Первая леди города, или Между двух берегов
Шрифт:
– Давай я пойду и ноги переломаю начальнику команды и кому там еще!
– Вот спасибо, родной! То-то проблем у меня сразу поубавится! Не вздумай даже! – предупредила Марина. – Приедем домой, и все, что надо, я им переломаю сама!
Грег не оставлял ее без внимания, присылал цветы, беся Хохла, а на сегодняшний вечер пригласил в ресторан, и Коваль согласилась, велев Женьке остаться дома.
– Ты с ним гаситься собираешься? – мрачно поинтересовался телохранитель.
– Видно будет, – совершенно серьезно ответила она, застегивая "молнию" на черном платье.
– Тебя
– И не надо! – посоветовала Марина, выходя из номера и направляясь в холл, где уже ждал Грег с букетом белых роз в руках.
При виде этих цветов у нее все оборвалось внутри – такие она возила на могилу Егора, это были его любимые розы, белоснежные, на длинных упругих стеблях.
– Что-то не так, Марина? – озабоченно спросил Грег, заметив, как она изменилась в лице, но Коваль уже взяла себя в руки:
– Нет-нет, все в порядке.
– Я хочу пригласить вас в японский ресторан, не возражаете?
– Нет. Я очень люблю японскую кухню, – отозвалась Марина.
Ее не покидало странное ощущение, что она участвует в каком-то спектакле, разыгрывающемся без ее согласия, но с непременным участием.
Что-то в этом человеке казалось Марине знакомым, у нее даже голова заболела от попыток вспомнить. Во что она ввязалась опять, боялась даже подумать.
Ресторан, в который англичанин привез Марину, оказался огромным и шикарным, и татами-рум там, разумеется, была. Когда при входе Грег присел на корточки, чтобы помочь ей снять туфли, Коваль даже вздрогнула – так делал Егор, встречая ее дома или приходя с женой в "Шар". Дежавю…
– Ваш охранник не рассердился на меня за столь смелое приглашение? – спросил Грег после того, как они сделали заказ.
– С чего бы? Он все прекрасно понимает.
– А мне показалось, что я ему не нравлюсь, – заметил Грег, отпивая саке из чашечки.
– А вам так важно нравиться всем подряд? Зачем вам мнение моего охранника?
– Просто я подумал, не осложню ли вашу жизнь своим приглашением.
"Господи, ну, точно, англичанин! Знал бы ты, как я сама умею осложнять себе жизнь, умер бы от избытка впечатлений!"
– Видимо, это что-то типично английское. Вот мне, например, абсолютно все равно, кто и что обо мне думает. Я всегда делаю только то, чего хочу, и говорю только то, что считаю нужным, даже если это идет вразрез с общепринятой нормой. – Она уставилась в его лицо с вызовом, ожидая, что тот ответит.
– Это чувствуется, – кивнул Грег. – Вы очень нестандартная, Марина.
– А может, у нас просто стандарты разные?
– Возможно. Но мне нравится разговаривать с вами, это редко со мной бывает – я не очень люблю подобный стиль общения с женщинами.
– Предпочитаете вести разговоры лежа, да, Грег? – прищурилась Коваль, уверенная, что угадала.
– Что-то вроде, – засмеялся он.
– А хотите, я угадаю, о чем вы думаете сейчас? – наклонившись на стол грудью, произнесла Марина. – Вы думаете, как предложить мне продолжить наше знакомство в горизонтальном положении, но, увидев меня на футбольном матче, не решаетесь, боитесь
– Правы, – спокойно и серьезно отозвался он. – Но я опасаюсь не реакции, а того, что больше не увижу вас.
– Вы думаете, я откажусь? Хотите, огорчу вас согласием, Грег?
– Разве можно огорчить согласием?
– Иногда – еще как!
– Вы странная…
– О, ты еще не все видел! – перейдя на "ты", усмехнулась она, вспомнив, что в английском что "вы", что "ты" – нет разницы. – Таких странных женщин просто не бывает…
– Это по-русски называется стерва, кажется, – глядя ей в глаза, произнес Грег, и Марину как током ударило – только один человек называл ее так, только один на всем свете… Сердце забилось в предчувствии чего-то нехорошего, но отступать было не в Марининых правилах. А ей так захотелось вдруг оказаться в руках этого лощеного джентльмена, услышать, как он будет постанывать от удовольствия, сжимая ее в объятиях.
Она решительно встала и пошла к выходу из татами-рум, обернувшись на пороге:
– Чего же ты ждешь? Передумал?
Англичанин поднялся и взял ее за руку, увлекая за собой.
Они приехали в отель и поднялись к нему в номер, и, пока Грег был в душе, Коваль достала из бара бутылку текилы и прямо из горла выпила почти половину – все-таки не могла на трезвую голову оказаться в постели с едва знакомым мужиком.
К тому времени, как Грег вышел, Марина уже была сильно пьяна и готова на все. Он шагнул к ней, спуская с плеч лямки платья и прижимаясь лицом к груди. Коваль закрыла глаза, и ей вдруг показалось, что это Малыш с ней, ее любимый муж, погибший чуть больше года назад, вот он, вернулся и ласкает, как и прежде, без труда доводя до полубезумного состояния. Но, открыв глаза, она даже испытала легкое разочарование от увиденного перед собой лица – конечно же, это был не Малыш, да и как это мог быть он, если там, дома, на городском кладбище находится его могила?
– Идем в спальню, – чуть севшим голосом позвал Грег, потянув Марину в сторону второй комнаты.
Оказавшись в постели, он принялся целовать ее, и Коваль опять закрыла глаза, не в силах видеть этого лица.
"Зачем я это делаю?" – пронеслась было мысль, но пьяный мозг тут же избавился от нее, мол, нечего теперь, на полдороге, останавливаться.
В голове шумело и плыло, все-таки доза текилы была великовата, зато завтра Марина сможет спокойно списать все произошедшее на состояние полной невменяемости и не мучиться угрызениями совести.
"Ух, какая же я умница все-таки!"
Сквозь шум в ушах и состояние какой-то эйфории Коваль вдруг услышала голос Егора, произносящий отчетливо и ясно:
– Да, моя девочка… вот так, моя родная, детка моя, вот и хорошо…
Марина открыла глаза и поняла, что все это лишь бред пьяного воображения – нет никакого Егора, есть только вот этот холеный чужой мужчина, блаженно закрывший глаза и двигающийся в ней.
"Черт, точно Розан сказал – пора прекращать пить, вот уже и галлюцинации мучают, так и до "белки" рукой подать!"