть, оказаться беспомощным, никого не спасти. Боялся, что не сможет вытащить всех, но вернется сам, и ему придется потом жить с этим, смотреть в глаза маме, отцу, сестре, родным оставленных.
Нет, он был абсолютно уверен, что никто даже в мыслях не посмеет его винить. Потому что, если он не сможет, значит это не в человеческих силах. Значит, никто не смог бы. Просто потому, что он единственный на Земле человек, которому повезло получить нейронный ключ.
Леша снова отказался прощаться перед началом операции с ребятами и сестрой, а с папой коротко поговорил еще вчера. Ему казалось, что если уйти в аномалию, ни с кем не попрощавшись, то больше шансов вернуться. Незавершенное дело. Они проехали через все периметры охраны на территорию института. Поднялись на второй этаж, прошли в конец коридора и остановились у открытых дверей лаборатории. Он снова выслушал инструктаж, и пошел.
Невидимая граница пропустила его без всякого сопротивления. В том, что она никуда не делась, убедились уже привычным способом. Развернувшись спиной к сопровождающим и одному из военных, безуспешно толкающему воздух, Алексей двинулся вперед, к видимой поверхности аномалии, прислушиваясь к ощущениям. Непосредственно на ее поверхность уже отработанным манером старался не смотреть. Ориентировался с помощью периферического зрения.
Модификатор еле заметно светился, набирая яркость по мере приближения. Роман предупредил, что яркость может колебаться в зависимости от среды. Также, Леша помнил, что система управления модификатором в случае поломки разберется сама, нужно только остановиться и подождать.
Алексей дошел до мутной поверхности супер-аномалии и оглянулся, там осталась часть группы сопровождения и врачи с Сергеем. Остальные с Романом Сергеевичем и Ольгой уже уехали встречать его к высотке. Он вздохнул, развернулся к аномалии и протянул руку, глядя на ладонь. Между поверхностью и светящейся пеленой, покрывающей ладонь, образовалось голубоватое свечение, и он ощутил легкое притяжение.
Решившись, Леша прикоснулся ладонью к поверхности, надавил, приготовившись к болевому удару и сбою сердечного ритма. Но ладонь погружалась в белесо-серую муть, и ничего не происходило. Он встал вплотную к ней, прикрыв глаза, и сделал шаг вперед, надавив на поверхность всем телом. Задержал дыхание на всякий случай.
Теперь возникло
Он толкал себя вперед, ничего не видя в густом тумане и искрах. И старался не задаваться вопросом, от чего сейчас отталкиваются его ноги. Пол исчез, все исчезло, остался только густой туман с искрами. Такой же густой, как асфальт, в который он так часто погружался во снах последнее время.
Леша опустил взгляд, чтобы осмотреть себя. Сквозь свечение проглядывает черная ткань, обтягивающая тело. Он видит себя — грудь, ноги, руки. Поднес ладони к глазам, пошевелил пальцами. Каким-то непонятным образом понял, что движение вперед замедлилось. Возобновил усилия. Он перебирал ногами и делал загребающие движения руками, словно плыл в вертикальном положении.
Обнявшая его в момент погружения тишина давила, уши словно заложило. Хотелось как-то проверить это, но к ушам не прорваться — обтягивающий капюшон комбеза.
Внезапно он выпал из тумана в странное пространство, перед ним возник уходящий в бесконечную перспективу коридор из множества плоских изображений. Двумерные кадры, нанизанные друг на друга, изображающие часть лаборатории и людей внутри. Только теперь все было четким, никакой мути и искажений. Так же, как во сне.
Первая плоскость висела перед ним. Если чуть сдвинуться по горизонтали или вертикали, за ней виднелись ее копии, из которых складывалась бесконечная цепь, и терялась вдалеке. Он попытался осмотреться, бросить взгляды по сторонам от себя или под ноги. Но ничего не получалось. Глаза словно отказывались передавать информацию в мозг о пространстве, которое окружало его тело, и в котором плавала эта цепь плоских кадров — скелет аномалии.
Что его окружает? Это не темнота, а какое-то отсутствие всего. Отсутствие даже темноты. Какого цвета это отсутствие? Почувствовав, что от напряжения начинает болеть голова, Леша резко себя оборвал. Мысленно приказал себе сосредоточиться на главном. И разрешил озаботиться вопросом о природе окружающего пространства (а это вообще пространство?), только в том случае, если почувствует, например, прикосновение.
Он продолжил перемещаться непонятным образом по направлению к ближайшей плоскости. Кажется, перестал ощущать тело. Но движение продолжал. Как? Он не шел, не плыл, не летел. Плоскость приближалась, и это доказывало, что он передвигается.
А потом, каким-то непостижимым образом Леша понял, что осталось чуть-чуть. Надо просто захотеть совершить прыжок в ближайшую плоскость. И как только осознал желание оказаться внутри — это произошло. Плоскость надвинулась на него, развернулась вокруг, вернув утраченное ощущение объема, трёхмерного пространства, глубины. Хлынул белый свет. Он зажмурился. Вернулось ощущение тела. Алексей глубоко вздохнул и открыл глаза, щурясь.
— Леша?! — на него смотрела мама и множество изумленных лиц. Они собрались вокруг одного из столов, на котором были разбросаны бумаги с записями, графиками и фигурами, карандаши, смартфоны. Другие сидели или лежали в разных частях зала. Вернее, той его части, что осталась в их распоряжении. Вокруг стола собраны стулья, немного одежды на полу. Было видно, что они спали, видимо, по очереди, и пытались что-то придумать. Но сейчас почти все оказались на ногах, и столпились вокруг него.