Персефона для Аида
Шрифт:
— А зачем? Со мной что —то не так? Ты… Ты не хочешь…меня?? — последние слова произнесла почти шепотом.
Вижу, как лицо краснеет, она кусает губы, пальцы накручивают край футболки. Она явно волнуется и не может этого скрыть. Касаюсь пальцами её подбородка, заставляя посмотреть мне в глаза.
— Ты не представляешь, как я тебя хочу. С того самого момента, как ты вышла в моей футболке из душа в самую первую ночь в моём доме.
— Хантер, не подумай, что я прыгаю на каждого мужчину. Но меня притянуло к тебе, как магнитом. Это правда. И
— Снял с тебя купальник и ласкал твою грудь? И больше такого не повторялось, а тебе хочется?
Эмили смутилась, скрещивая руки на груди, как будто и сейчас она тоже была обнажена.
— О Боже. Не говори так, я сейчас провалюсь под землю.
Она потерла руками щеки, попыталась скрыть смущённую улыбку.
— Тебя волнует, что я не касаюсь тебя вот так?
Поставил бокал в сторону, придвинулся к ней, запустил руки под белую футболку, потянулся к застежке бюстгальтера. Она не отрываясь смотрела мне в глаза.
— Ты не боишься?
— Чего? — в голосе удивление.
— Ортон сказал мне что… — но Эмили не дала мне закончить.
— Понятно…— она резко отстранилась, одёргивая одежду. Обхватила себя руками. Как будто ей стало холодно, губы сжались в тонкую линию.
— Так это правда? Ты понимаешь, что должна сказать мне о том…
— О том, что я ещё никогда не была с мужчиной? — выпалила на одном дыхании и подалась вперёд — Да, это правда, разве это что —то меняет? Я не прокаженная… Просто я никогда не влюблялась, а трахаться просто так никогда не входило в мой обязательный список «сделать до двадцати лет». Это мой осознанный выбор… Я хотела встретить кого —то особенного, с кем бы мне хотелось быть по —настоящему, а не потому что «пришло время» или что —то типа того.
— Я понимаю. Просто никогда не встречал таких, как ты. Но тогда почему ты не боишься?
— Почему не боюсь близости с тобой? А нужно? Ты любишь садо —мазо или я чего —то не знаю? — наигранный смех.
— Ты должна была сказать мне. Ортону же ты сказала! — разозлился я.
— Просто я была пьяна! И это вылетело случайно! Он вообще не должен был…не должен был говорить тебе.
Я резко притянул её за руку, усадил на себя сверху. Обхватил затылок и впился своими губами в её губы. Они были всё ещё сладкие от сахара и вина. Она прервала поцелуй вопросительно глянув на меня. Видимо мои действия и поведение удивляли её. Но это был коктейль из ревности и непонимания.
— Ты должна меня понять, я должен был знать о таких вещах, чтобы не сделать тебе больно. У меня никогда не было. Ну знаешь. Всегда был кто —то до меня.
— В первый раз всегда больно. Во всяком случае так говорят…
— Я постараюсь это изменить.
Мои руки забрались ей под одежду, одним движением расстегнул застёжку и снял с неё бюстгальтер, вместе с футболкой, отбросив куда —то в угол комнаты, обхватил ладонями грудь. Она была мягкой и нежной, соски сразу же затвердели. Эмили запустила мне руки в волосы и потерлась об меня своей попкой. Мне показалось, что
— Эмили… Эмили…— рваное дыхание, я не мог сосредоточиться
— Я хочу тебя…
Она стащила с меня футболку и потянулась к пряжке ремня.
Меня словно обдало жаром. Хотел взять её прямо здесь и сейчас. Сорвать джинсы, приникнуть губами к соскам, покрыть всё её мягкое и податливое тело поцелуями и, стянув с неё трусики, наконец войти. Заполнить собой. До упора. Член пульсировал, я знал, что она это чувствует, её губы нашли мои. Мягкие, сладкие… Она как источник, из которого я никак не мог напиться…
Сквозь пелену возбуждения, которое полностью затопило меня, я услышал покашливание. Открыл глаза и увидел, что моя мать стоит на пороге террасы.
— Блять! — ругнулся я, быстро хватая с пола свою футболку, прикрывая Эмили — Давно ты тут стоишь?
— Достаточно…— прошелестела мать.
Эмили спрятала лицо у меня на груди, не представляю какого ей сейчас. И даже не хочу представлять, что видела моя мать. Мы полуобнаженные, волосы растрепались, лицо горело огнём. Мать опустила глаза и стала пристально разглядывать свои идеальные ногти и кольца на них. Быстро справившись с футболкой, девушка поднялась на ноги. И проскочив мимо Линды, почти убежала на второй этаж.
— И как это называется, ма? Кажется, я говорил приехать завтра.
Я почти рычал. Меня вовсе не бесило, что она помешала нам. Может так и лучше, но вот так в открытую приезжать ко мне и почти поймать «на месте преступления».
— Ты мне скажи. Кажется, ты говорил, что вы не… — она указала на мой голый торс.
— Так и есть! Это вообще…Черт! Почему я должен оправдываться в конце концов!
Я наконец —то справился с ремнём и поднялся на ноги. Сердце ещё колотилось, и я пытался справиться с дыханием.
— Я и не прошу тебя оправдываться. Просто. Что ты вытворяешь, Хантер она же не…
— Нет. Она блядь не соблазнила меня, затащив в койку. И ничего не просила у меня!
— Я не это хотела сказать. — мать покраснела — Ты подумал, что будет с ней, когда всё это закончится?
Ну всё, это откровенно меня утомило. Мать лезет в мою личную жизнь, опекая как юнца, который не может уследить за своим членом. Эти советы моей семьи что мне делать, а что нет доводят до тошноты.
— Почему это должно закончится?! Может я хочу быть с ней! Хочу жить с ней!
— Это пока… — мать быстро покрутила кольцо на указательном пальце. Я видел, что она занервничала. Ей откровенно не нравились мои ответы.
— Хватит! — не сдержавшись рыкнул — Если ты приехала поучить меня, то лучше уходи. Садись в машину и поезжай домой. Сам знаю где и с кем мне жить!
— Просто ты ищешь спасения в ней. Она на месяц? Два? Ты хотя бы предохраняешься?
Я закатил глаза, кажется меня сейчас вырвет от этого тупого допроса.
— Нет, ты ошибаешься. Она не на месяц… И что за вопросы? Мы не спим, мам, хватит! Разговариваешь со мной, как с сопляком!