Перстень Матильды
Шрифт:
— Этот оболтус такой же выскочка, как и его отец! — негодовала графиня фон Мекленбург. — Деньги моего родителя ему нужны, а на свою троюродную сестру наплевать!
Анна Андерсон формулировала свое отношение к Владимиру более определенно:
— Император? А вот это он видел?..
И Анна Андерсон подкрепляла свою мысль здоровенным кукишем.
Мнимые дочери Николая II доставляли Владимиру немало огорчений. Но были в его жизни и светлые минуты. На третьем году царствования, накануне праздника рождества Христова в канцелярию меблированной империи вместе с несколькими поздравительными открытками был доставлен засургученный пакет
Содержание находившегося в пакете документа в корне изменяло положение Владимира. В донесении сообщалось, что на далеком Австралийском континенте дислоцируются императорские вооруженные силы, а также действует сплоченное монархическое объединение. Судя по тому, что под документом стояли подписи командующего императорским флотом капитана первого ранга Фомина и командующего сухопутными силами полковника Стафиевского, Владимиру стало ясно, что где-то там в полной боевой готовности пребывают армия и флот, готовые по его высочайшему повелению в любую минуту начать боевые действия.
Не дочитав сообщение до конца, Владимир велел созвать придворных. Генерал Глазенап и почетный казак Науменко тотчас же явились. Замешкался где-то Олехнович. Новоиспеченный генерал, у которого к глухоте недавно прибавился еще и радикулит, грелся во дворе на солнышке.
— Сейчас я его кликну, — засуетился Науменко и, высунувшись из окна, закричал:
— Ваше превосходительство! Его высочество велели нашему превосходительству позвать ваше превосходительство!
— Чего там? — заорал снизу Олехнович.
— Сюда давай! — помахал ему рукой Науменко. — Его высочество кличут!
Собравшиеся наконец верноподданные не узнали своего монарха. Воспрянувший духом последний отпрыск Романовых встретил их стоя посреди комнаты, величественно положив на спинку кресла пехотного капитана тяжелую руку регбиста и надменно откинув голову. Перед его мысленным взором в эту минуту маршировали гвардейские полки и, ощетенившись стальными жерлами орудий, проплывали военные корабли. Владимир воображал себя монархом, способным разговаривать с другими странами не только на языке дипломата, но и языком пушек.
С восторгом восприняв сообщение из Австралии, не страдавшие отсутствием фантазии приближенные Владимира высказались за немедленное начало военной кампании и тут же извлекли неосуществленные в свое время военные планы Кутепова и Врангеля. План Кутепова, рассчитанный на внутренний взрыв, отпадал. Его похоронило само время, так как прошло немало лет, а никакого взрыва не последовало. Оставался план Врангеля — вторжение через Кавказ.
— Я всегда был горячим сторонником стратегического плана моего друга и соратника Врангеля, — с достоинством заговорил Глазенап. — Его план остается лучшим и на сегодняшний день. Из Атлантического океана, через Гибралтар — я думаю, с англичанами договоримся, — мы вводим флот в Средиземное море. Кстати, по пути в Галлиполию, к нам присоединяются все еще находящиеся там боевые формирования. Далее Босфор! Черное море! Удар в направлении Батуми — Туапсе — Севастополь! После чего императорский дом возвращается в Крым через ту же Ялту и после отдыха в своем Ливадийском дворце отбывает в Петербург.
В то время пока Владимир с помощью Глазенапа и казачьего атамана детализировал план боевых операций, генерал Олехнович, лишенный возможности участвовать в общей беседе, углубился в изучение австралийской реляции.
— Что-то я тут ничего не разберу,
Смысл заявления тугоухого генерала не сразу дошел до окружающих. Но, поскольку Олехнович не унимался, присутствующим пришлось возвратиться к содержанию документа. И тут выяснилось, что проживающие в Австралии Стафиевский и Фомин доносили совсем не то, что хотелось бы Владимиру и его приближенным. Они сообщали, что хотя возглавляемые ими организации и состоят всего из двух человек, но представляют собой силу, на которую российский императорский дом может всецело положиться.
«Эти три монархические организации (других нет), — говорилось в донесении, — работают дружно и тесно. Председатель Австралийского общемонархического объединения полковник Стафиевский одновременно является командующим сухопутными силами и заместителем командующего флотом капитана первого ранга Фомина. В свою очередь, капитан первого ранга Фомин является заместителем командующего сухопутными войсками полковника Стафиевского. Из них же состоит и общемонархическое объединение.
Отсюда полная согласованность этих трех организаций в их работе».
К донесению был приложен приказ по Австралийскому военному округу, в котором капитан первого ранга Фомин объявлял благодарность за безупречную службу Стафиевскому, а полковник Стафиевский отмечал активную деятельность капитана первого ранга Фомина. Вот и все, о чем хотели сообщить два приверженца русской монархии, затерявшиеся на далеком Австралийском континенте.
Иллюзии о стоявших в полной боевой готовности гвардейских полках и ощетинившихся пушками кораблях рассеялись так же внезапно, как и возникли. Владимир сразу же сник и утратил надменный вид. Ставший за это время изощренным царедворцем казак Науменко тотчас же уловил настроение своего повелителя.
— Вот сволочи! — выругался он. — Сидят там в своей Австралии со своими кенгуру и мутят воду. А его высочество должен тут из-за них голову ломать! Всыпать бы им шомполов за такие штучки! Чтоб знали, как дурака валять!
— А по-моему, австралийский опыт весьма поучителен, — попытался исправить положение Глазенап. — Пусть двое, и все-таки им удалось создать монархическое объединение и военный округ с армией и флотом. А нас здесь трое. Посему предлагаю состоящие при высочайшей особе силы именовать Главным военным ведомством. А Австралийский округ подчинить нам на правах воинского соединения.
— Это другое дело, — тут же перестроился Науменко, — тех двое, нас трое… Да еще казаки. Казачество, ваше высочество, всегда было опорой престола.
— А что казаки? — заинтересовался Владимир.
— Да вот, ваше высочество, — обрадовался польщенный вниманием Науменко, — депеша у меня имеется…
Почетный казак вынул из-за пазухи смятую бумажку и прочитал:
— Первого октября в Фельдкирхе Афанасий Иванович Быстров, возвращаясь из кафаны домой в нетрезвом виде, погиб под автомобилем и похоронен. Покойный казак станицы Есауловской служил в десятой сотне первого полка. Далее… Шестого декабря в Ред-Бэнке скончался Иван Тонкий станицы Гривенской Кубанского казачьего войска. Похоронен без священника и на средства города. Все пропивал и не имел денег. Покойник был семидесяти одного года, служил в запасной роте.