Первая красавица двора
Шрифт:
Слава специально подбрасывала предположения, одно еще более идиотское, чем другое, чтобы заставить Удо наконец-то высказаться. А то опять замолчит на полуслове, как с ним не раз бывало. К ее облегчению он рассмеялся и немного оттаял.
– Нет, моя дорогая, не замок. Всего лишь - фамильный склеп. Милый такой склеп белого мрамора, навечно заперший в себе одну (а может и больше, кто их, предков, знает) семейную тайну.
– И что же там, в вашем склепе.
– Мой покойный брат... Он, скажем так, был не совсем Биркхольц.
– Вы хотите сказать..?
Так, кажется, граф Удо ревнив не без причины. Теперь понятно, почему о покойной графине в семье говорят «... или никак».
– Да, именно. Матушка как раз стала снова выходить в свет. Отец тогда был моложе, здоровее и занимался отнюдь не архивными изысканиями... Он был герцогом. Каким-то третьим племянником второго кузена... В общем, как герцог Моритц, каким-то боком королевских кровей, только еще и с правом на трон. Впрочем, тогда никто не верил, что ему удастся когда-либо это право реализовать,
– Ох! – Вот это страсти-то какие! Либуше, Ее Величество, и половины такого не рассказывала, только намеками. Хотя, может и правильно. Некоторые вещи лучше узнавать внутри семьи. – И что - твой отец?
– Ничего, как ты понимаешь. В том, что я – от него, он не сомневался, так что основной свой долг мама выполнила. Отец подумал и решил, что «молодости простительно ошибаться» (ему-то уже на тот момент было около сорока), а пятно на семейном гербе от сомнительного ненаследника гораздо меньше, чем от сосланной в орден неверной жены. В общем, историю замяли. Вот только отношения между родителями так больше и не наладились. Ну, и Ее Величество ясно дала понять, что при дворе графиню фон Биркхольц ждут только по официальным поводам и только в сопровождении мужа.
– Наверное, это было для нее серьезным ударом. – Не сказать, чтобы Слава прониклась сочувствием к покойной свекрови. Скорее, к старому графу и Удо, которым, похоже, досталось за чужие грехи. Но что-то сказать было надо.
– Еще каким. – Удо хмыкнул. – Ну и Творец с ними. Это все к тому, чтобы вы понимали, я действительно ревнив и никаких герцогов на горизонте я не потерплю.
– Больно надо! – Совсем не по-придворному фыркнула Слава. – Да и когда? Тут с законного мужа долги требовать не успеваешь...
– Да, я уже понял, что мне досталась очень требовательная жена. – В разрез со словами, голос Удо звучал скорее довольно.
***
Все когда-нибудь заканчивается. Закончились и эти маневры. Часть рыцарей со своими отрядами уже успела отбыть по домам. Они и так, милостью Его Величества, просидели в полях все лето, оставив хозяйства под опекой жен или управляющих. Люди Моритца фон Франкен тоже сворачивали лагерь, готовясь отбыть в расположение своего гарнизона до того, как осенние дожди сделают дороги труднопроходимыми для тяжело груженных телег.
Готовился к зиме и городок. Почтенные горожане делали первые запасы дров и заново конопатили окна, ходя до первых холодов, казалось, еще было достаточно времени. Торговцы, трактирщики и пекари подсчитывали прибыль, полученную от небывалого количества лишних едоков. Высокая публика жила в предвкушении бала, который каждую осень устраивали в ратуше бургомистр с супругой.
В один из таких дней Предслава получила письмо. Сначала она долго пыталась вспомнить, кто такая эта фру фон Торфсмоор и где она могла ее видеть. Потом, наконец-то, вспомнилось начало лета и разговор в приемной королевы Либуше. Тогда Слава была больше занята собой и своим новым статусом, а эта самая фру – дожидалась приема у молодой королевы. Чем же может помочь ей теперь графиня фон Биркхольц, если сама королева не помогла?
Оказалось, именно по милости королевы почтенная дама и решилась обратиться к графине. Либуше, видимо, со временем переняла от мужа-главнокомандующего то особое чувство юмора, которым славились вояки во все времена. Шутили же они с Предславой как-то о возможных женихах для юных дев, которые у короля с графом «строем ходят». Теперь же фру фон Торфсмоор просила графиню помочь с устройством средней дочери.
Нет, семья почтенной фру не бедствовала, и, хотя старший сын еще не вступил в возраст совершеннолетия, за хозяйством было кому присмотреть. И сама фру была очень даже еще в силах, и старшая дочь, которая недавно вышла замуж за соседского сына, не оставляла мать своей помощью. Но вот средняя... У взрослеющей девицы вдруг проснулась магия – наследие каких-то очень далеких предков. И тут бы радоваться всей семье, и младшим братьям-сестрам в жизни легче будет пробиваться с такой-то родней, и в хозяйстве хороший земляник еще никому не помешал.
Вот только дар у девицы оказался на редкость нестабильным, прорываясь от случая к случаю таким мощным потоком, что грозил снести на своем пути и хозяйство, и саму незадачливую магиню, не умеющую сдержать напор силы. И теперь бедная мать изо всех сил искала какого-нибудь мага, который взял бы на себя труд стабилизировать дар ребенка и научить им пользоваться. И будь это мальчик, наставник наверняка бы уже нашелся, но связываться с девицей четырнадцати лет, которая до совершеннолетия таким ходом может и не дожить, почтенные маги не спешили. Ни даром, ни за деньги.
