Перстень Агируса
Шрифт:
Действие мяты закончилось...
Когда вампир обнял Милоша, тот сам прильнул и прижался к кровопийце, испытывая чувственное блаженство. В этом искушении ему казалось, что он обнимает свою Илону, что обладает ею всецело...».
Ласло замолчал. Он сидел напротив меня, облокотившись о стол и был погружен в рассказанную им историю. Да и я, признаться, тоже. В голове роились образы из вампирского рассказа. Мне было странно, что я так увлекся — целый час не задавал вопросов и не обращал внимания на посетителей корчмы. История князя Дракулы и рыцаря Милоша казалась незаконченной, поэтому я хранил молчание, ожидая завершения.
Корчмарь Ласло провел рукой по лицу, будто снимая наваждение. За этим последовало
— «Вы, наверное, уже поняли, господин барон, что Милош не ушел от своей судьбы и в конце концов превратился в вампира. Он стал первым, кого обратил Влад Цепеш Дракула. Смышленый солдат Григор так и остался при рыцаре-вампире в качестве слуги. С тех пор вся округа замка Кулешть живет в постоянном страхе. Правдивая легенда, с которой я познакомил вас, родилась в тех краях. Мне известно, что и поныне Рыцарь Милош не покидает пределов Трансильвании и рыщет то поблизости от замка Кулешть, то перемещается поближе к Венгрии, а чаще — в Карпатах разбойничает».
— «Почему ты так уверен в том, что история эта — не вымысел?», — спросил я, — «подумай сам, мы на пороге просвещенного девятнадцатого века!».
— «А вот вы поезжайте в Кулешть и там спросите! Поезжайте и спросите!», — настойчиво повторил Ласло.
Глава 28. Вторая вампирская история. Болотная Дева
Рассказ Марка был неожиданно прерван — в зал заседаний вошел Слейтер. Извинившись, он позвал профессора и что-то тихо стал ему говорить. Это разрушило загадочную атмосферу, возникшую в зале, когда слушатели тихо внимали Марку, растворившись в повествовании. Я сидела и думала, что вампирам и вправду присуще непонятное пугающее очарование. Оно действует даже когда всего лишь слушаешь рассказы о них. По какой-то причине, мне неведомой, вампирские истории производят щемящее чувство, затрагивая душу и вызывая романтические и любовные ассоциации.
Профессор и Слейтер вышли, а Марк спросил:
— Сделаем перерыв?
За всех ответила Эми, переглянувшись с Диком и со мной:
— Мы не голодны и не устали, наоборот — не хотелось бы отвлекаться и выходить из настроения, порожденного этой историей.
— Отлично, тогда я возвращаюсь в 1803 год. Куда, по-вашему, я отправился, покинув Бухарест?
— В замок Кулешть?, — предположила я.
— Правильно, милая Анна, — ласково ответил молодой ученый, — я решил всерьез разобраться и узнать откуда взялась легенда, что послужило ее рождению.
Итак, я остановился в деревне, что расположена как раз у подножия замка Кулешть, и поселился в маленьком деревянном доме. Его хозяин — старик, проживший всю жизнь в той местности, предоставил мне комнату. От него я услышал множество других легенд о вампирах, но в них не было ни слова о князе Дракуле, а вот о Рыцаре Милоше говорилось в каждой из них. Да, о Рыцаре Милоше и о Болотной Деве.
Утром старик повел меня в замок. Там работал его родственник, он-то и проводил нас в одну из комнат квадратной башни, где давным-давно, по преданию, жил бывший начальник стражи, ставший ныне грозой всей округи. На стене висел большой портрет, изображавший Милоша. Он приковывал к себе внимание. Во-первых, рыцарь и вправду оказался поразительно красивым и я в шутку подумал, что, вероятно, вампирами становятся только красивые люди. А, во-вторых, сам портрет был, на удивление, хорош, художник обладал недюжинным матерством — ему удалось запечатлеть на холсте не только внешность рыцаря, но даже отразить силу его характера. Кроме того, портрет словно жил. Глаза были так искусно написаны, что в них присутствовал живой блеск. Может быть поэтому суеверные крестьяне утверждали, что рыцарь-вампир выходит на охоту из своего портрета.
