Первая Арена. Охотники за головами
Шрифт:
Она медленно поднимает на меня глаза, все еще плача, и мотает головой.
– С сегодняшнего дня мы будем там жить вместе, в полной безопасности, и зажигать каждую ночь камин, и у нас будет еда. И я смогу охотиться и рыбачить и делать все, что нужно, прямо напротив дома. Мне никогда больше не придется уходить.
– И Саша пойдет с нами? – спрашивает она сквозь слезы.
– И Саша, – говорю я. – Обещаю. Пожалуйста, верь мне. Я вернусь за тобой. И я никогда тебя не оставлю.
– Ты обещаешь? – спрашивает она.
Я отвечаю со всей серьезностью, смотря прямо в ее
– Я обещаю.
Бри постепенно перестает плакать и кивает, выглядя удовлетворенной.
С болью в сердце я наклоняюсь, целую ее в лоб, затем встаю, прохожу по комнате и выхожу в дверь. Я знаю, что задержись я хоть на секунду, я уже не смогу заставить себя уйти.
И, слыша за собой стук захлопнувшейся двери, я не могу побороть ужасное предчувствие, что никогда больше не увижу свою сестру.
Три
Я взбираюсь в гору в ярком утреннем свете, который сильно отражается от снега. Царство белизны. Солнце сияет так сильно, что я едва что-то вижу во всем этом блеске. Я бы отдала все, что угодно, за солнечные очки или кепку.
Сегодня, к счастью, нет ветра и теплее, чем вчера, – взбираясь, я вижу, что вокруг тает снег, ручейками стекая с холмов и обрушиваясь целыми сугробами с сосновых веток. Снег стал мягче, а поэтому и идти стало проще.
Я оглядываюсь через плечо, осматриваю долину, которая простирается внизу, и вижу, что дороги снова стали частично видимы в утреннем солнце. Это меня тревожит, но я опять упрекаю себя, что позволяю себе отвлекаться на нелепые «предзнаменования». Я должна быть жестче. И рациональней, как папа.
На мне капюшон, но когда я наклоняю голову, защищая шею от ветра, который становится все сильней по мере того, как я поднимаюсь, я все больше жалею, что не надела новый шарф. Я тру ладони, жалея, что перчаток у меня тоже нет, и ускоряю шаг. Я полна решимости побыстрее добраться дотуда, обследовать домик, поискать оленя и скорее бежать обратно к Бри. Может быть, я добуду еще пару банок с вареньем, чтобы порадовать ее.
Я иду по своим вчерашним следам, все еще виднеющимся в таящем снегу, и на этот раз взбираться куда легче. Через двадцать минут я уже иду по верхнему плато.
Я уверена, что я на том же месте, где была вчера, но как я ни ищу домик, я никак не могу его найти. Он слишком хорошо спрятан, поэтому даже зная, где искать, я все еще не вижу его. Я начинаю сомневаться, что пришла в правильное место. Я продолжаю идти по своим следам, пока не оказываюсь в той же самой точке, в которой стояла за день до этого. Я вытягиваю шею и, наконец, замечаю его. Я удивлена тому, как хорошо он замаскирован и еще больше убеждаюсь, что нам нужно жить здесь.
Я встаю и прислушиваюсь. Все тихо, за исключением струящегося ручья. Я тщательно осматриваю снег в поисках следов того, кто мог входить сюда со вчерашнего дня, кроме меня. Все пусто.
Я подхожу к двери, встаю напротив дома, разворачиваюсь на 360 градусов, просматривая лес во всех направлениях, изучая деревья, ища хоть какие-то повреждения, какое-либо свидительство того, что здесь кто-то был. Я стою по меньшей мере с минуту,
Наконец, я убеждаюсь, что это место действительно наше и только наше.
Я тяну тяжелую дверь, заваленную снегом, и внутрь дома льется яркий свет. Когда я засовываю туда голову, я понимаю, что вижу все впервые при свете. Все настолько же маленькое и уютное, как я и представляла себе. Я вижу, что на самом деле пол покрыт широкими деревянными плашками, которым на вид не менее ста лет. Внутри стоит тишина. Маленькие, открытые нараспашку окна со всех сторон пропускают достаточно света.
Я осматриваю комнату, желая найти что-нибудь, что я просмотрела вчера в темноте – но ничего не нахожу. Я смотрю вниз на ручку от люка, опускаюсь на колени и, дернув, открываю подвал. Он отворяется, подняв в воздух множество пылинок, которые пляшут в солнечных лучах.
Я сползаю по лестнице, и на этот раз света достаточно, чтобы я могла получше рассмотреть, что здесь стоит. Здесь, наверное, сотни банок. Я замеачю еще несколько банок с малиновым вареньем и хватаю парочку, рассовывая их по карманам. Бри это понравится. Равно как и Саше.
Я мельком смотрю на другие банки и нахожу целую кучу всевозможной еды: маринованные огурцы, помидоры, оливки, квашенная капуста… Я также вижу варенье на любой вкус, по меньшей мере по дюжине банок каждого вида. Позади первого ряда стоит даже больше. Но у меня нет времени хорошенько все осмотреть. Мысли о Бри не дают мне покоя.
Я взбираюсь вверх по лестице, закрываю подвал и спешу вон из домика, плотно закрыв за собой входную дверь. Я стою и снова исследую окрестности, на случай если кто-то за мной наблюдает. Я все еще боюсь, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но снова ничего не обнаруживаю. Может быть, я просто слишком взвинчена.
Я направляюсь в ту сторону, где заметила оленя, метрах в тридцати отсюда. Когда я добираюсь дотуда, я достаю папин нож и держу его под рукой. Я знаю, что это почти безнадежно, но, наверное, все-таки человек – раб привычки. Я никак не могу быть достаточно быстра, чтобы догнать его, и достаточно ловка, чтобы наброситься, оружия или приспособлений для охоты у меня тоже нет. Поэтому я решаю воспользоваться тем шансом, который давал мне нож. Метание ножа – это один из тех моих навыков, которые всегда поражали папу, – по крайней мере он не пытался поправлять меня. Напротив, он ставил это себе в заслугу, утверждая, что это он меня научил этому. На самом же деле, он не мог метнуть нож и наполовину так же хорошо, как я.
Я встаю на колени в том месте, где была раньше, прячась между деревьями и осматривая плато, держа нож в руке и ожидая. Молясь. Все, что я слышу, это шум ветра.
Я прогоняю в голове, что буду делать, если увижу оленя: я медленно встану, прицелюсь и метну нож. Сначала я думаю, что буду целиться в его глаз, но потом решаю изменить цель на горло: если я промажу хоть на пару сантиметров, все еще будет шанс, что куда-то попаду. Если мои руки не сильно замерзнут и я буду точна, то может быть – только может быть – я его пораню. Но я понимаю, что «если» слишком много.