Первая мировая война. Катастрофа 1914 года
Шрифт:
Весь конец августа – начало сентября поезда с юга, набитые людьми, транспортом, орудиями и лошадьми, разгружались к северу от Парижа, пополняя формирующуюся 6-ю армию генерала Жозефа Манури. Простой немецкий лейтенант Алоизий Левенштайн хвалил в письме домой мужество французов в бою и французское командование. «Самое главное, – писал он, – у них есть возможность быстро перебрасывать большие войска и превосходящими силами бить в наши уязвимые места» {620} . Это замечание отражало куда большую, чем у верховного командования Левенштайна в Генштабе, осведомленность о возможностях французской железнодорожной сети, которая сейчас эксплуатировалась с максимальной эффективностью.
620
Hirschfeld letter of 12.9.14 p. 180
Жоффр
Все больше свидетельств появлялось в пользу того, что Клюк совершил критический просчет: вместо того, чтобы окружить Париж, как предполагал Шлиффен, или даже прорываться прямиком к столице, он заворачивал войска на восток, сокращая «охват». Именно поэтому он пересек линию фронта формирующейся армии Манури, о существовании которой немцы не подозревали. Действия Клюка отражали абсолютное убеждение генералов Мольтке, что все главные сражения кампании уже состоялись. В немецком плену содержалось уже свыше 100 000 французских пленных, очевидно, теперь оставалось лишь пожать плоды успеха. Империю Гогенцоллернов охватила победная лихорадка: даже в рабочих кварталах Берлина, до тех пор активно протестовавших против войны, в окнах многоквартирных домов впервые появились государственные флаги. Заразившись всеобщей эйфорией, свежеиспеченный немецкий артиллерист Герберт Зульцбах, отправлявшийся на фронт 2 сентября, сокрушался, что находится сейчас не у ворот Парижа вместе с победоносной армией: «Меня охватило странное чувство, смесь счастья, упоения, гордости, горечь прощания и осознание величия момента» {621} .
621
Sulzbach p. 26
За прошедшее столетие немало было высказано противоречивых гипотез относительно крушения надежд Германии на абсолютную победу в 1914 году. Одни полагают, что планы Мольтке по большому охвату провалились только из-за недостаточной его дальновидности и хватки, необходимых для воплощения доктрины Шлиффена. Другие считают, что роковую роль сыграл поворот войск на север от Парижа в конце августа по инициативе Бюлова, изменившего гениальной концепции. Однако оба довода кажутся неубедительными. Вряд ли существует стратегия, которая позволила бы немцам достичь решающей победы в 1914 году (когда силы западных союзников и Мольтке были примерно равны), поскольку для этого необходимо было абсолютное поражение противника.
Собственные соотечественники во время и после войны резко критиковали начальника немецкого штаба за то, что он ослабил правый фланг, чтобы укрепить участок фронта южнее. Да, Мольтке действительно пытался защитить каждый метр немецкой земли, тогда как величайшие в истории полководцы предпочли бы уступить пятачок в одном месте, чтобы обеспечить достаточные силы в решающей точке. Мольтке, несомненно, ошибся, подкрепляя наступление кронпринца Рупрехта на Нанси. Однако в военном деле начиналась новая эра, в которой сталкивались между собой беспрецедентно огромные силы. Французская армия значительно окрепла по сравнению с 1870-м или даже 1906 годом, когда уходил в отставку Шлиффен. Ни один ответственный военачальник не оставил бы оголенными сектора, зная, что им угрожают внушительные силы Жоффра.