В отчаянии фру Торфмоор кинулась к Ее Величеству, потому что к кому же еще бежать вдове доблестного рыцаря, павшего в борьбе за дело Короны. Может, смилостивится и замолвит
«Ну, Либуше... Ну, княжно... Удружила, подруженька, дайте тебе боги всяческого добра» - Шипела сквозь зубы Предслава, читая письмо. Она, значит, посоветовала. С намеком так. А ты, Славка-сорока, теперь разбирайся. Будь девчонка хоть на два года, да хоть на год старше, Слава не задумываясь пошла бы к мужу с просьбой найти среди своих рыцарей жениха потолковей. И пусть бы потом у мужа голова болела, как жену учить. Да и вообще, жену мужнюю, да еще и при муже-военном уж кто-нибудь из гарнизонных магов в беде не бросил бы. Но девчонка-подросток? Которую при этом всем надо взять в свой дом и под свое крыло...
Это при том, что сама Предслава – ни разу ни магиня и помочь не сможет, а вот граф, говорят, маг не из последних. Это что же, получается, приведи, Славушка, в дом чужую девицу, повесь ее мужу на шею, а потом смотри, как бы чего не вышло. Потому что два года при дворе Предславе хватило, чтобы разобраться: это по закону заксонцам только одну жену иметь можно, а по беззаконию – на сколько совести хватит. А у них с Удо только-только все налаживаться началось.
– Зилли, душа моя, что-то случилось? В столице? Или плохие вести от родни? – Муж, легок на помине, заглянул в комнату и обнаружил там жену, вишагивающую по комнате со скомканным письмом в руке.
– Да нет, - Слава смутилась, не зная, как объяснить мужу внезапный порыв. Не признаваться же, в самом деле, что ревнивый дракон у них в семье – не один. – Все прекрасно.
– Оно и видно. – Хмыкнул граф. – Ты позволишь?
Не дожидаясь ответа, он вытащил из сцепленный пальцев жены письмо и начал читать. По мере чтения его лицо вытягивалось в удивленную мину.
– Не понимаю. – В конце концов признался он, расправляя листок и отправляя его на стол, в стопку ожидающей ответа корреспонденции. – Что тебя так расстроило?
– Ну-у... – Ей бы самой понять. – Я сама не пойму, что со всем этим делать.
– А что ты можешь?
– Да ничего я не могу! – Позволила себе наконец-то взорваться Слава. – Ничего! Я не маг, не наставник... Я вообще не понимаю, что тут можно сделать! Если уж так нужно повесить на кого-то эту девчонку, почему на меня, а не на Любину? У той – своя магия, и муж – академик. И у него куча магов в подчинении. Уж какой-никакой земляник найдется, чтобы занять.
– Ну, так в чем беда? – Голос мужа звучал подозрительно спокойно. – Не можешь – не делай. Все мы – не всесильны.
– Беда, что Любина – умница, искусница и королевского кузена жена. – Фыркнула Слава, наверное, впервые в жизни позволяя прорваться давним обидам. – Ей, видать, не до того: у нее – свекровь, у нее – семья, дети... Но если я ничего не сделаю, пропадет ведь дитя. А у меня даже проблеска нет, что тут сделать можно. Найти девчонке наставника и платить ему, чтобы сидел при ней на хуторе? А найдется ли такой дурак? Притащить ее сюда и завести, кроме воспитанницы, еще и домашнего мага? И таскать их за собой?
– Вот да-а... – Удо на миг задумался. – А, знаешь, таскать за собой магически нестабильного подростка – это точно не выход. Дай подумать...
Некоторое время он ходил по комнате из угла в угол, что-то бормоча. Потом извинился и вышел ненадолго.
– Я придумал! – Вернулся Удо сосредоточенный, словно не жене помогал, а военную операцию планировал. – Как я вовремя вспомнил. Есть у меня один маг, земляник, кстати. Он, было дело, почти полностью выгорел, но Его Высочество Рихард каким-то чудом сумел найти для него целителя, у которого есть опыт по подобным случаям. Если бы речь шла о мальчишке, я бы любые деньги выложил, чтобы тот же целитель и занялся.
– Если бы речь шла о мальчишке, - Хмыкнула Слава, которая к этому моменту успела уже успокоиться и поостыть, - к нам с тобой бы не обращались. Все решилось бы на месте.
– Да, наверное. – Не стал спорить Удо. – Но мой маг написал как раз, что просит разрешения вернуться к службе. Магии в нем пока мало и она, понятное дело, нестабильна. Но даже если все, что он может, - это учить рекрутов, я его охотно возьму. Мне нужны надежные люди.
– А он захочет возиться с девочкой?
– А куда он денется? Он же на службе. – Последовал короткий смешок. – А если малышка не справится с магией, у меня и целитель лишний имеется, протеже принцессы Мелиссы.
– Да, кстати, - Вскинулась Слава, - а почему я его ни разу не видела? В столице он нем были разговоры, а здесь ты ни разу его к нам не приглашал.
– Так он только вскоре вернуться должен. Я с ним только познакомился (толковый паренек, кстати), и сразу отослал к старшему коллеге в обучение. Раз мне тот целитель Антона снова на ноги поднял, значит, у него есть чему поучиться.
– И что, тот целитель так легко согласился делиться секретами?
– А почему нет? – Граф осмотрелся в комнате и, видя, что разговор затягивается, выбрал себе кресло поуютнее. – Это же не городской какой-нибудь умник. Это же наш, армейский. Свой брат, считай. Вот вернется Ханнес, я ему и повешу их обоих на шею, и Антона, и девчонку.
– Но, Удо, - Слава закусила костяшку пальца. Искушение согласиться со всем, что скажет муж, было слишком большим, но здравый смысл перевесил. – Это же не крестьянка какая-то. Дочь рыцаря, как-никак. Удобно ли это?
– А почему нет? Это же, по большому счету, и не девица еще, ребенок.