Перпендикулярность
Шрифт:
— Ого! — руководитель сводной группы сделал удивленное лицо, и кивком поздоровался с Ольгой, которая стояла у окна, опираясь на подоконник.
— Я смирилась, мы вводим глюкозу внутривенно, но ему все равно не хватает. У него сейчас даже переизбытка сахара не возникает, контролируем каждый день.
Расположившись в кресле у окна, Роман включил диктофон на планшете с одновременной трансляцией своим сотрудникам, и кивнул Леше, чтобы рассказывал.
Когда он закончил, Роман кивнул:
— Очень хорошо, что ты прервался и смог увидеть этот сон. Твое подсознание, получив новый пакет информации, сумело увидеть
Глава 19
Мама. 13 сентября 2072
На этот раз процедура облачения в модификатор прошла легче и быстрее. Леша уже понял, как может помочь одевающим его, и стал ловчее обходиться с устройством. Проезд до института сопровождался терпеливым повторением инструктажа. Роман Сергеевич не освободил Лешу от необходимости выслушать снова все то, что он и так прекрасно помнил. А потом они приехали, приблизились к дверям лаборатории, и он пошел.
Вчера он вывел всех женщин, кроме мамы, и часть мужчин. Сегодня предстояло вывести оставшихся мужчин, включая Илью. И маму. Он прошел через зону действия аномалии и видимую границу без приключений. Протиснулся в изолированную часть лаборатории сквозь плотный туман и искры аномалии. И первым делом угодил в мамины объятия.
— Ты в порядке! — она не плакала сейчас, но по красным глазам все стало понятно.
— Мам, прости, нужно было сказать, что семнадцатый человек после отдыха. Но я был уверен, что смогу еще парочку вывести.
— Ничего. Так, давай, идите! Не тяни! — всхлипнув, она быстро сжала его плечо и отошла. Махнула рукой в сторону подобравшихся ближе сотрудников, которые до этого тактично держались в стороне.
Леша задержался, посмотрев в сторону капли. Вроде бы, такая же, как и вчера.
— Пробовали подобраться к выключателю? — он кивнул в сторону трубы и сердцевины аномалии.
— Пробовали, но передумали. По мере приближения, где-то на расстоянии метра от видимой поверхности, резко меняется направление гравитации и ее сила. Начинает затягивать. Еле утащили от нее наших экспериментаторов, — она показала на парней с перевязками и шинами. Запись в том кольце-флешке.
— Ладно. Близко, значит, подходить нельзя.
Он развел руки, показывая тому, чья очередь подошла, что готов вести его наружу.
Выведя сотрудника лаборатории из высотки, Леша глазами нашел Романа Сергеевича и изложил все, что узнал от мамы. Тот внимательно выслушал, привычно сделав звуковую запись на планшете и отправив ее своим. Поинтересовался Лешиным самочувствием, и они поехали в институт за восемнадцатым человеком.
На этот раз дело шло чуть легче. Алексей приноровился к модификатору, и по-новому чувствовал тело в зоне действия аномалии и во время пересечения ее видимых границ. Но отвлекало мельтешение его прозрачных копий, которые начали появляться раньше, после третьего за этот день человека. Ему приходилось тратить силы на то, чтобы держать фокус внимания и не отвлекаться.
Да и к боли в теле во время преодоления видимых границ привыкнуть было куда сложнее. Но он договорился с собой, что после того, как победит чертову аномалию, доучится до каникул, а потом рванет куда-нибудь. И Нику пригласит.
К моменту, когда вывел двадцать восьмого человека, усталость уже въелась в тело и голову. Но на вопрос Романа Сергеевича, не стоит ли перенести на завтра вывод Ильи и мамы, только раздраженно отмахнулся. Сил на пиетет не осталось.
Зона действия аномалии в лаборатории встретила его десятком прозрачных копий и ощутимым покалыванием в теле. Продираться сквозь видимую границу было в разы тяжелее. Казалось, что она сгустилась, искры слепили и пекли глаза. Глухая боль в теле заставляла шумно дышать, с трудом удерживаясь от стона. Перепад пульса прошел не сразу после появления горячего ощущения от модификатора к груди.
Алексей мысленно попросил, сам не понимая кого, чтобы обошлось без отклонений от привычной схемы действий. И вывалился в нормальное пространство лаборатории. Мама сидела за столом и закачивала что-то на телефон с одного из компьютеров. Увидев сына, улыбнулась так буднично, будто он зашел на кухню, пока она готовила завтрак.
— Тут есть еще наши ценные мысли и наблюдения, не вошедшие в ту флешку, — пояснила она, — Тебе помочь с Ильей?
— Я раньше уколов не делал, — смущенно пробормотал будущий космо-врач.
— Вот. Есть над чем поработать, — рассмеялась мама, — Ладно, давай свой препарат, уколю его.
Лежащий на скинутой на пол одежде Илья завозился. Руки его уже были связаны спереди. Ноги также обмотаны проводом. Они подошли к нему вместе. Мама хотела наклониться, но тот внезапно заговорил:
— У меня теперь две памяти, понимаете? Две памяти, как это так? Я же не могу быть двумя людьми?
Леша присел рядом на корточки:
— И что ты помнишь?
— Я — ученый! Гражданин России. Мне нравится жить здесь. Я не люблю вспоминать детство. В детстве мне было плохо. А здесь — хорошо. Когда мы переехали, все изменилось. А еще, я — школьник. Я живу в серой зоне, хожу в школу, учу уроки. И меня учат ненавидеть. На отдельных уроках. Родители о них не знают.
— Ненавидеть?
— Вас, Россию, всех, кто живет здесь!
— Ты жил здесь, и ненавидел?
— Нет! Мне нравилось жить здесь! Я полюбил Россию! Я не помнил о школе, о ненависти. Но вспомнил внезапно! Несколько месяцев назад. И память раздвоилась! И я раздвоился! Я хочу снова стать единым. Хочу снова любить! — он сморщился и заплакал, лицо исказилось страданием.
У Леши сжалось сердце. Так невозможно играть. Ему стало жутко. Что сделали с этим человеком? И когда, в детстве! Мама вздохнула:
— Мы разберемся с этим. И если это возможно, тебя вылечат. А пока я сделаю укол, и мой сын выведет тебя в нормальный мир. Почти все наши уже там.
Илья продолжал всхлипывать. Мама уколола его в предплечье, он вздрогнул, но не пытался воспротивиться. Лишь слезы катились по щекам. Они подождали несколько минут, и проверили действие лекарства. Илья подчинялся командам и погрузился в состояние мрачного спокойствия. Развязав его, Леша снова проверил, как тот слушается. Получалось. Он четко объяснил ему, что нужно делать. Илья старательно кивал.