Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2)
Шрифт:
Бросил взгляд во двор. Ага. У колодца миз Вандерхузе, накануне переименовавшая себя в Хайд, голая по пояс, готовилась совершить утреннее омовение. Полное ведро стояло рядом.
Позвала негромко:
– Идите сюда, Корман.
Когда он подошел, попросила, показав на берестяной ковшик:
– Полейте мне на руки.
– Я не повинуюсь вам, а оказываю любезность, – сухо пояснил Корман.
Она не отвечала, умываясь.
Хайд. Странное выбрало себе имечко. Означает «тайный», «скрытый». Наклонилась:
–
Пусть ей малость не хватало роста, но фигуркой своей она могла хвастаться с полным правом. Чем, сейчас, собственно и занималась, перед сконфуженным Корманом. Им владело странное чувство. Удовольствие, которое испытывает всякий мужчина от вида красивой молодой женщины… И невесть откуда взявшийся холодок безотчетного ужаса. Чтобы избавиться от наваждения, он с деланным неудовольствием пробурчал:
– Ваши вольные городские манеры неуместны в суорской деревне, с ее строгими нравами. Хорошо – все спят и вас не видят.
– Ну их. Суорская девушка боится из длинного рукава мизинец показать… А купается голой в бочке у ворот. Приличия – это условность.
– Нагих суорских девушек оставим в покое. Я хотел спросить вас о ваших планах.
– Отвечу. Когда умоетесь. Давайте ковш – теперь я побуду вашим денщиком.
Пока Корман умывался, он чувствовал ее одобрительный взгляд. Да, он в хорошей физической форме: рослый, крепко сбитый мужик. Лысоват малость, но это – ерунда. И все же… Пятьдесят семь лет. Всего через тринадцать лет ему будет семьдесят. Он прогнал неприятную мысль. Жизнь идет свои чередом, и будь, что будет…
Он выпрямился, разведя слегка руки, подставив лицо лучам новорожденного солнца. Хайд уже обсохла и застегивала на себе похожий на русалочью шкуру бронежилет. Он скрыл ее зовущую наготу, но Корман мысленным взором продолжал видеть ее небольшие, крепкие груди, с коричневыми сосками. Голыми у Хайд остались только плечи и руки и от взгляда на них у Кормана вновь сжалось сердце.
– Пойдемте в дом, я приготовлю завтрак.
Корман повиновался, хотел было спросить ее, за каким чертом одевать броник, чтобы идти на кухню, но не успел. Они поднялись на крыльцо и Хайд поспешно оттерла Кормана, устремившись поперед него к дверям. Будто сомневалась в его воспитанности, в том, что он уступит женщине дорогу.
Дверь резко распахнулась. Корман успел увидеть бледное лицо Ао, его искаженные бешенством губы. Автомат в его руках рявкнул, выпустив короткую очередь. Она пришлась в грудь Хайд, отбросив ее назад. Корман услышал звук падения. Не помня себя, бросился на Ао, не считаясь с тем, что сейчас разделит участь Хайд. Но Ао уже упал на колени с воплем ужаса и отчаяния.
– Спутница! О-о-о!.. Спутница!!..
Корман ударил его, разбив ему лицо. Ао рухнул ничком и Корман решил, что сейчас насмерть забьет этого молодого суорского подонка ногами… Когда услышал за спиной спокойный голос Хайд:
– Хватит,
Она подошла к поверженному Ао и хладнокровно встала ему на спину обеими ногами.
– Ты мог убить меня, Ао. Чуть выше и попал бы в голову.
Ао плакал, скуля и всхлипывая.
– Знаю: не желал мне зла. Ты ненавидишь не меня, а Кормана. Это его ты хотел лишить жизни. Теперь ты понял, как часто наши планы оборачиваются против нас.
Она перестала попирать несчастного, легко сойдя с него и присев рядом. Погладила по голове, как гладит хозяин провинившегося, но прощенного пса.
– Вам двоим: тебе и Корману запрещено ненавидеть друг друга. Мои псы! Я лишаю вас этого права. До поры, когда мы одержим победу и Суор станет свободным. Дальше – воля ваша. А сейчас, встань, Ао! Пожмите друг другу руки. Вот так, хорошо.
Она жестом приказала Ао привести себя в порядок и он поплелся к колодцу, смыть кровь с физиономии.
– Ревнивец чертов… – проворчал ему вслед Корман. – А вы – тоже хороши. Это у вас забава такая – сталкивать мужиков лбами?
– Случайность. Я не сразу поняла, что он, как ребенок, переживает и чувствует очень глубоко.
– Ага. Ему показалось, что его отодвигают в сторону, отдавая предпочтение старому, облезлому пленному воину. У вас с Ао что-то было?
– Нет.
– Ладно… извиняюсь за дурацкий вопрос. Это все – не мое дело. Но… или у вас дар предвидения, или вы чертовски предусмотрительны..
Корман подобрал оброненный Ао автомат.
– С вашего разрешения… за завтраком и этот «столовый прибор» не помешает. Что-то мне не по себе.
– Вам страшно, Корман, оттого, что вы знаете правильный ответ. Но боитесь признаться себе в этом.
– Ладно, хватит вешать лапшу мне на уши. Мне не по себе от вашей непредсказуемости. Кстати, спасибо, что остановили собой предназначенные мне пули. Вы здорово рисковали, и я не совсем понимаю, зачем.
– Не захотела, что бы вы умерли сегодня.
– На кой черт вам жизнь бывшего бухгалтера, ставшего незадачливым генералом?
– Потому что у вашего соперничества с адмиралом Геллой есть перспективы. Да, вы наивно полагали, что захватив в плен «Спутницу», подругу вожака мятежников, поставите Геллу в дурацкое положение. Мол, это его же бывшая любовь. Адмирал опорочен в глазах общественности, его авторитет падает, а там…
– Хватит… Вам бы все топтаться по больным мозолям. Я старый дурак, признаю.
– Вы – не дурак. Ваша жизнь не окончена. У вас в запасе несколько лет… великой судьбы. Вы хитрый и искусный командир. И победите Геллу не интригами, а на поле боя. Ведь вы – лучший стратег, чем он!