Перплексус

Брут Майкл

– Детали, Виам. Детали, - расплывчато ответил Форт и их взгляды пересеклись.

Старик снова посмотрел по сторонам и, подняв глаза, увидел на стенах большие картины. Это были портреты. Портреты людей... таких знакомых ему... самых важных людей в его жизни. Эти лица он хранил в памяти все эти годы - его семья смотрела на него сверху.

Виам Даалевтин в изумлении разглядывал их, а, затем, начал озираться. Теперь он замечал всё, теперь он всё видел. Каждая мелочь, что находилась здесь - в залах, комнатах, на перронах, в кассах, гостинице - повсюду,

так или иначе, была связана с его жизнью. Помещения были наполнены всевозможными памятными вещами или напоминали места, где он бывал. Среди пассажиров были только знакомые ему люди, а в одной из галерей, как выставочные экземпляры, даже были собраны все автомобили, которыми он когда-либо владел.

В постерах и на плакатах он узнавал любимые снимки и гифки, в объявлениях слышал памятные слова или крылатые фразы, в телевизионных панелях видел ролики со сценами из своего прошлого.

Под свои любимые музыкальные композиции, Виам бродил по вокзалу, уже понимая, что путешествует по своей памяти. В компании своего сопровождающего, он просматривал архивы, снова переживал избранные эпизоды жизни, с ностальгией вспоминал о близких, о старых добрых временах и испытывал какое-то смятение, что всё это закончилось так быстро. Да, закончилось, так как в этих файлах уже ничего, никогда, к сожалению, не изменится.

Чем дальше они шли, тем реже встречались пассажиры. Они становились всё старше, а одежда их изнашивалась. Лица на фотографиях и плакатах покрывались морщинами, выцветали, оставляя лишь образы, а затем превращались в чёрно-белые картинки. В расписании значилось всё меньше строчек, пока на путях не остался всего один, последний поезд. Заключительное объявление внезапно оборвалось. Судя по голосу, оно было произнесено ветхой старухой. Табло, заискрившись, потухло. Огромное здание совсем опустело и обветшало.

Двое присели на лавочку, и какое-то время сидели молча.

– За одной фигурой всегда встаёт тень поколений, - поучительно произнёс Форт.
– Что ты думаешь теперь, Виам?
– спросил он.
– Достойны ли твои мысли памяти хотя бы одного из тех, кого ты встретил или увидел? Просто спроси сам себя, «не дерьмо ли я»?

Старику нечего было ответить на это. Ему стало стыдно. Стыдно перед машиной, которая так разумно рассуждала о жизни и смерти, о чувствах, ценностях и морали, не имея ни малейшего представления, что это такое.

– Ты раскаиваешься в содеянном, - продолжал помощник, - значит, в тебе жива Совесть. Ты казнишь себя за просчёты, но именно так ты получил опыт и стал самим собой. Нельзя скрутить пробег своей жизни и обнулить счётчик ошибок. Есть вещи, которые уже не вернуть и не исправить, но их можно восполнить - и время даётся именно для этого. Ты преисполнен сожалений, ты получил свой урок и, не сомневаюсь, усвоил его. Ты - хороший человек, Виам.

– Это ведь мой поезд?
– печально посмотрев на Форта, спросил старик.

– Они все были твоими, - ответил тот.
– Одни доставляли мысли, другие перевозили воспоминания, третьи - идеи, эмоции, образы,

людей, сны - всё, что было частью тебя. Но попадались среди них и те, которые следовали туда, откуда никто не возвращается. Ты всегда сам решал, стоит ли в них садиться, и я горжусь, что ты прошёл свой путь до конца и дождался последнего из них.

Поезд издал затяжной гудок.

Виам встал и, сделав несколько шагов к вагону, остановился.

– Спасибо, Форт. Не знаю, поймёшь ли, но ты - мой лучший друг, - не оборачиваясь, сказал он, и пошёл дальше. Больше ему нечего было добавить.

Так ушло время, не успев прийти, как медленно отправляющийся в прошлое поезд, состав которого был жизнью Виама. Он навсегда оставлял позади тех, кто когда-то из него вышел, но забирал с собой когда-то севших в него пассажиров. Их лица постепенно размывались в сознании, оставляя у окон лишь тёмные силуэты.

Многие переполненные воспоминаниями вагоны уже невозможно было разглядеть, контуры других ещё угадывались в тенях минувшего, но крайний... последний вагон последнего поезда был пустым. Там находились лишь книги, любимое плетёное кресло и ключ от впереди стоящих вагонов.

Старик взялся за поручень, понимая, что, отныне, он сам становится воспоминанием и конечной остановки уже не будет. С какой-то грустной радостью и облегчением он вошёл в вагон и тут же высунулся из него, чтобы самому дать сигнал к отправлению.

Поезд, снова издав затяжной гудок, тронулся. Вокзал с надписью «Сектор Хага» начал медленно удаляться.

Виам стоял в дверном проёме и смотрел на вокзальные часы, стрелки которого прекратили свой ход. Там, под ними, находился и смотрел ему вслед тот самый единственный «человек», который был с ним рядом и проводил его в последний путь.

Старик закрыл дверь и занял своё место. Своё место в истории.

II

II

Молодой человек вздрогнул и, поморщившись, проснулся от противного, пробирающегося куда-то внутрь, дребезжащего звука вибрации. Приоткрыв глаза, он сразу обнаружил его источник - внизу, на журнальном столике, лежал телефон или какой-то гаджет, который замолк, едва кто-то взял его в руки.

Парень недовольно посмотрел на владельца устройства: напротив, в одном из пары кресел, сидела миловидная женщина с большими наушниками на голове. Она только что закинула свои ноги на рядом стоящее свободное кресло и расположилась поудобнее.

Увидев, как он на неё смотрит, дама отодвинула наушник и спросила:

– Вы же не против?

Он отрицательно покачал головой, но она, тем не менее, сменила позу, и, закинув ноги на подлокотник своего кресла, отвернулась.

Снова закрыв глаза, молодой человек улыбнулся, представив лица сотрудников отдела кадров одной из ведущих IT-компаний, которая сегодня утром в полном составе получила строгий выговор за профнепригодность, а через четверть часа уведомление об увольнении без выходного пособия.