Перстень с трезубцем
Шрифт:
Барон понимал, что она издевается, а потому занервничал.
– Ты же прекрасно знаешь, пока королева пребывает в Липпе, граф находится под ее покровительством.
– Не он, а его рудники, которые приносят Изабелле немалый доход в казну. Значит ты, и твои люди слабы перед Ласло, раз он до сих пор не свергнут.
– Я готовлю план по его уничтожению, при первой возможности мы избавимся от него.
– Кто это мы? Дворяне, которые боятся пересечь северные границы Венгрии и заявить, что они на своей земле хозяева, а не турки.
– Еще не время объединяться, османы сильны и без помощи
– О чем ты говоришь Гаспар, под Мохачем половина венгерского войска состояло из иностранцев. Так что в будущем, говоря о войске – уточняй, кого именно призвали под знамена короля Венгрии.
– Ребека, если ты вернешься в замок, ты не сможешь открыто противостоять туркам, тебе придется взять на себя роль безропотной жертвы, коих в Трансильвании теперь великое множество. Подумай о будущем, сделав такой шаг, ты потеряешь покровительство дворян, находящихся под защитой Габсбургов и, оказавшись между двух неприятелей, ты окончательно лишишься не только своего имени, но и головы.
Графиня резко встала и, гордо подняв голову, заявила:
– Зато я – графиня Жомбор, не стану прятаться за спинами дворян, не способных защитить свою Родину. Барон, я приняла решение и возвращаюсь в Трансильванию, на днях я получу соответствующие бумаги и один человек поможет мне снова вернуться в Черный коршун.
Гаспар широко открыл глаза, его лицо покраснело от прилива крови. Он рассчитывал, что после сегодняшнего разговора графиня согласится с его доводами и примет очередное предложение пойти с ним под венец. Услышав о каком-то человеке, в нем разгорелась ревность.
– Кто он, о ком ты говоришь?
– Я не могу назвать его имени.
– Почему, разве у тебя появились тайны от меня или это касается твоей личной жизни? – допытывался Гаспар.
– Да! Могу я, наконец, иметь свои секреты?! Барон, а не много ли ты задаешь вопросов? Я уже стала твоей собственностью!? – Ребека разозлилась. – Ты переходишь дозволенные границы, из положения друга, ты уже перешел в моего опекуна. Я не давала еще согласия на наш брак, так, что закуси удила, барон.
– Ребека, что за тон?!
– Оставь меня! Я ухожу, завтра же меня не будет в этом городе.
Молча, она начала собирать свои вещи.
– Куда ты? Не уходи. Ну, прости меня, я погорячился.
– Переночую в гостинице, не хочу слыть должником, – она бросила кошель с золотыми на стол.
Барон хотел вспылить, но вовремя одумавшись, подошел к графине и обнял ее за плечи.
– Не уходи, прошу тебя, останься. Он припал на одно колено и поцеловал ей руку, – прости Ребека.
Жомбор хотела отдернуть руку, но уловив умоляющий взгляд барона, смягчилась:
– Хорошо, я останусь, но ненадолго, своего решения я менять не стану или ты Гаспар принимаешь все, как есть или мы расстаемся навсегда.
– Ребека, сейчас зима, я думаю для тебя не лучшее время решать свои дела, останься хотя бы до весны.
– Гаспар, не удерживай меня больше, я не повторяю дважды.
– Я согласен любовь моя, будь, по-твоему.
Она кивнула и, слегка отстранившись от барона, сказала:
– Я устала и хочу отдохнуть.
Повернувшись,
Глава 11. Перемирие
В помещениях каменной пещеры зимой всегда холодно. Там, где содержались пленники, приходилось устанавливать железные корзины, в которых сжигали дрова и хоть как-то отапливать. Окон в пещере естественно не было, только слабый свет из общего коридора проникал через небольшое отверстие в двери.
Граф Ласло в очередной раз посетил камеры, где содержались турки, и решил поговорить с Хаджи-беем. План Михала состоял в том, чтобы столкнуть лбами двух османских офицеров. Пообещав в свое время выпустить из неволи Герей-агу, граф понимал, что так просто на ветер он не может бросать своих слов. Если турок вернется к своим, то обязательно доложит, что Ласло использует пленников в тяжелом рабском труде и тут же явятся османские воины, чтобы освободить своих людей. Не зря же в день его свадьбы приезжал Хадияр-бей, ведь Берток доложил вице-визирю о пленных, содержащихся в пещерах горы.
Турки – народ хитрый и жестокий и тем более они находятся на оккупированной ими земле. Пусть кто-то говорит, что они относятся к простым людям мягче, чем венгерские магнаты или австрийские дворяне, но для Ласло они были врагами. Понимал граф – выступи он открыто против османских захватчиков, не сносить ему головы, потому хитрость и смекалка всегда были у него на вооружении.
Содержали бея и агу отдельно, чтобы до поры они не могли видеть друг друга и общаться. Михал зашел в камеру и заговорил первым:
– Хаджи-бей, я прекрасно знаю, что ты хочешь очутиться на свободе, но ты сам понимаешь, если я тебя отпущу, ты тот час приведешь сюда воинов.
– Нет-нет, господин граф, об этом не может быть и разговора. Да пусть отсохнет мой язык, если я проговорюсь кому-нибудь.
Ласло замотал головой.
– Я не настолько глуп, чтобы верить твоим словам. Но… У меня есть к тебе предложение.
Бей весь напрягся, улавливая, что граф дает ему хоть какую-то возможность выскользнуть из этой камеры.
– Ты знаешь Герей-агу?
– Конечно, мы вместе служили под командованием Алишер-паши.
– Сколько лет ты служишь паше?
– Больше шестнадцати. Время летит быстро, вот уже пятнадцать лет прошло, как Алишер-паша назначил меня комендантом Черного коршуна.
– А что ты еще можешь сказать о Герей-аге?
– Не знаю, наверно мы плохо знали друг друга, ничего не могу сказать о нем, кроме того, что он исправно служил под моим командованием.
– А разве тебе не было известно, что после того, как караван предназначенный паше, благополучно прибудет в Турцию, Герей-агу назначили бы комендантом Черного коршуна и он в награду за службу получил бы доходный тимар.