Но самая, пожалуй, вероятная гипотеза такова: план большого охвата Шлиффена был в принципе невыполним для армии, средствами передвижения которой служили ноги и копыта. Технологии связи и транспорта в начале XX века не поспевали за стремительным ростом убойной мощи вооружения. До эпохи моторов обороняющимся силам удавалось (благодаря железнодорожной сети) передислоцироваться и получать подкрепление быстрее, чем наступали атакующие войска. Те, кто верил в якобы найденную формулу быстрой победы над тремя величайшими европейскими
1 сентября французы получили разведданные, подтверждающие смену направления Клюком. Одному из штабных офицеров Ланрезака доставили с фронта покрытый запекшейся кровью ранец, снятый с тела немецкого офицера кавалерии. В нем лежал паек, одежда и бумаги с картой. На карте обозначалось не только развертывание каждого корпуса армии Клюка, но и намечались карандашом позиции для ночлега – все к северо-востоку от Парижа. Из этой диспозиции следовало, что Клюк уже не ставит ближайшей целью взятие французской столицы. Правый фланг немецкой армии двигался через линию союзного фронта, подставляясь под контратаку.
Поток перехваченных радиограмм сигнализировал об изнеможении вражеских войск, а также о растущих трудностях со снабжением и транспортом. Теперь, вдали от собственных железных дорог, армии Мольтке, логистика которых зависела исключительно от лошадиных сил, испытывали сильные затруднения, поскольку лошадям в лучшем случае просто не хватало корма, а в худшем они мучились несварением от поедания незрелых посевов. Становилось очевидно, что резервные немецкие формирования, которые Мольтке предназначил на главную роль, с ней не справлялись. Только что пришедшие с «гражданки» были так же мало приспособлены к военной службе, как и их противники в союзных войсках, а кроме того, испытывали нехватку артиллерийской поддержки. Что касается измученных лошадей, в одной из расшифрованных радиограмм умоляли выслать три грузовика подков и максимально возможное количество гвоздей для гвардейской кавалерийской дивизии под Нуайоном. На одну только 1-ю армию Клюка приходилось 84 000 лошадей, которым требовался почти миллион килограмм фуража в день. Тысячи животных чахли и гибли от голода. Катастрофически не хватало телег для перевозки сена.
В дефиците были и ветеринары: несмотря на имеющиеся в пехотной бригаде 480 лошадей, все ветеринарные врачи были приписаны к кавалерии и артиллерии. Многие лошади попадали в руки самых настоящих коновалов, неопытных и невежественных, которые только приближали печальный конец. Техника нехватку живой силы компенсировать не могла, поскольку все войска страдали от ненадежности примитивного моторного транспорта. В дневнике лейтенанта Эдуарда Хэкера, командовавшего отделением службы тылового обеспечения британских экспедиционных войск, описан один день отступления: «У одного из грузовиков (Thorney) воспламенились перегревшиеся тормоза. У другого (Wolseley) забился маслопровод. <…> На Halley мы повредили топливную трубку, пришлось паять» {622} . От подобных неурядиц не была застрахована ни одна армия, идущая по Франции, в том числе и кайзеровская. Качество обслуживания техники, и без того невысокое, стремительно падало. Во время наступления все до единой немецкие колонны катастрофически нарушали нормы мирного времени по эксплуатации автомобилей, предписывающие проезжать не больше 100 км в день, чтобы оставалось время на техосмотр и ремонт. К сентябрю в войсках Мольтке вышли из строя 2/3 из имеющихся 4000 грузовиков.
622
IWM 06 / 61 / 1 Hacker diary 22.8.14
Формирования Ланрезака теперь развертывались к югу от Эны, в 100 км северо-восточнее Парижа. Армия Манури, о существовании которой немцы пока не подозревали, собиралась в 40 милях к северу от столицы. Позади обеих располагались экспедиционные силы. Жоффр рассчитывал на помощь британцев при нанесении планируемого им сокрушительного удара по открытому флангу Клюка. Если сэр Джон Френч со своими войсками будет бездействовать во время наступления обеих армий Жоффра, между ними образуется зияющая брешь. «Но я не могу их [британцев] об этом просить, учитывая, что пока ничего от них не дождался, – писал генерал военному министру 1 сентября, добавляя мрачно: – Да и в любом случае, не уверен, что они согласятся». Главной проблемой для него при подготовке контрудара в последующие дни стало убедить недалекого и склонного к детским обидам главнокомандующего британскими войсками принять участие в сражении.