Самая любопытная деталь касалась автора изображения. Оно было создано после того, как Милош исчез из замка. Когда от рыцаря перестали
Я рассматривал это произведение с расстояния шести шагов. Старик, давший мне пристанище в деревне, усмехнулся и сказал:
— «Вы бы подошли поближе, господин барон, издалека не видно самого главного».
Я приблизился к портрету и лишь тогда понял, что имел в виду старик. Перед моими глазами оказалась самая искусная вышивка, которую только можно представить! Она была выполнена цветными шелковыми нитями на шелковой же канве и вставлена в богатую раму.
Уже с расстояния трех шагов появлялось ощущение, что портрет написан масляными красками — таковы были мастерство и талант невесты Милоша.
— «А дело было так», — увлеченно начал объяснять старик-поселянин, — «Илона приехала сюда весной 1477 года, после того, как несколько месяцев не получала вестей от Милоша, с которым была помолвлена. Невеста к тому времени осиротела и являлась богатой наследницей. Ее сопровождали старая няня и девушка-служанка. Весь замок тогда сбежался посмотреть на Илону, приходили также из окрестных деревень, чтобы взглянуть на красавицу-невесту пропавшего рыцаря, ведь о нем уже поползли слухи — говорили будто он ворует девушек и пьет их кровь. Но в то время еще не многие верили в это.
В народе сказывают, что невеста Милоша была прекрасна. Ее каштановые волосы отливали темным золотом, а в ясных глазах мог утонуть всякий, кто осмелился бы задержать на них нескромный взгляд. Губы Илоны были свежими и нежными, словно лепестки розовой лилии. Девушка имела веселый и кокетливый нрав. Она поселилась в замке, в комнате своего жениха, разместив няню и служанку в соседнем помещении.
Прежде всего прекрасная невеста Милоша расспросила обитателей Кулештя. Так она узнала, что сначала исчез кастелян замка по имени Фонсо. И тогда Милош, будучи начальником стражи, взялся за поиски каселяна вместе с двумя помощниками — солдатами гарнизона замка Кулешть. Они, мало того, что никого не нашли, так еще и сами бесследно пропали», — возмущенно заметил старик, — «правда, труп одного из солдат вскоре нашли в лесу. У него была разорвана шея и все решили, что он стал жертвой волка...».
— Я слушал местную версию легенды о Милоше — пока что она соответствовала рассказу Ласло-корчмаря. За исключением того, что в повествовании старика из Кулештя не упоминалось имя князя Дракулы, — заметил Марк.
— «... Потом Илона стала верхом на лошади объезжать ближние деревни», — продолжал старик-поселялин, — «она искала хоть какие-нибудь сведения о пропавшем женихе. Одна старуха-знахарка, что жила в деревне за холмом и собирала по лесам целебные травы, посоветовала ей поехать вдоль реки на болота, якобы там она видела кого-то похожего на пропавшего рыцаря. Илона, бесстрашная душа, так и сделала. И с той поры каждый день, как начинало вечереть, девушка приказывала оседлать коня и уезжала в сторону болот, а возвращалась глубокой ночью.
Такое поведение знатной молодой особы не находило ни понимания, ни одобрения в замке, но девушка щедро платила всем, кто помогал ей и люди помалкивали. Только старая няня плакала по ночам. А в утренние часы прекрасная Илона вышивала портрет жениха.
Прошло десять дней, потом еще десять дней и люди стали замечать, что девушка нездорова. Она похудела, глаза ее сверкали лихорадочным блеском, румянец пропал с нежных щек. Но чем больше худела и бледнела Илона, тем живее становился превосходный вышитый портрет Милоша, будто она всю душу и жизнь вкладывала в изображение любимого», — старик вздохнул, — «и в тот самый день, когда работа была закончена и портрет вставлен в раму, Илона впервые не поехала на болота — у нее уже не было сил.