Перстень Матильды
Шрифт:
…Осмотр личных вещей Владимира в полицейском участке показал, что предпринятое им путешествие в Англию было преждевременным. В банке ему разъяснили, что для получения денег в любой валюте — фунтах, долларах или рублях — одного только чемодана недостаточно. Если у клиента имеется вклад, то должна быть и чековая книжка. Если же господин претендует на наследство, то наследственное право должно быть соответствующим образом оформлено.
В Париж Владимир прибыл, полный решимости подтвердить свои права на четыреста миллионов. Ночное происшествие несколько задержало развитие событий. Но в то время, когда парижане
— Итак, мсье Романов, вы претендуете на вклад в размере четырехсот миллионов рублей, — резюмировал адвокат. — Четырехсот миллионов рублей, которые были депонированы в лондонском банке русским царем Николя! Претендуете как глава нынешнего российского императорского дома. Правильно я вас понял?
Клиент утвердительно кивнул головой.
— В таком случае, — продолжал рассуждать адвокат, — вы не единственный наследник! Более того, вы вообще не наследник! Вы никто! Потому что все достояния бывшей Российской империи национализированы!
Клиент побледнел.
— Но поговорим об этом наследстве в другом аспекте. Бывший царь Николя приходился вам кем?
— Двоюродным дядюшкой…
— А вы доводитесь ему кем?
— Двоюродным племянником…
— О!
— Но мне хотелось бы, — напрягаясь, заговорил Владимир, — мне, понимаете, хотелось бы… Ну не как племяннику, а как царю, что ли…
Адвокат несколько раз подпрыгнул в кресле и, сорвавшись со своего места, забегал по кабинету.
— Да поймите же вы, господин, как вас?..
— Царь Владимир.
— Царь! Царь! Вот что, молодой человек, в нашей демократической стране царь тот, у кого деньги! Но вы пока только двоюродный племянник двоюродного дядюшки. Как это по-русски называется?..
Адвокат взял с полки толстый фолиант и стал лихорадочно листать страницы.
— О! По-русски это называется, — седьмая вода на киселе. Поэтому, чтобы доказать ваши права на наследство, мне придется немало потрудиться. Тем более что Романовых в России столько же, сколько Смиттов в Англии или Мюллеров в Германии. Зато, когда вы с моей помощью получите свои миллионы, можете именоваться царем, императором и вообще кем угодно. Можете построить дворец, нанять придворных. И даже заказать себе царскую корону… Но, для того чтобы отстоять ваше право на наследство, есть только один путь — суд. И я думаю, что нам удастся отстоять это право!
У недавнего регбиста разыгралось воображение и в голову ударила голубая кровь. Но глава адвокатской конторы уже перевел разговор в другое русло:
— А теперь поговорим о моем гонораре…
Известный адвокат, которому Владимир поручал свое дело, предвидел ожидавшие его трудности, но полагался на свою изворотливость и эрудицию. Однако в действительности все оказалось намного сложнее. Владимир был не единственным претендентом на якобы хранившиеся в лондонском банке четыреста миллионов. В то время, когда бывший студент Питсборского колледжа обсуждал со своим адвокатом детали предстоящего процесса, перед гамбургским судом уже стояла кокетливая дама со страусовым пером в шляпке, которая доказывала, что именно она является единственной и прямой наследницей лондонского вклада.
Суд скрупулезно изучал обстоятельства дела.
— Назовите свое имя, истица?
— Анна-Мария-Генрих-Анастасия.
— Фамилия?
— Романова-Андерсон.
— Андерсон — это фамилия
— Псевдоним в целях конспирации.
— И вы утверждаете, что являетесь…
— Покойной дочерью покойного русского царя, княжной Анастасией.
Судья пододвинул к себе толстый том дела и, найдя какой-то документ, стал внимательно изучать его.
— Из имеющихся в распоряжении суда документов видно, — поднял глаза на истицу председатель суда, — что все семейство русского царя Николая II в тысяча девятьсот восемнадцатом году было приговорено к смертной казни. В том числе и дочь Анастасия. Приговор приведен в исполнение. — Судья сделал паузу. — Вы все еще продолжаете утверждать, что вы и есть Анастасия?
— Да, я настаиваю…
— В таком случае объясните суду, каким образом вам удалось избежать участи, определенной приговором?
— Царевна Анастасия, то есть я, в молодости была самой красивой из всех царских дочерей, — жеманно сообщила Анна Андерсон и устремила на судью кокетливый взгляд.
Убедившись в том, что этот довод не произвел ожидаемого впечатления, дама принялась излагать историю о своем чудесном избавлении более подробно. Господа судьи напрасно воспринимают ее слова с таким недоверием. Если бы они имели возможность видеть ее в то время, они убедились бы, что ни один мужчина не мог оставаться к ней равнодушным. Поэтому, как только царская семья оказалась под арестом, все конвоиры без исключения готовы были отдать за нее жизнь. Каждый предлагал бежать с ним, но ни один ей не нравился. Но однажды она увидела у дверей мужественного матроса с перекрещенными на груди пулеметными лентами. Когда он предложил ей руку, она поняла, что это ее судьба…
В зале кто-то всхлипнул. Растроганный судья достал носовой платок и, нарушая царившую вокруг гробовую тишину, громко высморкался.
— Итак, истица, не можете ли вы подтвердить свое заявление какими-либо доказательствами? — сочувственно спросил судья, пряча в карман носовой платок.
Анна-Мария-Генрих-Анастасия Андерсон-Романова протянула судье пожелтевшую листовку, якобы изданную Уральским реввоенсоветом, в которой русским шрифтом вперемешку с французскими словами доводилось до всеобщего сведения, что из-под стражи бежала «принцесса мадемуазель Анастасия Романова».
Под тяжестью этого аргумента чаша весов правосудия стала склоняться в пользу истицы. Суд собрался удалиться на совещание.
— Господа судьи! — неожиданно раздался из публики хорошо поставленный голос, и к судейскому столу прошел немолодой господин в модном костюме. — Прошу приобщить к делу этот документ!
С этими словами адвокат Дюпре вручил судье четыре странички машинописного текста. Это было мотивированное заявление, из которого явствовало, что стоявшая перед судом кокетливая дама Анна-Мария-Генрих-Анастасия Андерсон никакая не Романова, а наглая самозванка. Следовательно, никакого права на капиталы, размещенные русским царем в иностранных банках, она не имеет.
Но адвокат сделал это заявление не для того, чтобы прекратить процесс, а для того, чтобы представить суду единственно уцелевшего члена романовского семейства — дочь Николая II Ольгу, проживавшую в Германии под именем графини фон Мекленбург и являвшуюся прямой наследницей всех капиталов бывшего русского царя.
Адвоката Дюпре сопровождала дама в такой же, как и ее предшественница, шляпке со страусовым пером.
Судья положил на стол очки и с нескрываемым удивлением стал рассматривать обеих женщин.