Первая мировая. Неизвестные страницы
Шрифт:
Общий характер мероприятий генерал-лейтенанта Курлова по отношению к местному населению
Для осуществления намеченной себе программы ген.-л. Курлов принял ряд мер, касавшихся и немецкой, и латышской частей населения: запрещение употребления вывесок и надписей на немецком языке; запрещение демонстративного разговора на том же языке; запрещение сборов денег и вещей исключительно для пленных германцев и австрийцев и наложение взысканий на лиц, организовавших таковые сборы; высылка из края 136 местных помещиков и пасторов германофильского направления; закрытие немецких газет (кроме одной), стрелковых обществ и школ антирусского направления; закрытие латышских обществ социал-демократического направления (например, просветительного общества «Прибалтийская культура»); неуклонное привлечение к ответственности отдельных лиц из числа латышских социалистических партий; запрещение распространения таких книг и брошюр на латышском и эстонском языках, которые могли возбудить население против местных немцев (например, книги Ренникова «В стране чудес»); возбуждение преследования против ложных доносчиков и наложение на них взысканий и т. п.
Как показала произведенная при настоящем расследовании
Однако расследование в то же время показало, что все принимавшиеся ген.-л. Курловым меры и отдававшиеся им распоряжения все-таки не достигли цели умиротворения враждовавших между собой народностей, а скорее обострили их взаимное неприязненное друг к другу настроение, вызвав со стороны как латышей, так и немцев ряд нареканий на ген.-л. Курлова и возбудив среди обеих групп серьезное недовольство его деятельностью.
Отношение генерал-лейтенанта Курлова к латышской и эстонской частям населения
По отношению к латышской и эстонской частям населения Прибалтийского края, особенно к первой, у ген.-л. Курлова издавна сложилось несколько предвзятое мнение о степени их лояльности.
Докладывая Главному Начальнику снабжений Северо-Западного фронта генералу от инфантерии Данилову (в письме от 29 января 1915 г.), что он «не позволит себе утверждать», будто «патриотизм латышей только синоним их вражды к немцам» и будто «латыши поголовно все революционеры», ген.-л. Курлов в то же самое время и в этом письме, и в упомянутом выше «Отчете», и в своих объяснениях, данных во время настоящего расследования, не скрывает своего недоверия к чистоте этого патриотизма латышей, постоянно подчеркивая опасность полагаться на «высокое патриотическое воодушевление» этих групп местного населения и мотивируя это воззрение деятельностью срединних социал-демократических организаций, хотя и работающих «не без заграничного (по сведениям жандармских властей – германского) влияния», и «стремлением латышей к национальному самоопределению», проявлением какового ген.-л. Курлов, между прочим, считает и «недоверие» латышей к местным немцам и «вызывающий образ действия их» по отношению к последним. Подобное предубеждение ген.-л. Курлова к латышам весьма рельефно выразилось, например, в его усиленных попытках доказать высшим военным властям не только ненужность, но даже «безусловную опасность» сформирования особых латышских дружин и стрелковых батальонов. Это военная мера, предпринятая по повелению Верховного Главнокомандующего, вызвала ряд докладов ген.-л. Курлова в мае и июне 1915 г. генерала от инфантерии Данилова о том, что «деятельность латышских частей могла бы повести к крайне нежелательным эксцессам» в виде «повторения погромного движения 1905–1906 гг.», а равно «к крайним затруднениям для местной администрации», каковые опасения, как впоследствии показали факты, оказались совершенно неосновательными. И затем, несмотря на разрешение военным властям опубликования сведений о сформировании латышских стрелковых батальонов, ген.-л. Курлов 8 июля 1915 г. все же запретил об этом печатать в рижских газетах, каковой запрет был снят лишь по специальному повелению Верховного Главнокомандующего (15 июля). Даже простые выражения одобрения и поощрения со стороны официальных лиц патриотизму латышей вызывали неудовольствие ген.-л. Курлова; так, например, когда 17 мая 1915 г. в Митаве во время грандиозной манифестации, устроенной по поводу отбития русскими войсками германцев от этого города, начальник отряда ген.