Первая красавица двора
Шрифт:
***
С момента той памятной ночи граф не сказать, чтобы стал совершенно иначе относиться к супруге, но что-то неуловимо изменилось. Маневры шли полным ходом и Удо все так же редко появлялся дома. Прилетал обычно затемно, взмыленный, словно пробежал все расстояние от лагеря пешком. Своими личными покоями он пользовался только для того, чтобы немного привести себя в порядок вечером и утром, проводя всю ночь с женой.
– Я начинаю чувствовать себя тайной фавориткой. – Шутила Предслава иногда, когда страстный любовник утром снова превращался в вечно спешащего вояку.
– Не настолько уж тайной. – На ходу пытался отшутиться Удо. – Уверен, у соседей все подсчитано и записано, все визиты...
Щедрый урожай и необходимость позаботиться о припасах разогнали из города даже тех немногих, кто устоял
Однако, когда в предчувствии осени в город начали съезжаться люди, Удо неожиданно предложил собрать ассамблею. Первую в этом сезоне.
– Пригласите нашу почтенную фру Клару с семейством, фру Урзу... А я приведу своих ребят.
– Если вам это будет удобно... – Слава сама не понимала, как так получается, но несмотря на заметное потепление отношений, на «ты» супруги оставались только в спальне. Видимо, сказывалась многолетняя привычка.
– А почему нет? Сезон балов начинается, а мы там совсем одичали в полях.
Именно на вечере Слава и заметила, что герцог Моритц настойчиво ищет встречи. Не зная, что делать, она решила сначала спросить разрешения мужа. То, что Удо, несмотря на всю его галантность, ревнив, она уже успела заметить. И рисковать сложившимися отношениями не хотелось.
– Поговорите. – Улыбка графа получилась немного вымученной, но Слава оценила его порыв. – Думаю, он хочет просто извиниться за глупость.
– Да, это была бы определенно хорошая идея. – Проворчала Предслава, чем вызвала новую, уже куда более искреннюю улыбку.
Место и время для разговора выбрал сам Удо, пригласив герцога на семейный обед. После он под каким-то благовидным предлогом отлучился ненадолго, оставляя Славу и герцога в гостиной. Иллюзия свободы или же знак полного доверия? Кто знает, с этим можно разобраться и потом, сейчас – герцог.
Выслушав подобающие случаю извинения, Слава пошла в решительное наступление. Уж ей было что сказать этому умнику.
– Как вам вообще пришло в голову действовать настолько нагло? Я не узнаю вас, герцог! Где ваш пресловутый придворный опыт? Что на вас нашло?!
Предслава была вне себя. Своей затеей герцог Моритц поставил их всех на грань скандала. И только случай (не иначе, предки напоумили!) не позволил случиться беде. Такого она от опытного придворного совсем не ожидала, о чем и не постеснялась ему сообщить.
– Графиня, я удивляюсь порой, насколько вы склонны недооценивать себя. – Герцог только покачал головой.
– Неужели вам в голову не приходит, как легко может ваша красота заставить любого мужчину потерять голову, стоит только поманить?!
– Ну, насколько я помню еще со времен Люнборга, - Предслава не удержалась от сарказма, - ваша голова вообще весьма склонна к ...потеряшеству (можно же так сказать?) - Можно. – Усмехнулся герцог. – Хотя я и не слышал, чтобы так говорили, но я, в общем, понял, о чем вы. Не верьте слухам, дорогая моя графиня, кому, как не вам, знать, насколько далеки они порой бывают от истины.
– Ну, допустим, я – не «ваша дорогая», а именно что - графиня. – Слава вздохнула. – И, допустим, вы правы. Но что-то же заставило вас ожидать, что вам будет оказан теплый прием?
– Да. – Герцог перестал паяцничать и нахмурился. – Собственно, я получил некое послание без подписи... Надушенную вашими духами записку, если быть точным. Где совершенно точно указывался день и час свидания.
– А что заставило вас думать, что эту записку писала именно я? – Предслава с удивлением посмотрела на герцога Моритца. Что-то она не могла припомнить, чтобы они вели переписку или он каким-то еще образом мог хорошо изучить ее почерк. И, само собой разумеется, что подобного рода записки не запечатывают гербовым перстнем.
В ответ на ее взгляд герцог явно смутился.
– Ну-у... Там было несколько моментов, которые наводили на мысль...
