Первая академия. Том 2
Шрифт:
— А Юсупов? Он так и будет со своими друзьями устраивать произвол в городе? Это же не единственный случай.
— Будет проведено расследование, и по его итогу вынесен вердикт. Это уже не ваша забота, господин Дубровский. Ваше дело — хорошо учиться и не нарушать правило. Всё, можете идти.
Опять эти наказания. Шагу ступить невозможно. Ну да пёс с ними. Главное, чтобы тренировкам не мешали. Попробуем снова договориться, чтобы отправили либо в залы, либо на полигон.
А пока мне требовалось срочно мчаться на встречу с Петром Оболенским. Я и так из-за этого дисциплинарного комитета опаздывал. Пришлось
Особняк Петра Оболенского находился в центре Москвы, недалеко от Земляного Вала. Это было длинное трёхэтажное здание с зелёными клумбами перед фасадом. Дом имел даже более роскошное убранство, чем дворец ярославского губернатора. Интерьер первого этажа, который предназначался для приёма гостей, украшала позолота, а потолки — роспись в барочном стиле.
Дворецкий провёл меня через холл, и по роскошной лестнице, раздваивающейся после первого пролёта, мы поднялись на второй этаж. Пётр Петрович, Виктор Иванович и Лиза собрались в угловой комнате с камином, балкончиком, отделанными деревом стенами и кожаной мягкой мебелью
Когда я пришёл, все уже были на месте, сидели в мягких креслах вокруг низкого столика. Одно кресло пустовало — как раз для меня. Извинившись за опоздание, я присоединился к компании.
— Итак, все в сборе. Хорошо. Алексей, Елизавета, вот что я хочу вам сказать, — объявил Пётр Петрович. — Всех нас огорчило вчерашнее происшествие. Шереметев вздумал выместить на вас злобу из-за потерянного предприятия вот и начал мелко пакостить. Однако должен вас успокоить: судя по имеющейся у меня информации, Святослав Шереметев не выступит открыто против нас. Он не имеет достаточно поддержки в правительстве, чтобы пойти на конфронтацию с нами или другими крупными родами.
— А как же Орлов? — напомнил я. — Он арестовал двух ваших родственников, с его подачки уничтожили мою семью. Он не слишком-то боится ответной реакции.
— Алексей, вы ошибаетесь. Орлов, как никто другой, находится сейчас в очень шатком положении. Сентябрьский процесс стал ошибкой. От третьего отделения хотят, чтобы оно рабочие восстания давило, а не лезло своими грязными руками в серьёзные дела. Орлов, как известно, хочет большего, но… перехочет.
Пётр Петрович говорил уверенно, хотя я не понимал, какие у него для этого основания. Наверное, он всё-таки лучше меня знал, что происходит в правительстве.
— Допустим. Но ведь у Шереметева есть и другие сообщники.
— А кто ещё? Генерал-прокурор? Возможно, Бельский тоже надавит на Орлова, но лично участвовать не станет. Да и сами посудите: Шереметев не смог удержать завод, потерял на ровном месте сорок человек дружины. В глазах своего окружения он имеет весьма бледный вид. Ходят слухи, что сорок дружинников не справились с одним одарённым, — Пётр Петрович беззвучно рассмеялся. — Святослав стал посмешищем.
— Оптимистично, — проговорил я. — Будем надеяться, вы правы.
— Так, а теперь что касается ситуации с кофейнями. Алексей, Елизавета, я готов вам помочь. Большую часть расходов покроет страховка, но если этого не хватит, я предоставлю вам требуемую сумму совершенно безвозмездно. Таково моё решение. Я не могу остаться в стороне, когда мои
— Пётр Петрович, я не знаю, как вас благодарить! — Лиза расплылась в улыбке. — Это так великодушно с вашей стороны. Я уже общалась со страховой компанией. Надеюсь, страховки хватит.
— В любом случае, если помощь понадобится, не стесняйтесь. Мне будет только в радость.
— Большое вам спасибо, Пётр Петрович, — сказал я, — но лично меня волнует другое. Святослав должен понести наказание за свой поступок. Надо ответить. Как вы на это смотрите?
— И ввязаться в войну с Шереметевыми и всей кодлой? — фыркнул Виктор Иванович. — Вы никак разума лишились…
Пётр Петрович жестом остановил начальника стражи.
— Алексей, я понимаю ваши чувства. Вы жаждете отмщения, однако вынужден напомнить, что открытое противостояние между родами — это очень плохой вариант. Следует быть крайне осторожными. В конце концов, мы даже не знаем точно, повинны ли Шереметевы в поджоге кофеен или кто-то ещё.
— Разве это не очевидно? Больше некому.
— Пока нет неопровержимых доказательств или пока Святослав сам не взял на себя ответственность за случившееся, ничего нельзя утверждать. Формального повода для прямой конфронтации просто нет.
Я прекрасно понимал опасения Оболенского и его нежелание ввязываться в войну с другим родом из-за какого-то пустяка, и я на его месте, пожалуй, сделал бы то же самое.
— Я вовсе не прошу вас вмешиваться, — сказал я. — Мне нужна только информация. Остальное сделаю сам без лишнего шума. Святослав просто не досчитается нескольких своих заведений. Глав за глаз, как известно.
— Не могу вам в этом мешать, да и не стану, — произнёс Пётр Петрович. — Однако прежде чем вы хоть что-то предпримете, я должен объяснить несколько важных моментов. Виктор, Елизавета, пообщайтесь пока, мы с Алексеем ненадолго отойдём.
Глава 13
Николай Орлов становил очень подозрительным в последнее время. Он не знал, с какой стороны ждать новый удар. Бывший глава императорского совета Василий Потёмкин был казнён вместе с большей частью своих единомышленников, но проблемы на этом не закончились. И дело даже не в остатках потёмкинской клики — Оболенский в настоящий момент не представлял угрозы, ему было невыгодно нарушать договор. Главная опасность исходила от недавних союзников.
Орлов видел, как Святослав Шереметев запускает щупальца в дела третьего отделения, а Владимир Бельский и вовсе выступил с инициативой третье отделение расформировать, чтобы передать его функции своим родственникам из полиции. Даже Константин Вяземский, который прежде сохранял нейтралитет, всё более резко высказывался в сторону действующего правительства.
Никак не выходили из головы слова этого мальчишки Дубровского, что однажды можно получить удар в спину от бывших друзей. Казалось бы, что понимает студент-первокурсник? Но в данном случае он был прав. Тучи сгущались. Устроившись в правительстве, крупные дворянские рода начали тянуть на себя одеяло. Требовалась крепкая рука, чтобы навести порядок, но Орлов не обладал властью над всеми этими людьми, он сам оказался в плену обстоятельств, сам был вынужден постоянно оглядываться на них.