-м. Потапов в ответ на выражение манифестантами горячих чувств симпатии к доблестной русской армии сказал несколько слов о храбрости солдат-латышей и приветствовал латышей пожеланием им процветания, то ген.-л. Курлов сейчас же донес ген. от инф. Данилову, что «речь ген.-м. Потапова при существующем положении национального вопроса в крае является неуместной» и что «дальнейшие подобного рода выступления нежелательны». В своих объяснениях при расследовании ген.-л. Курлов, касаясь вопроса о своем взгляде на латышей, высказывает, что «проявление патриотизма, особенно в момент тяжелой войны, есть долг каждого русского гражданина и верноподданного», и далее с известной долей иронии отказывается «себе представить, почему исполнение этого долга со стороны латышей требует каких-то особенных к нему отношений и поощрений». Между тем, если принять во внимание, что в данном случае идет речь о таком отрадном и важном для России явлении, как проявление горячих симпатий к русскому делу со стороны целой народности, доселе выражавшей скорее равнодушие к общерусской идее и общеимперским интересам, то казалось бы, наоборот, что проникнутая государственным смыслом местная русская власть именно и должна была всячески оберегать и культивировать эти всходы патриотического чувства, которые только при этом условии бережного и поощрительного к себе отношения способны дать в будущем богатые плоды; подозрительное же отношение администрации к лучшим чувствам граждан, подобное тому, какое наблюдалось в рассматриваемом вопросе у ген.-л. Курлова, могло лишь охладить эти патриотические порывы. По-видимому, в своих отношениях к местному населению не немецкого происхождения ген.-л. Курлов не мог отрешиться от той исключительной точки зрения, которую он усвоил себе еще на посту Товарища Министра Внутренних Дел и командира Отдельного корпуса жандармов по поводу революционного движения в Прибалтийском крае и которую не могло поколебать поведение латышей и эстов во время настоящей войны.
И в некоторых других случаях у ген.-л. Курлова замечались, как исходившие все из того же основного взгляда, нежелание использовать такой «отрадный», по выражению ген.-м. Джунковского, факт, как горячее проявление у латышей общеимперских чувств, так даже и известная тенденция как бы к ослаблению и возможному сдерживанию означенных настроений этой части населения. Так, ген.-л. Курлов, считая невозможной и нежелательной партизанскую войну в крае, был твердо убежден, что местное население даже во время войны отнюдь не должно иметь никакого оружия, почему по вступлении в должность Особоуполномоченного, по его собственным словам, и предполагал совершенно разоружить местное население; однако после переговоров с губернаторами он признал возможным ограничиться только воспрещением выдачи
Такое направление политики ген.-л. Курлова не могло не возбудить недовольства против него со стороны латышской и эстонской частей населения Прибалтийского края и вызвать упреки в германофильстве. Отдельные случаи подобных обвинений, заявленных при расследовании некоторыми лицами, например, в неравномерном распределении разного рода натуральных повинностей, вызванных обстоятельствами военного времени, между помещиками-дворянами немецкого происхождения, с одной стороны, и крестьянами-латышами и эстами – с другой, или в наложении на латышей строгих взысканий за мелочные выходки по адресу местных немцев (вроде ареста волостного старшины за пропуск в официальной бумаге к помещику баронского титула) и т. п. – не должны быть отнесены, по данным расследования, к ген.-л. Курлову, всецело ложась на ответственность подчиненных ему губернских властей.
Отношение генерал-лейтенанта Курлова к немецкому населению Прибалтийского края и причины недовольства этой национальной группы генерал-лейтенантом Курловым
Вызвав нарекания на свою деятельность со стороны латышей, не избежал, однако, ген.-л. Курлов подобных же нареканий и со стороны местных немцев, которые указывали на непринятие мер к прекращению ложных доносов, на производство многочисленных (до 100) обысков у местных дворян, их компрометировавших в глазах окружающего населения, на что жаловались, например, Курляндский губернский предводитель дворянства граф Рейтерн – Нолькен, Эстляндский губернский предводитель дворянства барон Деллингсгаузен и др., на неосновательную высылку из края местных помещиков, пасторов и т. д.