– Ну же, смелее! – Подбодрила его Слава, уже понимая, что ответ ей не понравится. Слишком уж тянул бравый герцог с ответом. Впрочем, ей и сама история не сильно нравилась, чего
– Человек, у которого заксонский – родной, написал бы иначе. – Нашел наконец-то более-менее дипломатичную формулировку Моритц фон Франкен и протяну Славе надушенный клочок бумаги.
Глядя, как подозрительно принюхалась молодая графиня, он начал подозревать, что попал просак. А когда графиня Злава в удивлении приподняла брови и зло недобро рассмеялась, Моритцу вдруг захотелось провалиться сквозь доски паркета. Похоже, его, бравого полковника и заправского серцееда, не просто провели, а провели, словно мальчишку.
– «Дара-агой герца-аг!» - Нарочито упирая на «а» протянула графиня. – Возможно, вы, как и многие другие, пребываете в убеждении, что ум дан женщине лишь для того, чтобы компенсировать отсутствие красоты...
Она сделала резкий жест рукой, пресекая готовые вырваться у герцога возражения. И продолжила.
– Однако, вы забываете где и для чего я воспитывалась. Смею вас заверить, подобных ошибок в заксонском я не делаю с восьмого года жизни. И в трех других языках – тоже. – Мстительно добавила она, переходя на франкский.
Слава и сама понимала, что это – чистейшей воды авантюра. Изо всех языков франкский давался ей хуже всего, да и выговор оставлял желать лучшего. Однако, цель была достигнута, герцог Моритц фон Франкен склонил голову, признавая поражение.
– Осмелюсь сказать, графиня, - в его голосе больше не было привычной иронии, - что придворным дамам несказанно повезло с графом фон Биркхольц. Вздумай Ее Величество сосватать вам кого-то из придворных, спор о титуле первой красавицы двора был бы решен однозначно и навсегда.
– Ой, идите вы, герцог... – Вопреки всем канонам этикета Слава отмахнулась, поморщившись. – Кому как не вам знать цену всем этим, с позволения сказать, титулам. Мое графство меня вполне устраивает.
– И ваш граф. – Не удержался от подколки герцог. Вот же, неугомонный.
– И мой граф.- Не стала спорить Слава.
Что поделать, если до иных вояк, похоже, доходит только прямая и четкая речь, вне зависимости от того, сколько бы придворного опыта у них не было.
После она пересказывала содержание этого разговора мужу. Это был один из тех вечеров, когда Удо мог позволить себе остаться дома. Новость о записке, казалось, не столько удивила, сколько огорчила графа.
– Надо бы попросить кого-то перешерстить твое окружение. – Недовольно нахмурил брови он. – Кто-то же сумел достать твою почтовую бумагу. Кто знает, где он применит ее в следующий раз.
– Не сумел. – На удивление мужа, Слава была спокойна. – С момента замужества я не заказывала новой почтовой бумаги. Не успела просто. Поэтому пользуюсь пока старой, там зашифрованы инициалы «Предслава из Вендланда, герба Вильк» (ну, то есть, волк по-вашему). И надушена она моими духами. А на том клочке от руки было написано «S», то есть, «Злава», как меня называет герцог, или «Зилли», как меня называешь ты, сама бы я в жизни так не подписала. И надушена записка была бергамотом.
– А разве..?
К удивлению Удо Слава как-то неожиданно смутилась.
– Мои духи пахнут розой и мятой. А бергамотом... Бергамотом пахнет масло, с которым ты так любишь, ну... Которое ты так любишь. Он у меня еще с первого раза напрочь связан с тобой.
Выслушав, Удо легко, от души рассмеялся. Надо же! Оказывается, его жена выбирает духи, чтобы думать о нем. А он-то столько подколок выслушал от своих рыцарей, что от бравого графа вдруг стало часто пахнуть духами жены. Ох уж эти женщины! Вечно они напридумывают себе всяких символов и тайных знаков.
Подумав, Удо решил, что уж столько-то честности Зилли заслужила. Иначе они и дальше будут тыкаться наослеп, пытаясь нащупать дорогу друг к другу и раня друг друга, не замечая того.
– Зилли, наверное, я должен был рассказать это раньше. – Начал он осторожно. – Но, знаете, это не та тайна, которой гордится истинный рыцарь.
– У вас есть... дама сердца? – О, Творец, почему у этих женщин все мысли об одном и том же?!
– Зилли, душа моя, какая дама сердца? Точнее, когда? Я тут у законной жены, можно сказать, в постоянном долгу, - он хохотнул. – Опять же, разве любая из дам сравнится с первой красавицей королевства?
– Тогда что? Вы разорены? Вы в опале? У вас где-то в поместье есть замок, полный бастардов? Или скелетов бывших жен?