Перуновы дети
Шрифт:
– Тоби сорочку? – Не дожидаясь ответа, она пошла к сундуку и достала из него новую рубаху. – Мы з Ивицей шили, – пояснила она, – а мережку Ивиця для тэбэ сама робыла, мабуть, не байдужый ты йий, а, хлопче? – спросила Ганна, мягко улыбаясь.
В это время, будто чувствуя, что говорят про неё, вошла Ивица. Увидев Светозара, она смутилась и опустила глаза.
– Ну шо, дочка, отнесла сорочки старости?
– Отнесла, он уже людям раздаёт, у кого своей нету, – произнесла Ивица чистым голосом, от которого у Светозара всё зашлось внутри сладкой дрожью.
– Дякую… – Светозар взглянул на девушку и, не найдя, что сказать, быстро вышел, укоряя себя за неуклюжесть
Утром на Купалье, встав с первыми лучами Солнца и вознеся ему приветственную молитву, люди погасили очаги и все огни, какие только были в доме, и нарядились в чистые белые рубахи.
Затем все направились к озеру, где на пригорке стоял новый, ещё пахнущий смолой кумир с четырьмя головами, глядящими на четыре стороны света. В каждом новом месте всякий Род сам выбирал, каких почитать кумиров, кого славить в своих молитвах, просить защиты и благословения, ибо все они были ипостасью Сварога Единого.
Поскольку многие из беглецов были киянами, издревле чтившими Даждьбога, а отец Велимир являлся его жрецом, то одним ликом кумира был Даждьбог, глядящий на восход, откуда появляется Солнце.
Вторым ликом был Перун, который хранил их и защищал во времена тяжких испытаний. Перун глядел на полдень, в сторону греков, накликавших на Русь многие беды. Третьим покровителем избрали Стрибога – владыку ветров, глядящего на полночь, чтобы он был незлобив к поселившимся здесь людям и особо не морозил их северными стужами и лютыми бурями. А на заход глядел Ладо – покровитель мира и добра, лада в Роду и меж людей.
Богам были принесены жертвы: Перуну – бык, Стрибогу – цветные ленты, Даждьбогу – колосья злаков, Ладу – цветы. Помимо этого всем богам клались плоды, всякие лесные дары и возливался хмельной мёд-сурица.
Светозар как-то спрашивал отца Велимира, отчего одним богам дают бескровные жертвы, а другим, например Перуну, режут быка или даже коня.
– Перун – покровитель воинов, – ответствовал жрец, – а воину нужна сила, как у быка, и добрый конь, чтоб добыть победу.
Светозар вспомнил об этом, глядя, как старый волхв окроплял кровью жертвенный камень. Затем, сделав приношения из мёда и брашна, отец Велимир сотворил общую молитву богам. День начался с церемонии Искупления.
Каждый, кто вспоминал какую неправду, признавался перед сходом, а сход решал, кому простить неправый проступок, а кому назначить откуп либо исправление провинности.
– Теперь, после искупления, мы должны по обычаю нашему отправиться к могилам предков, – заговорил медленно, часто останавливая речь, отец Велимир. – Но могилы наших предков остались далеко отсюда и по всему тяжкому пути до сих мест. – Старый волхв опять помолчал, чтобы отдышаться. – Посему тут, на новой земле, рассыплю я прах убиенных друзей наших, что пали в сече жестокой с ворогом. Пусть прах их в эту землю войдёт, и память о них с нами навек останется…
Он взял сосуд с прахом, с трудом поднялся и направился к ячменному полю. Люди пошли следом и молча встали у края. Отец Велимир стал вынимать горсти и бросать по ветру, приговаривая:
Как прах ваш – покрытие полям нашим, так и вы – покрытие нам.
Как земля питает силой колосья злаков, так и вы из Сварги небесной укрепляете живот наш.
И да пребудете с нами ныне и во всяк час! Слава вам! Слава! Слава!
– Слава! Слава… – эхом отзывались люди. Они глядели, как старый волхв рассыпает пепел, и каждый вспоминал то место, где остались могилы предков, либо
Светозар шёл рядом с отцом Велимиром, поддерживая его и помогая нести сосуд. Частички пепла падали на его белую рубаху, а перед очами стояло пепелище дедушкиной избушки. Он вновь переживал тот вечер, когда под холодным взором луны и далёких звёзд хоронил прах любимого учителя. «Пусть слова нашей памяти долетят и до твоей безымянной могилы, дедушка. Спасибо, что заботишься обо мне, что не раз спасал от меча, топора, стрелы, не замеченных мною, и в последний момент отводил смертельный удар, – шептал Светозар. – И ты, Жилко, верный надёжный друг, наверное, смотришь сейчас на нас. Резцы твои не остаются без дела, сколько чудных узоров вырезали они на наших домах, тебе бы понравилось! Мы помним о тебе, о Рябом, обо всех вас, чьи души унеслись вверх с дымом погребального кострища там, под Черниговом…»
После окончания обряда Светозар пошёл с мужчинами готовить место для возжигания Священного Живого Огня. На поляне у озера вкопали два ствола дерева с «рогульками» наверху, куда положили бревно. Внизу между стволами также закрепили бревно, так что всё сооружение стало похоже на огромную букву «П», замкнутую внизу. В верхнем и нижнем бревне вырубили ямки, в которые вставили затёсанное с обоих концов бревно потоньше, середину его обвили вервью, оставив длинные концы, так что по нескольку мужчин поочерёдно тянули верёвку, каждый в свою сторону. Бревно при этом вращалось и силой трения возжигало огонь, разгоравшийся от подкладывания в ямку сухого мха и травы.
Девушки и женщины в это время собирали цветы и плели венки, женщины – свои, а девушки – свои.
Вечером, когда зажгли Живой Огонь, девушки и женщины надели венки и закружились в хороводе с песнями вокруг берёзы, украшенной цветами и лентами, к стволу которой была прислонена большая кукла из прошлогодней соломы – Кострома, наряженная в старые женские одежды.
Когда пение стало жалобным, Светозар присоединился к парням, которые пытались по одному прорваться через хоровод и схватить Кострому. Наконец им это удалось, и они бросили Кострому в огонь. Тем самым женщинам давалось понять, что убиваться по прошлогодней соломе – зряшное дело, когда на полях зреет новый урожай.
Утратив чучело, девушки стайкой побежали к юношам, охранявшим куклу Купалы, одетого в порты и рубаху, набитые сеном. С визгом и смехом, отвлекая охранников, девушки пытались умыкнуть куклу. Вот уже Купала в руках одной из них, все стремглав бегут к воде и топят в ней чучело.
Было такое предание, что некогда Семаргл-Огнебог встретил на берегу Pa-реки богиню Купальницу. У них родились дети: Купало и Кострома, воплощение стихий Воды и Огня. Но судьба разлучила брата с сестрой, гуси-лебеди унесли Купалу на своих крылах за тридевять земель. Через много лет Кострома, гуляя по берегу реки, сплела венок и хвалилась, что никто не сможет сорвать его с головы, то есть она никогда не выйдет замуж. Тут налетел ветер, сорвал венок и бросил в воду, где на лодке проплывал Купало. Он поднял девичий венок. Кострома не признала брата, а обычай повелел им жениться. И только после свадьбы молодые узнали, что они брат с сестрой, и решили покончить с собой, утопившись в реке. Кострома стала Русалкой-Мавкой, а потом боги превратили их в цветок Купала-да-Мавка (Иван-да-Марья).