По проверке таковых заявлений на настоящем расследовании нельзя отрицать, что среди этих распоряжений вообще и обысков в частности были действительно и такие, которые являлись результатом чисто формального отношения местных властей к получавшимся ими разного рода, может быть, неосновательным, заявлениям. Но подобного рода обыски и меры отдельных губернских и полицейских властей, конечно, не могут быть поставлены в вину самому ген.-л. Курлову.
Главным поводом к таким нареканиям местных немцев на ген.-л. Курлова послужили следующие обстоятельства.
С октября 1914 г. в штаб Двинского военного округа стали поступать многочисленные сведения о том, что в разных местах Прибалтийского края оказались будто бы устроенными в целях содействия неприятелю площадки для спуска аэропланов и вышки для сигнализации или беспроволочного телеграфирования. 18 октября ген.-л. Курлов распорядился о безотлагательном образовании в Риге и Рижском уезде особых комиссий для проверки таковых сведений; затем в конце октября подобные же комиссии были образованы в Курляндской губернии, далее в декабре – в губерниях Эстляндской и Лифляндской. 16 декабря того же года особая комиссия из губернаторов Прибалтийских губерний, чинов жандармской и общей полиции, а также представителей специалистов по телеграфному делу из чинов почтово-телеграфного ведомства под личным председательством ген.-л. Курлова, выработала основные указания о порядке расследования сведений о вышках и других сооружениях, полезных неприятелю, причем, однако, не было посредством комиссий предположено осмотреть при обследовании все местности губерний, а только проверить те сведения и доносы о таковых сооружениях, которые поступали к властям. Комиссии должны были составляться из уездного начальника, офицера отдельного корпуса жандармов, инженера и представителя от почтово-телеграфного ведомства. Многие из этих комиссий начали функционировать с начала ноября 1914 г. и продолжали свои действия во все время пребывания в Прибалтийском крае ген.-л. Курлова. Согласно упомянутой выше инструкции от 16 декабря производимые комиссиями расследования «отнюдь не должны иметь характера дознаний, так как целью является главным образом задача осведомленности властей для своевременного принятия необходимых мер».
Так как работы означенных комиссий происходили лишь в случае поступления к властям сообщений и доносов, то с одной стороны, самые обследования носили случайный характер, необеспечивающий как следует интересов обороны и, кроме того, тягостный для заподозренных и подвергшихся осмотрам лиц, тем более что в глазах населения эти осмотры, хотя и совершенно неправильно, отождествлялись с обысками. С другой стороны, результаты обследований показали, что если большинство заявлений было и неосновательно, то все же в некоторых случаях было признано необходимым уничтожение отдельных вышек, башен и т. п. Имея в виду эти обстоятельства, а равно и желательность более энергичного и быстрого уничтожения всех подобных сооружений, Главнокомандующий 6-й армией ген. – ад. Рузский 29 апреля 1915 г принял меру, весьма простую и достаточно гарантирующую военные интересы, которую, казалось бы, ген.-л. Курлову было возможно принять за несколько месяцев перед тем: было повелено «с получением предписания в кратчайший срок уничтожить все вышки, существующие в губерниях для наблюдения якобы за лесными пожарами», и «светлые цементные площадки на земле», возложив это уничтожение на полицию с предупреждением ее чинов, что «в случае оставления некоторых вышек неразрушенными, виновные будут преданы полевому суду за неисполнение приказания».
4 мая ген.-л. Курлов донес Главнокомандующему, что им немедленно сделаны соответствующие распоряжения, но счел возможным вместе с тем представить и соображения формального характера о «значительных затруднениях для администрации и полицейских чинов» в точности исполнить приказание «ввиду массы подлежащих уничтожению предметов».
Отношение генерал-лейтенанта Курлова к доносам на отдельных представителей немецкого населения края
В отношении доносов ген.-л. Курлов отдал 25 февраля 1915 г. «приказ» (№ 37), в коем, указывая на многочисленность доносов и частую их лживость, между прочим, устанавливал следующее.