Первая академия. Том 3
Шрифт:
Кофейни тоже развивались. Лиза открыла в Ярославле две кофейни под нашей маркой, собиралась открыть третью. Это дело нравилось ей куда больше, чем металлургия. Заводом же управлял человек Горбатова, выбранный на собрании акционеров.
В этом месяце прибыли десять выпускников, обещанных мне Вяземским. Требуемую сумму я уже давно оплатил, но ребят нам прислали только в июле. Сейчас они все находились на базе, готовились вступить в ряды стражи. Это были парни из приютов — они стоили дешевле всего. Выпускники высших учебных заведений обошлись бы мне гораздо дороже.
А вот три оболтуса,найденные Никой в трущобах, не только получили базовую подготовку,
Ника же, вдохновлённая положительным опытом, решила продолжить набирать бойцов из неблагополучных слоёв общества. Пусть ребята эти не отличаются ни силой, ни умом, ни образованностью, зато платить за них не требовалось, и довольствовались они малым, много не требовали. Поэтому возражений я не имел. Чем больше народу, тем лучше.
Тамара этим летом тоже гостила у меня. Я её давно приглашал, но в июне у неё была какая-то работа в академии, отпустили её буквально пару недель назад, и она сразу же отправилась в Ярославль. Пока мы с Вяземским не общались насчёт будущего девушки, но я очень надеялся, что он уступит мне её. Тамара на выпускных экзаменах получила одиннадцатый ранг, а к окончанию гимназии могла дорасти до восьмого или даже седьмого. Такиебойцы на вес золота.
На следующий день, в воскресенье, меня позвал в гости Борис Порфирьевич в свой загородный дом в Синих Камнях. Мы с Борисом почти не общались за исключением пары семейных трапез и недавнего ужина, поэтому я удивился, когда в вечером слуга передал мне приглашение.
Весь следующий день меня мучило любопытство, зачем глава уральской ветви хочет меня видеть? И даже появились некоторые догадки. Наверное, дело в моей силе. Борис хотел, чтобы я остался дольше.
Второй особняк Бориса Оболенского выглядел куда современнее и ухоженнее, чем тот, где мне приходилось жить. Это был двухэтажный дом в английском стиле с большими окнами, балкончиками и мансардой, являющейся, по сути, третьим этажом.
Перед главным фасадом раскинулся садик, за домом — зелёная поляна и два берёзовые аллеи по обе стороны от неё. Поблизости располагалось ещё несколько роскошных особняков местной знати. Как я понял, здесь было что-то вроде элитного района.
В особняке этом тоже оказалось много стражников. Они заполнили весь первый этаж, гостевой дом, что стоял рядом, и даже флигель для слуг, а возле гаража торчали броневик и несколько автомобилей. Всё это говорило лишь о том, что противостояние с Демидовыми ещё не закончено и неизвестно когда закончится. Несмотря на оптимистические заявления Петра Оболенского, я иллюзий не питал.
За ужином присутствовали сам Борис Порфирьевич, его супруга и дочьМария. Сын его до сих пор находился в старом особняке, охранял госпиталь. Разговор мы вели, что называется, светский. Дел не касались, болтали о вещах отвлечённых. Супруга Бориса опять начала расспрашивать меня о моих будущих планах, а сам Борис Порфирьевич — ненавязчиво агитировать перебраться на Урал. Но тут я повторил лишь то, что говорил прошлый раз. Больше мне сказать было нечего.
С Марией мы за столом почти не общались. Она только пару взглядов бросила в мою сторону, и всё.
Когда попили чай, мать и дочь ушли якобы по делам, и мы с Борисом остались наедине.
— Алексей, есть у меня к вам разговор один, можно сказать, лично характера, — лицо Бориса Порфирьевича выглядело напряжённым, а над переносицей прорезалась
Я плохо понимал его намерения, но всё говорило о том, что он хочет продлить наш контракт и нанять меня ещё на месяц-два, а может, и больше. Однако я твёрдо решил, что откажусь, поскольку работа наёмника — вовсе не то, чем я хотел заниматься. Да и учиться надо.
— Да, конечно, я вас слушаю, — сказал я.
Глава 10
— Видите ли, Алексей, мы с Петром Петровичем посоветовались и решили вот что… — Борис остановился, словно подбирая слова, что было на него непохоже. — В общем, моя дочь, Мария, пока ни с кем не помолвлена, ну и вы тоже свободны. Я не буду иметь возражений против вашего союза, если вдруг изъявите такое намерение.
«Чего?!» — чуть не воскликнул я, поскольку такого предложения ожидал сейчас меньше всего, но вместо этого сдержано кивнул, сделал вид, будто внимательно слушаю.
— Интересное предложение.
— И Пётр Петрович, и я считаем, что объединение наших с вами родов будет иметь большую пользу для нас всех. С Марией вы уже знакомы. Возможно, не настолько хорошо, чтобы принимать такие решения, тем более, что дочь у меня — с характером. Но вы можете пообщаться с ней и обсудить будущие перспективы. Опять же, я никого не неволю. Будет ваше обоюдное желание — хорошо, не будет — соответственно, и разговор этот останется в прошлом.
Первый шок прошёл, и я принялся судорожно обдумывать слова Бориса Порфирьевича. Предложение выглядело весьма заманчиво: Мария принадлежала к знатной и богатой семье, а значит, получит хорошее приданое, мы оба владеем одной стихией, что благоприятно скажется на способностях нашего потомства, да и сама по себе девушка мне нравилась. Вот только я пока не собирался жениться. Восемнадцать лет — слишком молодой возраст для таких вещей. Вначале отучиться надо, дело своё развить, с врагами разобраться, а потом уже и личную жизнь налаживать.
А с другой стороны, отказать без веской на то причины я тоже не мог. Оболенские — мои друзья и союзники, почти единственные, если не считать Вяземского. Не сказать, что они много для меня сделали. Я прекрасно помнил, с каким скрипом мне выделили стражников для защиты предприятия в Ярославле, да и деньги Пётр Петрович дал в долг не просто так, а под процент. Уступил завод? Так тоже ведь не по доброте душевной, а чтобы свалить на меня часть забот.
И всё-таки мы были по одну сторону баррикад, и нам вместе предстояло выступить против «круга власти». Да и с кем ещё родниться? Найти какую-нибудь даму вне круга своего общения? Такой варианта я давно отмёл. Брак должен быть выгоден — это неписанная истина практически для любого аристократ. Настя Шереметева? Плохая кандидатура. Мало того, что наши рода враждуют, так у нас с ней, по сути, и ничего общего нет. Вяземский же пока породниться не предлагает, да и вряд ли предложит. Не такие уж мы хорошие знакомые. А род Горбатова не столь силён, как хотелось бы. Остаются Оболенские.
— Благодарю, Борис Порфирьевич, это большая честь для меня, — ответил я стандартной фразой. — Но вы правы, мне надо обдумать предложение. Я пока только первый курс закончил и буду учиться ещё три года, и о женитьбе даже не думал ещё. Куда ж мне в восемнадцать лет?
— Так я вам пока и не предлагаю жениться. Мария тоже ещё учится. Она доучится, вы доучитесь, а там и сыграем свадьбу, если, конечно, вы с ней характерами сойдётесь. Поэтому учитесь, развивайте свой дар, думайте. Я вас не тороплю.