Персидские юмористические и сатирические рассказы
Шрифт:
Мои размышления были прерваны аплодисментами присутствующих и возгласами: «Браво! Браво!» Господин губернатор и его супруга, высоко оценив рифмоплётство этого болвана, стали знакомиться со следующим гостем.
Короче говоря, во всех случаях господин Садакатпише каменщика выдавал за горного инженера, могильщика — за археолога, маляра — за художника-импрессиониста, гадальщика и предсказателя— за суфия и мудреца, погонщика мулов — за опытного наездника, почтового письмоводителя — за писателя и литературоведа, профессионального голубятника — за учёного-биолога. Наконец очередь дошла до меня.
Тем же манером, как и остальных, Садакатпише стал представлять меня:
— Этот господин — один из пылких молодых людей, патриот, храбрый,
Терпеть дальше всю эту комедию у меня не было сил. Если относительно других я ещё как-то мог сдерживаться, то, когда в таком же духе заговорили обо мне, я потерял над собой всякий контроль. Сделав шаг вперёд, я вышел из шеренги и громким голосом произнёс:
— Господин губернатор, клянусь вашей честью, этот человек лжёт! Клянусь всем святым, это чушь! Я вовсе не храбр! Если бы я был храбрым, то занимал бы сейчас место господина Садакатпише, который способен с такой отвагой и с таким нахальством вот уже десять лет втирать всем очки! Я не отважный, иначе, подобно Синэпахну, открыл бы в городе три притона и ежемесячно выручал в них от десяти до пятнадцати тысяч туманов! Я не мыслитель, а не то бы сейчас занимал место господина Ятимнаваза и купался бы в золоте! Если бы я был умным и имел голову на плечах, то давно, подобно этому Пачевармалидэ, поступил бы внештатным агентом управления по сбору информации и, так же как он, превратил бы свой дом в центр разврата и место сборищ аморальных типов, то есть влиятельных отцов этого города! Я не патриот, а не то бы по крайней мере половина этих земель была бы моей вотчиной. Если бы я был покорным и скромным, то все бы меня холили и лелеяли…
Не могу сейчас точно вспомнить, чего я ещё такого наговорил! Помню только, я что-то выкрикивал, а гости с грустью и жалостью поглядывали на меня и в знак согласия покачивали головами. Господин же губернатор и его супруга все время подбадривали и подзадоривали меня. Они говорили: «Ну и молодец! Ну и смельчак! Ну и храбрец! Вот настоящий патриот! Вот бескорыстный и честный человек! Вот у кого нам надо поучиться говорить правду в глаза! Молодец, парень, молодец! Говори, парень, не бойся! Если бы не вы — наша славная молодёжь, мы никогда бы и не узнали правды, не узнали бы, где и какие происходят безобразия! Мы ведь для того и приехали к вам, чтобы здесь, на месте, разобраться в ваших делах, познакомиться с трудностями, наболевшими вопросами, вскрыть язвы. Мы ведь всех людей знать не можем. А вот так, постепенно, и узнаем. Говори, сынок, говори, выкладывай все, что наболело! Выкладывай начистоту! Не бойся, мы разберёмся и поможем тебе! Наша страна гордится такой молодёжью, мы нуждаемся в…»
Хотите знать, чем все кончилось? Извольте! Через неделю господин губернатор в своём секретном отчёте в центр указал: «Этот тип (то есть ваш покорный слуга) — смутьян, интриган и авантюрист! Что прикажете с ним делать?»
…Я думаю, нет нужды излагать вам содержание полученного ответа.
Неуживчивый
Каким мне вам представиться, не знаю… Таким, какой я на самом деле, или иным? Сказать неправду или выложить все начистоту? А вдруг вы, как и все остальные, будете осуждать и бранить меня? Нет, все-таки лучше уж расскажу вам всю правду.
Дело в том, что я — человек, у которого язык не в ладу с разумом. Не раз я был наказан за свою несдержанность, но это не пошло мне впрок. В чем же дело? То ли у меня такая закваска, то ли меня так воспитали родители… Одним словом, или все люди отличаются от меня, или я от всех… Вот, например, приглашают меня в гости. По пути даю себе слово держать язык за зубами, говорить лишь то, что другие говорят, вести себя так, как все остальные. Оказавшись
В гостях, кроме меня, много народу. Рябой пузатый господин с лысиной, которого ждёт у подъезда автомобиль самой последней марки, разглагольствует о свободе личности, моральных достоинствах и чистоте душевных помыслов:
— Да, господа… клянусь вам, пустая мирская суета, эфемерное благополучие, вся наша быстротекущая изменчивая жизнь не стоят того, чтобы человек — это благороднейшее из созданий — льстил, распинался и унижался перед власть имущими, поступался своим достоинством ради денег и званий. Ведь эти депутатские, министерские и прочие кресла не что иное, как автобусные сиденья, на которых что ни час меняются пассажиры. Стоит ли ради этих призрачных благ терять своё человеческое достоинство? Клянусь своей совестью, мне омерзительны такие люди. Как говорит один наш поэт, имя которого я, к сожалению, не помню:
Иметь клочок земли и пару волов, Назвав одного эмиром, другого — везиром, В тысячу раз дороже Ибн Йамину [98] , Чем блеск царств Кей-Кобада и Кей-Хосрова [99] .После этой тирады все с восторгом смотрят на оратора и восклицают: «Вах, вах, вах, вах! Какой интеллект, какие передовые, прогрессивные и оригинальные взгляды!»
Я же, выслушав его пылкую речь, спрашиваю:
98
Ибн Йамин— известный иранский поэт (1287—1371), автор приведённых строк.
99
Кей-Кобад и Кей-Хосров — древнеиранские легендарные правители.
— Извините, уважаемый господин, можно ли мне узнать, какова ваша профессия?
— Я помощник министра министерства по отделению мелкого гравия от крупного в Центральной пустыне.
Меня бросает в жар, кровь начинает стучать в висках.
— Почему именно вам доверили эту должность? — едва сдерживаясь, продолжаю я.
— Видимо, исходя из моих деловых качеств и способностей.
— Позвольте в таком случае узнать, сколько раз в день вам приходится кланяться господину министру? Сколько раз в день под всевозможными предлогами вы заглядываете в кабинет господина министра, смотрите ему в рот и шепчете: «Слушаюсь!», «Как прикажете, ваше превосходительство?»
— Ни разу! А если и заглядываю, то это моя служебная обязанность!
— Сколько раз в день вы льстите и низко кланяетесь, чтобы сохранить вверенный вам в соответствии с вашими деловыми качествами и способностями пост? (Вечно я теряю над собой контроль!) Сколько раз в день ты отворяешь и затворяешь дверцу автомобиля господина министра? Сколько раз в день ты издеваешься над своими подчинёнными, клевещешь на них и злословишь по их адресу — и все это для того, чтобы ещё больше втереться в доверие к господину министру? Сколько раз в день ты лжёшь и подписываешь фальшивые документы? Эх, подхалим ты и льстец несчастный! И со своей рабской душонкой ты осмеливаешься ещё разглагольствовать о гордости и человеческом достоинстве! Ты, может быть, считаешь, что имеешь дело с глухими? Вот дам тебе в глаз прямо здесь, при всех, тогда поймёшь что почём!