Перстень Харома
Шрифт:
Чери, успокаивающая в эту минуту Манароис, находящуюся у неё, не замедлила ответить, написав правду: «Я с Манароис, жду тебя». Фогги, понимая всё буквально, прочитал сдохшую марку и решил, что Чери у Манароис и направил флаэсину к её усадьбе. Когда он, вечером, добрался до дома Манароис, то первое, что он увидел, так это пару не доенный коров, которые тут же припёрли его к стенке и требовательно мычали.
Фогги как-то сообразил, что бедные бурёнки забытые и не доенные, но вот как данное действие делается он, естественно, не знал. Когда он, с горем пополам, сцедил молоко бурёнок
«Куда они девались?» — подумал он, размышляя, что можно делать в степи двум женщинам, но в итоге своих умственных потуг смог родить одну мысль: «Женская душа – потёмки». Решив, что самый лучший способ обнаружить потерянных – это послать марку, Фогги написал: «Я на месте, где вы?» Пытаясь проследить, куда отправиться марка, он таращил глаза, наблюдая за трепыхающейся мелочью, но она, зараза, запутавшись в ветвях дуба, торчащего у колодца, исчезла, чем привела Фогги в расстройство.
Каково же было его удивление, когда через некоторое время к нему прилетела ответная марка, в которой было написано: «Мы на втором этаже, поднимайся». Фогги в недоумении поднял глаза на дом Манароис, рассуждая, где у одноэтажного домика второй этаж.
Чтобы не запутывать Чери, он написал: «Я в доме Манароис».
«Что ты там делаешь?» — спросила Чери.
«Доил коров», — сообщил Фогги.
«Почему ты не полетел домой, а отправился в дом Манароис?» — спросила марка, и Фогги представил лицо Чери.
«Я искал тебя!» — ответил Фогги.
«В доме Манароис?» — удивилась марка, а лицо Чери в голове Фогги ухмыльнулось.
Неизвестно, сколько бы они переписывались с Чери, если бы Фогги не заметил огонь, летящий с неба. «Началось!» — подумал он, понимая, что с неба просто так ничего не свалиться.
«Кончилась одна, жди другой беды», — вздохнул Фогги, понимая, что его сейчас начнут похищать. Приготовившись к своей судьбе, ещё не написанной Фатенот, он присел возле колодца, мужественно ожидая похитителей.
Похититель оказался огненной лошадью, которая приземлилась во дворе дома Манароис, обдав крыльями вековечный дуб, который зашелестел в ответ листьями. На спине инопланетянина сидели Марэлай и Марго и Фогги, возмущённый наглостью похитителя, воскликнул, схватив в руки деревянные, трёхзубые вилы:
— Отпусти детей, зараза, и можешь забрать меня!
— Дядя Фогги, я от вас фонарею, — сказала Марго, слезая с лошади, — это же наша бабушка.
За Марго слезла и Марэлай, которая подошла к Фогги и спросила, показывая на ведро с водой:
— Попить можно?
— Не пейте, — сказал Фогги, не сводя глаз с огненной лошади, которая с ухмылкой на него посматривала.
— Почему? — спросила Марэлай, заглядывая в ведро, полное воды.
— В доме есть свежее молоко, — сказал Фогги, посматривая на лошадиную ипостась Маргины.
— Я свежее не люблю, — сказала Марэлай и присосалась
— Подвинься, — сказала Марго, наклонившись к ведру рядом.
— А вы уверены, что это ваша бабушка? — поинтересовался Фогги, на всякий случай, перекрывая детей собой.
— Уверены, — сказала Марэлай, оглядывая двор и выискивая взглядом, чем бы заняться.
— А почему у бабушки такие большие зубы, — допытывался Фогги, не оставляя мысли быть похищенным.
— Это чтобы тебя съесть, — сказала Марго, помнившая сказку, которую ей рассказывал папа.
В это время, Манароис, услышав от Чери, что Фогги доит её коров, вспомнила о бурёнках и, пока Чери писала ответ Фогги, вышла из дома, направляясь в свои пенаты. То, что идти ей пешком необходимо порядочно, её не смущало, тем более ждать любимого, Мо, придётся, очевидно, долго, а у себя дома время пролетит комфортнее, не то, что в гостях.
Долгая дорога начиналась на мосту через реку Вайну, которая возле моста впадала в реку Лею. Обычно в путь отправлялись с утра, чтобы к ночи оказаться в Валу, так как кроме него, больших городов по пути не было. Поэтому Манароис шагала в одиночестве, не встречая попутчиков, а для встречных караванов было ещё рано.
Только по той причине, что она была одна, её заметил Парк, брат Леметрии, который направлялся на флаэсине в Борото. У него на борту находились запчасти к электростанциям, отправленные Винтиком и Шпунтиком, инженерами Электрических Сетей.
Спустившись вниз, прямо возле дороги, он спросил:
— Куда путь держите, уважаемая?
— К себе домой, — ответила Манароис.
— Садитесь, я вас подвезу, — сказал Парк, сбрасывая сходни.
Парк был не знаком с Манароис, так как в то время, когда происходили известные события с барберосами, он находился в Тизере. Поэтому, когда они разговорились, удивился, что она знакома с его сестрой, Леметрией, и знает Чери. А когда Манароис рассказала о своей любви к Мо, то у Парка полезли глаза на лоб.
Пока глаза Парка путешествовали по его лицу, Фогги, так и не смирившись с образом Маргины в виде лошади, спросил у неё:
— А вы что здесь делаете?
— Катала внучек, а теперь ожидаю гостей, — подперев копытом лошадиную морду, ответила Маргина, растянувшись на траве под дубом.
Фогги размышлял, какие гости прилетят, чтобы скушать на обед двух девочек и его, дурака. Поэтому, покрепче сжал ручку вил, собираясь отдать свою жизнь за приличную цену. Маргина, давно хихикающая внутри себя и пасущаяся в голове Фогги, не собиралась его переубеждать и принимать привычный образ женщины.
К тому же, она хотела, чтобы её увидели в виде лошади прибывающие гости, намереваясь создать у них соответствующее впечатление. Если не быть голословными, то гости уже прибыли на Глаурию, и находились на пути в Боро, так что ожидать оставалось совсем недолго.
Марэлай и Марго успели выдавить из бегающих по двору кур пару яиц и вели себя во дворе, как завоеватели. Маргина не останавливала их, полагая, что маленький вред, нанесённый внучками, совсем малая компенсация за надругательство Манароис над её прошлой любовью, именуемой Мо.